Отрад Мулей-Эль-Каделя находился на прежнем месте и в полной боевой готовности. Янычары, охранявшие подъемный мост, горячо упрашивали своего капитана оставить им их оружие. На верхней галерее столпилось человек тридцать негров, арабов, турок и других людей, также вооруженных длинными аркебузами. Это все были невольники или свободные слуги комендантессы крепости.
Вполне полагаясь на свой отряд, набранный из дамассцев, беззаветно преданных Мулей-Эль-Каделю, сыну правителя их города и области, Бен-Таэль спокойно смотрел на Гараджию, подходившую к нему, держа руку на эфесе сабли.
— Это ты командуешь отрядом вместо твоего господина? — свысока спросила она араба, гордо подбоченившись перед ним.
— Да, я, госпожа.
— Кажется, я уже видела тебя где-то… Ты невольник Мулей-Эль-Каделя?
— Да, госпожа.
— Сойди с лошади и положи свое оружие!
— Не могу этого сделать без приказания моего господина Мулей-Эль-Каделя, — твердо возразил Бен-Таэль.
— А, негодяй, ты еще смеешь рассуждать!.. Разве ты не знаешь, кто я?.. Не знаешь, что я — начальница этой крепости?.. Чтобы весь твой отряд вместе с тобой сию же минуту был разоружен, иначе никто из вас не выйдет живым из этой крепости!
Но ни один солдат не пошевелился и не потушил фитиля своей пищали; что же касается самого Бен-Таэля, то он ответил тем, что направил дула своих пистолетов прямо в грудь Гараджии, невольно отступившей при этом на несколько шагов назад, и с невозмутимым хладнокровием сказал:
— Мы разоружимся только тогда, когда наш господин прикажет нам это лично… Где он? Что вы с ним сделали? Мы желаем видеть его немедленно.
Весь отряд заволновался и грозно загудел:
— Где наш господин?.. Пусть он выйдет к нам, чтобы мы могли видеть, что он еще жив и невредим!
— Эй, янычары, ко мне! — крикнула Гараджия, обращаясь к страже. — Обезоружьте этих людей и отправьте их в подземелье на свидание с Мулей-Эль-Каделем.
К величайшему изумлению Гараджии, янычары тоже не двинулись с места.
— А! Так вы бунтовать! — яростно кричала она, топая ногами. — Всех вас на кол… Эй! — обернулась она к своим людям, стоявшим на верхней галерее, — стреляйте в этих изменников!
Но прежде, чем они успели взять на прицел ружья, отряд Мулей-Эль-Каделя, по знаку Бен-Таэля, дал по ним залп; сам невольник Мулей-Эль-Каделя тоже разрядил оба свои пистолета, направив их в арабов.
Произошел страшный переполох. Невольники и прочие слуги Гараджии в паническом ужасе бросились бежать от своих раненых товарищей. Бен-Таэль спрыгнул на землю, в один скачок очутился возле Гараджии, схватив ее одной рукой за горло, а другой приставил ей к груди острие ятагана, и твердо сказал:
— Госпожа, мы не сделаем тебе ничего дурного, если ты сейчас же прикажешь привести к нам нашего господина. Если же ты откажешь нам в этом, то, клянусь Кораном, будешь убита.
Молодая турчанка так была поражена этим неожиданным оборотом дела, что несколько мгновений не могла ни пошевельнуться, ни ответить ни слова.
— Слышишь, госпожа? — продолжал Бен-Таэль, пронизывая ее негодующим взглядом. — или немедленно прикажи привести сюда Мулей-Эль-Каделя, или готовься к смерти!
Гараджия вдруг рванулась было из руки араба, но эта рука держала ее, как в тисках.
— Ко мне, янычары! — позвала молодая женщина полусдавленным от ярости голосом.
Но и на этот раз султанские солдаты не откликнулись на вопль внучки великого адмирала.
Гараджия поняла, что не может ни на кого рассчитывать в затеянной ею борьбе с Мулей-Эль-Каделем, даже на своих личных слуг и невольников, так постыдно бежавших при первом же выстреле в них и больше уже не решавшихся показываться.
— Уступаю вашей грубой силе, — проговорила, наконец, она, задыхаясь от душившей ее злобы и бросая Бен-Таэлю взгляд такой дикой ненависти, что тот невольно вздрогнул.
— Помни, жалкий раб, — прибавила она, скрежеща зубами, — что наступит день, когда внучка великого адмирала отомстит за себя и добьется того, чтобы с тебя заживо содрали шкуру!
— После делай со мной, что хочешь, госпожа, но сейчас немедленно доставь нам сюда нашего господина, Мулей-Эль-Каделя, если жалеешь собственную жизнь, — ответил араб, выпуская ее горло. — Мы даем тебе пять минут срока.
Гараджия бросилась к старому евнуху, который, трясясь от страха, стоял под одной из колонн портика, и приказала ему:
— Приведи сюда как можно скорее Дамасского Льва!
— Следуйте вчетвером за этим стариком и убейте его на месте, если заметите, что он хочет вас обмануть, — сказал Бен-Таэль своим людям.
Четверо всадников тотчас же спешились. Окружив со всех сторон евнуха, они заставили его указывать им путь к подземелью. Несчастный старик задыхался и трясся от страха. Он молча довел их до обитой железной двери, ведшей в подземелье башни. Дверь приходилась наравне с землей и была скрыта под густо разросшимся кустарником. Он попросил их самих отодвинуть тяжелые засовы и болты, запиравшие эту дверь.
Между тем Бен-Таэль схватил Гараджию, но на этот раз только за руку, и сказал ей:
— Пока сюда не придет наш господин, я тебя не выпущу из рук, госпожа.
Обозленная комендантша яростно кусала себе губы до крови, но ни слова не возразила; она хорошо понимала, что это будет бесполезно.
Так прошло несколько минут. Дамассцы зорко оглядывались по сторонам, чтобы не прозевать какого-нибудь сюрприза, на который они готовы были ответить новым дружным залпом. Что же касается янычар, то, стоя на часах возле поднятого моста, они молча переводили глаза с солдат Дамасского Льва на комендантшу крепости, оказавшуюся как бы в плену у последних, и обратно.
Вдруг посланные с евнухом бегом вернулись назад с радостным криком:
— Да здравствует Дамасский Лев!
Вслед за ними спокойно выступал улыбающийся Мулей-Эль-Кадель. Приблизившись к тому месту, где стоял его отряд и происходила вся вышеописанная сцена, он на мгновение остановился и сделал рукой приветственный жест своему отряду, бурно выразившему искреннюю радость при виде любимого начальника живым и невредимым. Окинув потом взглядом убийственного презрения извивавшуюся в бессильной злобе женщину, чуть было его не погубившую, он медленными шагами направился к своему коню, которого держал под уздцы один из его солдат.
Вскочив в седло, молодой витязь просто сказал:
— В путь, друзья!
Отряд пропустил его вперед и последовал за ним через мост, который поспешили поднять янычары, тоже восторженно кричавшие:
— Долгая и счастливая жизнь непобедимому Дамасскому Льву! Да поможет ему Аллах во всех путях его!
Мулей-Эль-Кадель сделал им прощальный знак рукой и проследовал до конца моста. Там он на мгновение приостановил коня, чтобы еще раз взглянуть на ту, которая так предательски поступила было с ним. Она стояла посреди двора и, с растрепанными волосами, перекошенным ртом и злобно горящими глазами, потрясала ему вслед кулаками.
Через минуту он уже несся вместе с догнавшим его Бен-Таэлем по направлению к спуску с утеса. Отряд старался не отставать от своего предводителя.
— Теперь нам необходимо галеру Метюба лишить возможности высадиться здесь, иначе герцогиня все равно пропала, — заметил Мулей-Эль-Кадель Бен-Таэлю.
— А каким же образом мы можем воспрепятствовать этому, господин? — возразил араб. — Ведь у нас нет кораблей, которые могли бы поспорить с военной галерой.
— В Суданском заливе есть десятка два вооруженных пушками кораблей, отнятых нами у греков; экипаж этих кораблей весь состоит из ренегатов, которые находятся под начальством капитана Китета, человека, многим мне обязанного. По первому же моему слову он отдаст в мое распоряжение всю свою эскадру. … Сколько понадобится нам времени, чтобы доехать до Суды?
— Часа четыре, господин, если выдержат наши кони.
— Надеюсь, что выдержат… Ну, так вперед, к Суде! Скоро добрались до гор. Бен-Таэль провел своего господина с его отрядом через узкое ущелье, за которым начинались сыпучие пески, очень неудобные для передвижения по ним. Кони еле брели по этому песчаному морю, беспрестанно фыркая от мелкой пыли, поднимавшейся из-под их копыт.
Было уже в виду и море, как вдруг из-за одного песчаного холма выскочил полунагой человек и громким голосом крикнул:
— Стойте!.. Привет Дамасскому Льву!
Весь отряд мгновенно остановился, держа наготове обнаженные сабли на случай, если бы за песками оказалась засада.
— Никола Страдного! — с изумлением воскликнул невольник Мулей-Эль-Каделя. — Откуда ты?
— Что это за человек? — спросил Мулей-Эль-Кадель.
— Грек, господин, который вел галиот с герцогиней в Гюссиф, — ответил Бен-Таэль.
— Как ты попал сюда, грек? — обратился молодой турок к Николе, делая ему знак приблизиться.
— Позволь сначала мне предложить тебе один вопрос, господин? — почтительно промолвил Страдного, низко склонившись перед знаменитым героем турецкой армии. — Куда ты едешь? Не на поиски ли герцогини?
