— После смерти Карибера Теодегильда отправила нашему доброму братцу послание, в котором предлагала ему стать ее супругом, и он принял это предложение.
— Я не принимал! — возразил Гонтран, садясь за стол. — Я ответил, чтобы она приезжала, и тогда я обеспечу ей достойную жизнь среди своих подданных.
— Да, верно, ты пригласил ее приехать… вместе с сокровищами Карибера. И когда она эти сокровища привезла, ты их забрал.
— Не лучше ли, чтобы они принадлежали мне, чем этой вздорной женщине, которая не заслуживала того, чтобы наш брат разделял с ней ложе?
Они некоторое время смотрели друг на друга, потом Зигебер, явно позабавленный, покачал головой, и Гонтран облегченно засмеялся.
— Вы бы видели ее лицо! — воскликнул он. — Она даже не поняла, что произошло!
— И что ты с ней сделал? — поинтересовался Хильперик.
— Он отправил ее в монастырь в Арле, — ответил вместо Гонтрана Зигебер.
— Ты ведь не собирался провожать ее всю дорогу, чтобы убедиться в этом?
Гонтран расхохотался еще громче.
— О, нет… Мне стоило немалых усилий догнать ее в пятидесяти или шестидесяти лье отсюда. К счастью, твои люди, сопровождавшие ее, были так любезны, что дали нам свежих лошадей для обратной дороги.
— А Теодегильда? — спросил Хильперик, заражаясь веселостью старших.
Зигебер встал, хлопнул его по плечу и подвел к столу.
— Они едут так быстро, что она состарится, прежде чем наденет покрывало монахини!
Когда братья достаточно выпили и утолили голод, возникшее между ними напряжение рассеялось. Затем Зигебер произнес улыбаясь и шутливо грозя пальцем старшему:
— Смотри же, храни те сокровища, что она тебе привезла! Но ты не получишь ни Парижа, ни городов на Луаре!
* * * * *
Неделя была изнуряющей. Целыми днями производился раздел бывших владений Карибера, одного города за другим. По вечерам проходили обильные застолья, утром все начиналось сначала, среди лихорадочного скрипа перьев по листам пергамента. Хильперик уезжал из Шалона в повозке, слишком измученный этими бесконечными переговорами, чтобы возвращаться в Руан верхом. В те моменты, когда он не спал, он испытывал настоящий восторг от того, что забрал себе лучшую часть наследства покойного брата, а также головокружительное ощущение собственного могущества — до сих пор ему не доводилось переживать ничего подобного. Это было не только победой, но стало словно реальным воплощением того озарения, которое снизошло на него во время долгих размышлений в часовне. Перст Божий снова указал на него.
Конечно, королевство Зигебера было самым большим из трех. Он получил Пуату и Турень, что значительно расширило его овернские владения на востоке — до самого моря. Гонтран получил лишь Перигор и Ангумуа, однако у него были сокровища Карибера, неосмотрительно привезенные вдовой последнего, а также еще множество отдельных клочков земли, за каждый из которых он отчаянно спорил с Зигебером. Шахты, мраморные карьеры, фискальные земли, порты, фермы. Хильперику оставалось лишь смириться с аппетитами старших братьев. Конечно, он получил наиболее незначительные территории, но его королевство Нейстрия почти удвоилось в размерах и теперь представляло собой длинную непрерывную полосу земель от Теруанны до Анжу. И самое главное — он получил владения на юге — от Бордо до Пиренеев. Таким образом, его нарбоннские земли и владения вестготов в Септимании теперь граничили. Это было даже больше, чем он ожидал.
Как только соглашение было подписано, Хильперик, даже не дожидаясь завершения раздела, тайно вызвал к себе наиболее приближенного из своих стражников, Берульфа.
— Ты снова отправишься в Толедо.
Тот уже открыл рот, чтобы протестовать, но лихорадочный взгляд короля и заострившиеся черты его лица убедили Берульфа отказаться от своего намерения.
— Когда увидишь Атангильда, еще раз подтверди ему новости, которые он, конечно же, уже знает — о смерти Карибера и разделе его королевства между нами.
— Раздел уже завершен, ваше величество?
— Почти… И, поверь мне, я смогу вознаградить всех, кто остался мне верен. Пусть он знает, что Аквитания теперь моя, что наши владения граничат, и я готов отдать четыре-пять городов моей будущей супруге.
Он небрежно бросил на стол одну из многочисленных карт, над которыми он и его братья корпели столько дней, потом поднес к ней масляную лампу.
— Лимож, Кагор, Беарн и Бигорр, — перечислил он, указывая на города пальцем. — И даже Бордо, если понадобится… Посмотрим, что он предложит взамен.
— Земли, сеньор?
Хильперик безрадостно улыбнулся.
— Зачем менять одни земли на другие? Нет, Берульф, золото! Мне нужно золото, и побыстрее, чтобы собрать войско, купить лошадей, отковать оружие.
— Значит, будет война?
Они некоторое время молча смотрели друг на друга, потом Хильперик со вздохом отодвинул карту и сел на стол.
— Конечно. Рано или поздно. Иначе не получится. Но прежде всего речь идет о женитьбе. У Зигебера слишком много союзников — и на юге, и на востоке. Мне тоже нужны союзники. Если я передам Атангильду земли, он меня поддержит. А теперь ступай. Отправляйся сегодня же вечером. Когда все исполнишь, возвращайся в Руан. Ответ нужен мне как воздух.
Последующие дни тянулись долго. Вопрос о Париже стал камнем преткновения между Гонтраном и Зигебером и едва не разрушил всеобщие усилия, направленные на то, чтобы решить дело миром. Наконец было принято единственное устроившее всех решение: древняя столица Хловиса отныне становилась общим владением, управляемым епископом Германием от имени всех трех королей. Никто из них не мог приехать в Париж без согласия двух других, под угрозой немедленно лишиться своих владений, перешедших по наследству от Карибера.
Нужно было ждать, пока сначала все это будет записано, а потом коллегия епископов утвердит договор по всей форме. В назначенный день в собор Святого Венсана доставили мощи трех святых — Мартина Турского, Полуэкта Арманьянского и Хилария Пуатьевского, чтобы призвать их в свидетели соглашения, которое долго зачитывалось вслух: «Cum in Christi nominee praesellentissimi Domini Gunthrammus et Sighibertus et Chilpericus charitatis studio convenissent ut omnia…» Очень немногие среди собравшихся могли что-то понять, но все могли подтвердить, что короли принесли клятву среди аромата благовоний и шепота священников.
Когда Хильперик наконец возвратился в Руан, Берульф уже ждал его — с золотым кольцом.
Атангильд дал согласие на свадьбу.
Странно, но у меня осталось мало воспоминаний о той поре. Я ничего не ждала, а если и страдала при виде всей той роскоши, с которой Хильперик встретил свою невесту, или знаков внимания, которые он ей оказывал, то скорее от уязвленного самолюбия, чем от любви к нему. Кажется, меня это даже угнетало… Я давно смирилась с тем, что я далеко не единственная его любовница, но теперь, впервые после изгнания Одоверы, другая женщина должна была занять королевский дворец в Руане, делить с Хильпериком нашу спальню, нашу постель…
Конечно, я злилась на него — но это продолжалось совсем недолго. Самое большое, несколько недель. В тот самый момент, когда я увидела Галсуинту, я уже знала, что эта свадьба — не более чем фарс. Все это знали, кроме нее. Это был лишь вопрос времени.
Лето 567 г.
Зажатый в своих крепостных укреплениях, Руан был слишком тесным для свадебных торжеств, которые пожелал устроить Хильперик. Он хотел повторить все, что было на свадьбе Зигебера, но с гораздо большим размахом, роскошью и блеском Королевская стража с трудом поместилась в церкви, поскольку Хильперик созвал не только своих приближенных, но воинов со всего королевства, — по крайней мере, свободных людей. Сотни и тысячи ежедневно прибывали в столицу — посуху или по реке. Вдоль берегов Сены раскинулись разноцветные шатры, где разместились все более-менее знатные люди королевства, вплоть до сотников самых небольших поселений, франки и галлы вперемешку. Лишь титулованные особы, графы или епископы, смогли поселиться во дворце, украшенном в честь торжественного случая гигантскими драпировками и знаменами с вышитыми на них лилиями. Чтобы прокормить всю эту огромную толпу, набережная, мост и острова с утра до ночи гудели, словно гигантские ульи, и туда-сюда постоянно сновали лодки и повозки, нагруженные мясом и рыбой, которые целая армия поварят жарила на гигантских жаровнях, тянувшихся вдоль подножия Руанского холма. По приказу Хильперика из его новых владений в Бордо доставили огромные запасы вина — на вереницах повозок громоздились дюжины бочек, — а также пива и хмельного меда. Недалеко от въезда в город была сооружена огромная арена для поединков и состязаний на колесницах, в которых могли участвовать все желающие. Кроме того, известие о королевской свадьбе привлекло в город множество портных, золотых дел мастеров, оружейников, жонглеров, дрессировщиков животных, шлюх и танцовщиц.
