– Это хорошо.
Самойлов пристально посмотрел на Ушакова, понимая, что тот уже все решил, огласить только медлил. Наконец он положил на стол кошелек:
– Вот тебе на дорогу, Ваня. Торопись. Корабль скоро отплывает.
Лиза посмотрела на Ивана и вздохнула:
– А мне на ярмарку обещал сходить.
– Цыц! – поспешил осадить ее Егорка.
– Раз обещали – надо держать слово, – улыбнулся Ушаков. – Егор, своди дитя на ярмарку.
Денщик кивнул, взял Лизу за руку и потянул к выходу. Та бросила недовольный взгляд на Ванюшу и важного господина, что так некстати прервал их трапезу, но перечить более не осмелилась.
– Слушай, как ты это пьешь? – отодвинул кружку Ушаков, а потом добавил: – И учти, Самойлов, от того, добудешь ты эти письма или нет, зависит судьба России.
– России, значит? – усмехнулся Иван.
– России, – отрезал Ушаков и вышел.
Глава II,
о нашем гостеприимстве
Вот так государева служба занесла нашего героя в далекий форт на западной окраине Российской империи. Впервые предстояло Ивану морское путешествие. Серая, слегка волнующаяся гладь пенной шапкой разбегалась у самых его ног – словно несжатое поле волновалось. Гул, что издавала эта махина, и страшил, и манил.
Разузнав, на каком корабле отплывает к родным берегам секретарь английского посольства, Самойлов подошел к трапу. Фрегат был голландский трехмачтовый. Капитан, что стоял на палубе, имел, как на грех, невообразимо важный и заносчивый вид. Не знаешь, как и подступиться. Но служба требовала действовать решительно, и Иван постарался напустить на себя как можно больше наглости и напористости.
– Каюту, милейший, и получше! – крикнул он капитану сквозь ветер.
Тот затянулся своей трубкой и безразлично ответил:
– Кают нет свободен.
– И кто же их всех занял? – поинтересовался Иван.
– Голландский купец три штук, аглицкий дворянин– один штук, немецкий семья. Остался только трюм.
– Купцов, говоришь, три штуки?
– Так есть.
– Многовато, – вслух решил Самойлов. – Ну-ка, покажи, где они.
Капитан нехотя повел Самойлова в общую каюту, где пассажиры, готовясь к долгому совместному путешествию, собрались за одним столом. Русский офицер неожиданно повел себя совершенно бесцеремонно.
– Эти? – указал он на пассажиров.
Капитан утвердительно кивнул. Самойлов похлопал ближайшего по плечу:
– Купец?
– Купец, – растерялся тот.
– Ну-ка, дружок, пойдем!
– Куда? – От изумления брови несчастного подскочили аж до самого парика.
На глазах у всех Самойлов взял голландца под локоть и потащил к лестнице со словами:
– Как куда? Наверх, товар смотреть.
Никто из присутствующих в каюте не осмелился ему возразить. Да и зачем? Скоро они покинут берега этой дикой страны, наторговать здесь удалось немало, есть с чем домой вернуться. Только бы поскорее отплыть, больно уж надоел местный суровый климат. И не только климат. Вот кто его знает, что у этого русского на уме?..
На палубе Самойлов заботливо отряхнул камзол обалдевшего голландца и обратился к нему со словами:
– Вот ведь незадача: мне надобно ехать на этом корабле, а мест нету…
– Я не понимай…
– Прости, брат. Сейчас поймешь.
С этими словами Иван подхватил иноземца и поставил его на мостки. Тот, начиная подозревать недоброе, закричал:
– Та! Но я толжен ехать на этот корабль!
– Погости еще чуток у нас.
И сильным ударом сапога наш герой сбил мостки с корабля. Матросы отдали швартовый, фрегат отчалил. Торговец, вынужденный принять Иваново приглашение, тоскливо провожал глазами красавец-парусник. А бесцеремонный русский, словно и забыв о только что ссаженном пассажире, повернулся к капитану и, как ни в чем не бывало, поинтересовался:
– Ну? Теперь есть место?
– Теперь есть, – нехотя ответил капитан и недовольно поморщился. Самойлов вздохнул, подкинул на ладони золотую монету, чтобы бывалый моряк мог воочию оценить все прелести предстоящего путешествия. Лицо голландца выразило интерес. Тогда Иван кинул монету ему, капитан поймал ее, попробовал на зуб и, сложив руки на груди, удовлетворенно пыхнул трубкой, обозначив тем самым молчаливое согласие.
Оживленная беседа в каюте разом смолкла, как только появился Самойлов. Напряженная и недоверчивая обстановка помешала бы осуществлению плана. Поэтому Иван, не мешкая, принялся налаживать дипломатические отношения с представителями иностранных держав старым проверенным способом.
– Ну что? Значит, едем все вместе? – Он похлопал большую корзину, которую только что приволок с собой.
– А где есть наш Ханс? – насупился один из купцов.
– Ханс? А он остается еще торговать. Крупная сделка. Ему повезло! А что, собственно, вы такие скучные? – Самойлов взгромоздил на скамью корзину и, вынув оттуда пару бутылок, поставил их на стол со словами: – Сейчас это мы враз исправим!
Взгляды пассажиров потеплели. Самойлов разлил содержимое и провозгласил:
– Ну, за здоровье государыни!
Тост не слишком пришелся по вкусу попутчикам, но все же они нехотя подняли кружки.
Глава III,
в коей иерихонская труба дважды нарушает покой немецкой семьи
Фрегат неспешно рассекал волны. Ветер дул попутный, но не сильный, и ощущение качки происходило скорее оттого, что пассажиры уже порядком опорожнили Ивановы запасы. Настроение у всех сделалось отменное, вот только немцу не повезло – его супруга в сопровождении капитана появилась в общей каюте слитком рано. Ганс и захмелеть толком не успел, как его Анхен велела ему проследовать за ней. Но другим это веселье не испортило. Решено было играть в кости. Секретарю фартило, и когда третий раз подряд выпали две кости по пять и шестерка, Иван даже кулаком по столу ударил со злости:
– Везучий ты, басурманин.
Он взял монету и неохотно подвинул ее в сторону англичанина. Тот забрал очередную ставку и ладонью сгреб в кошель приличную горсть, что выиграл у русского. Пробил корабельный колокол. Секретарь, услышав звон, поднялся из-за стола.
– Не, так не пойдет. Так я не смогу отыграться. – возмутился Иван, жестом приглашая в свидетели голландских купцов.
– Well, one time, – не смог побороть искушения англичанин.
Иван закрыл глаза, представил себе заветную комбинацию цифр и с силой встряхнул стакан. Бросок – и соперникам открылись 3, 2 и 2. Противник улыбнулся, совершил свое магическое действие над стаканом, и результат не обманул его ожиданий – вот еще одна монетка перекочевала в карман басурманина.
Англичанин приподнялся, Иван попытался снова уговорить его продолжить игру, но тот пробурчал:
– Все хорошо. в меру. Буду спать.
Он сунул пухлые ручки под щеку, изображая для верности, как сладок сон, когда такой куш в кармане, и, пошатываясь, вышел из каюты.
– Пойду тоже до ветру, – Самойлов хлопнул по плечу ближайшего купца и поднялся следом.
Он услышал, как англичанин спускался по лестнице на нижнюю палубу, при этом деревянные ступени жалобно скрипели под грузным телом, грозясь развалиться. Под такой аккомпанемент секретаря пробрало на музицирование, и он голосил как иерихонская труба, пребывая в полной уверенности, что лишь тихонько мурлычет себе под нос. Но Анхен совсем так не казалось, она проснулась и, не сдержав любопытства, вылезла из-под теплого одеяла посмотреть на обладателя столь мощного баритона. Но когда она выглянула из каюты, певца уже и след простыл. Вздохнув, женщина поспешила вернуться в теплую постель. Скрип ее двери насторожил хоть и хмельного, но очень осторожного англичанина. Он тоже выглянул из своей комнаты проверить, не следит ли кто за ним. Убедившись, что все в порядке, он начал готовиться ко сну. Оказалось, он был не настолько пьян, как сам думал, хотя из зеркала на него взглянуло красное потное лицо. Англичанин сощурился, словно не поверив своим глазам, и ударил себя по щекам.
Наш герой тоже времени зря не терял: прошел по палубе, оглянулся на матроса, стоявшего у штурвала – не смотрит ли в его сторону. Тот смотрел вперед, события за спиной его не интересовали. Тогда Иван вскочил на борт и, держась за ванты, заглянул в окошко каюты секретаря как раз в тот момент, когда ее хозяин, уверившись в своей безопасности, достал из-за пазухи несколько бумаг и запрятал их под подушку. Неожиданно в его дверь постучали.
– What? Who is that?[18] – насторожился англичанин, но засов отпер. За дверью обнаружился капитан корабля.
– Good night, – улыбнулся тот, всем видом приглашая на беседу. Пришлось выйти из каюты – не разговаривать же в дверях.
Медлить было нельзя. Другого случая могло и не представиться. Самойлов открыл окно, проник в каюту и вытащил бумаги из-под подушки. К сожалению, беседа продолжалась недолго. Иван уже был у окна, когда услышал скрип открывающейся двери. Он успел лишь нырнуть за шкаф и сунуть бумаги в щель наверху. Секретарь снял жилет, бросил его на дорожный сундук, вновь сел на кровать и блаженно потянулся. И вот тут-то его взгляд упал на окно. Он отлично помнил, что оно было полуоткрыто, когда он выходил, а теперь… Несчастный бросился к нему и увидел след огромного сапога на стуле. Тогда он рванулся к подушке – бумаг на месте не было. Очередной вопль иерихонской трубы огласил фрегат.
