– Может ничего не говорить графу Ласло, пока мы не найдем их?
– Нет, Илона, ведь я только за этим прибыл сюда.
– И только… – она ревностно посмотрела ему в глаза.
Вашар, обратив внимание на печальное лицо Илоны, улыбнулся и ответил:
– Мы же друзья…
– И только? – снова повторила она с обидой в голосе.
– Проводи меня, я очень спешу.
Она бережно погладила по его больному плечу и тяжело вздохнув, повела Андора к выходу из гостиной залы.
– Чуть не забыла, Андор, – Илона взяла со стола письма и протянула Вашару, – возьми, пригодится.
– Они же лежали за пазухой у барона, – удивился Андор.
– Корнель подобрал их с пола, видимо во время поединка барон обронил письма.
Через пять минут он сел на коня и, подхлестывая его плетью, миновал подъемный мост. В двух милях от замка к нему присоединились три всадника и, поднимая клубы пыли, помчались вниз по северному склону в сторону леса.
Илона, стоя на бруствере крепостной стены, наблюдала за ними, пока они совсем не скрылись из вида. По ее щекам текли слезы. Первый раз, за долгое время она почувствовала, что плачет по-настоящему, не от обиды и горечи, а от тоски и нежности, исходящей из ее груди к любимому мужчине. Ей так захотелось быть среди гайдуков, скакать рядом с Андором и радоваться жизни вместе с ним.
Ласло Михал, только что вернулся в замок с очередной поездки, сопровождая со своими воинами большое количество скота до города Надьсебен. Там он продал скотину саксонским скототорговцам, выручив при этом большую сумму денег.
По возвращении он любил внезапно появляться в Железной руке и въезжал не через главные ворота, а миновав ущелье, проходил по пещерам соляных рудников. И только тогда появлялся в крепости со стороны запасного входа.
Вот и теперь, отправив охрану, он заглянул в помещение, где варили соль. Михал обратил внимание на двух рабочих, копавшихся возле огромного чана с кипящей водой. Тот, что был наверху, возился с задвижкой, а второй рабочий, потеряв терпение, когда же напарник спустит воду, занялся чисткой желоба. В очередной раз он взглянул наверх и, не услышав команды напарника, присел на корточки, как вдруг, заслонка пришла в движение, и поток крутого кипятка хлынул по желобу прямо на рабочего. Ласло вовремя заметил опасность и, кинувшись к мужчине, оттолкнул его в сторону. Вода ошпарила их обоих, но не так сильно: рабочему обожгло ноги, а Ласло руку.
Срочно вызвали метра Эрно. Прежде чем он взялся осматривать ошпаренных, Михал отвел его в сторонку и что-то шепча, объяснил. Эрно удивленно взглянул на него и, по всей видимости, хотел возразить, но увидев нахмуренное лицо графа, согласно кивнул головой. Пока лекарь обрабатывал обваренные места каким-то вязким составом и накладывал повязки, Михал, улыбаясь, разговаривал с мужчиной.
– Ну, что брат, достанется нам от наших жен. Кто теперь кормить семьи будет?
– Заживет как на собаке, господин Михал, правда недельку-другую придется подлечиться.
– Ты почему не дождался команды напарника? Первый день работаешь что ли, зачем подставился?
– Это он виноват, не предупредил.
– Оба виноваты! Если еще раз подобное повторится, пеняйте на себя, – сказал он строго, но смягчившись, спросил, – дети есть?
– А как же, у нас с женой – дочка маленькая.
– А как звать жену?
– Фружиночка.
– Которая у бабки Марселлы жила?
– Жила, пока я ее замуж не взял.
– Если мне память не изменяет у бабки еще кто-то жил из девушек.
– Река. Она и до сих пор с ней живет, помогает по хозяйству. Говорили, что у Реки турки всех родичей вырезали, а ее добрый гайдук спас.
– Было дело, слышал, – кивнул Михал, затем дал указание управляющему, чтобы он помог пострадавшему, а сам в сопровождении доктора, пошел в замок.
Плохие вести, так же как и добрые, быстро перемещаются с помощью людей. Не успел граф зайти в башню, как ему навстречу уже спешила Этель. Увидев мужа с перевязанной рукой, она осторожно, чтобы не причинить боль, прикоснулась к его щеке губами.
– Здравствуй милый. Как же это случилось? Сильно обварило?
– Здравствуй ласточка, – приветствовал граф жену, целуя в губы, – пустое, скоро заживет.
Не поверив, она вопрошающе взглянула на Эрно.
– Не волнуйтесь госпожа Этель, ожог не опасный, я вот Вам мази оставлю, так Вы за мужем поухаживайте, – сказал доктор, успокаивая графиню.
Оставшись вдвоем, Этель спросила Михала:
– Как съездил? В пути все было спокойно?
– Все хорошо, деньги за скот выручил, так что обошлось без приключений.
– Есть, какие новости об отце? Ты виделся с Вашаром?
Михал помрачнел.
– Да родная, новости есть, и еще какие. Вашару удалось раскрыть убийц моего отца. Сам Андор чуть не погиб, им с графиней Жомбор удалось заманить барона Вадаша в замок, но он оказался проворнее, и ему удалось скрыться в подземелье крепости. Вашар мне такое сообщил… Понимаешь, Этушка, барон в течение месяца мучил моего отца пытками до тех пор, пока он не умер, затем его закопали. Я скоро поеду в Токай и заберу его останки, в нашем родовом склепе он упокоится рядом с мамой.
Слезы навернулись на глаза Этель.
– Михал, дорогой, мне очень жаль. Я всегда помнила о нем, как о добром человеке.
– Ну, не совсем он раньше был добр к людям, всякое случалось… Ладно, чего уж теперь, за последние годы своей жизни он действительно изменился.
– Он был справедливым, я замечала это по его поступкам.
– Да, Этушка, ты верно заметила, – Михал обнял ее правой рукой и губами прикоснулся к соленой от слез щеке.
– Что ты намерен делать? – спросила жена.
– Мне нужно собрать и вооружить людей, Вадаш Гаспар не должен покинуть земли Трансильвании. Хоть Вашар успокаивает, мол, барону не вырваться из подземелья, но чем черт не шутит. Если он выберется, то будет преследовать меня и графиню Жомбор. Ты знаешь, а ведь барон Вадаш и ее чуть не убил.
– Как!? Он же любит ее!
– Это была игра, ему нужна была не сама графиня, а ее титул и богатства, когда Гаспара вывели на чистую воду, он был в бешенстве и если бы, не подоспел вовремя Вашар, барон убил бы Ребеку. К тому же, стало известно, что Гаспар предательски отдал туркам графиню и ее отца – Иштвана Жомбора, и ему отрубили голову.
– Ужас! Так значит, барон виновен в смерти не только твоего отца?
– Да, милая, он и тебя продал Хаджи-бею. Вот, прочти это письмо, в нем ты все узнаешь.
– Мама моя милая, – закачала головой Этель, – как же его только земля носит. Я-то, что ему плохого сделала?
– Помнишь предостережение твоего отца на счет Вадаш Гаспара, он в письме упоминал о предательстве барона.
– Да. Ты думаешь, то обстоятельство как то связано с моим похищением?
– Несомненно. Барон решил отомстить семье Йо за оскорбление, некогда нанесенное ему твоим отцом. Вот так ты и оказалась в плену.
– Негодяй! – воскликнула Этель, прочтя письмо до конца, – какой же он гадкий человек. Чего добивается?
– Пока барон живет рядом с Австрией, ему нечего опасаться, а вот кое-кто из знатных людей Трансильвании, ему как кость в горле. Дай Бог, если он останется в подземелье, а то будет охотиться за нами и госпожой Илоной.
– Илоной? – переспросила Этель, – ты назвал ее Илоной?
– Да, теперь официально ее везде называют графиней Жомбор Илоной.
– Ты все-таки помог ей?
– Меня об этом попросили. В последнее время графиню будто подменили, она совершенно неузнаваема, мне кажется, она сожалеет о прошлом.
– Сожалеет?! Как-то нехорошо звучит по отношению к загубленным людям. Она должна каждый день до крови свой лоб разбивать, что бы вымаливать у Бога прощения.
– Молится, молится, – усмехнулся Михал, – она даже приняла протестантскую веру.
– Надо же, – недоверчиво произнесла Этель, – Михал, и ей можно верить?
– Неприязнь между Ласло и Жомбор уходит в прошлое, дети не должны повторять ошибок своих отцов. Главное, Этушка, что мы простили Илону, а в остальном – время покажет.
– У тебя доброе сердце, – улыбнулась она и нежно прижалась к его груди, – не умеешь ты долго держать зла. Вот потому я с тобой рядом, мой дорогой Михал. Я очень тебя люблю и дорожу нашей семьей.
– Ты у меня самая светлая! На всем белом свете не сыщешь такую красавицу, я тоже тебя люблю, ласточка моя. Чтобы с нами не произошло, помни, я всегда с тобой рядом и буду до конца. Скоро нас будет трое, я так счастлив.
– Береги себя любимый. Когда бьешься в бою, помни, что мы тебя ждем живым и невредимым.
Михал слегка отстранился и увидел заблестевшие от слез глаза Этель. Он нежно поцеловал ее в губы и, смахивая слезинку с ее щеки, произнес:
– В тяжелое время нам суждено жить, я не вправе прятаться за чужими спинами, скоро все равно, нам дворянам придется подняться против общего врага, а на сегодняшний день их двое – это султан и австрийский король.
