Специальные отряды, подготовленные органами разведки для захвата приграничных мостов, насчитывали в общей сложности не менее тысячи человек. В основном они были укомплектованы уроженцами из Верхней Силезии{467}, но имелось также 100 - 200 голландских граждан. Для вербовки последних органы немецкой разведки наладили контакт с неким Юлиусом Гердтманом, родившимся в Германии и принявшим голландское подданство в 1924 году. В 30-х годах Гердтман снова выехал в Германию, где стал руководить филиалом голландской нацистской партии (NSB). Филиал этот именовался Национал-социалистская ассоциация голландцев в Германии (National-Socialistische Bond van Nederlanders in Duitsland). В большинстве своем члены данной организации, будучи с формальной точки зрения голландцами, родились и воспитывались на территории Германии. Ассоциация имела свои штурмовые [291] отряды (SA), замаскированные под “спортивные клубы”.
С помощью Гердтмана члены этих “клубов” вербовались немцами для так называемой полицейской службы и в качестве переводчиков и проводников. В глубочайшей тайне завербованные проходили военное обучение в четырех лагерях расположенных между Рейном и голландской границей. 9 мая 1940 года сформированные отряды под покровом ночной темноты покинули лагеря и направились к намеченным для захвата объектам; они должны были пробраться через границу, предварительно переодевшись в форму голландской военной полиции, якобы сопровождающей военнопленных, в форму железнодорожных служащих и голландских солдат{468}.
Попытка немцев захватить мост у Арнема была неудачной. Действовавший там отряд численностью 25 человек экипировался наспех; чужеземное происхождение “голландской” формы бросалось в глаза: шлемы были изготовлены из картона{469}. На некоторых других мостах действия немецких отрядов развертывались успешно. Особенно важную роль сыграл захват железнодорожного моста у Геннепа. Немецкий бронепоезд прошел по нему в Голландию, а за ним проследовал и эшелон с войсками, что содействовало быстрому разгрому первой полосы обороны. В ходе таких нападений некоторое количество голландских солдат немцы застрелили самым предательским образом.
При попытке захватить мосты у Неймегена немцы также потерпели неудачу. Голландцы следили за Рейном настолько тщательно, что немецкое командование не решилось пустить вниз по течению свои баржи, на которых находилась пехотная рота{470}.
Замыслы по захвату мостов в Западной Голландии увенчались успехом. [292]
Мосты у Мурдейка и Дордрехта были захвачены парашютистами. Оборонявшие мосты голландские войска не могли их взорвать, поскольку командование, во-первых, не ожидало высадки немецких парашютных десантов в этом районе, а во-вторых, хотело сохранить в целости автомобильную магистраль на Мурдейк и Дордрехт, по которой должна была подойти на помощь французская армия. Последнее обстоятельство послужило причиной того, что мосты не подготовили к взрыву{471}. Около Дордрехта немцы сбросили на парашютах манекены с целью внести смятение в ряды обороняющихся; их замысел оправдался: “ложные сообщения поступали со всех сторон”{472}. Подобные же дезинформирующие действия предпринимались в районе Роттердама, где чучела сбрасывались близ аэродрома{473}. Здесь мосты без особых затруднений захватила рота немецких солдат, высадившихся с гидросамолетов, которые совершили посадку на реке. Мосты не охранялись.
В первой части книги уже упоминалось о провале попытки захватить Гаагу внезапным ударом парашютных и воздушно-посадочных войск. Немцам удалось вначале овладеть аэродромами. Однако быстрый контрманевр голландских войсковых частей не дал им возможности закрепиться. Вместе с тем удар немцев, направленный в самое сердце страны, сыграл положительную для них роль, поскольку голландское верховное командование оказалось неспособным выслать сильные резервы, чтобы усилить оборонительную полосу на востоке страны. Переброска войск происходила как раз в обратном направлении. Восточные укрепления пришлось бросить на четвертый день наступления, после ожесточенных немецких атак. В этот день первые немецкие танки вышли на южный берег реки Маас в районе Роттердама. Во вторник 14 мая 1940 года центральная [293] часть огромного роттердамского порта подверглась бомбардировке с немецких самолетов. Предвидя возможность подобных бомбардировок других городов и не рассчитывая больше на помощь союзников, главнокомандующий голландскими вооруженными силами генерал Винкельман принял решение капитулировать.
Хорошо обученные и лучше вооруженные немецкие войска одержали быструю и решительную победу в операции, длившейся всего пять дней.
Заслуживает внимания тот факт, что ни в одном из немецких документов, относящихся к подготовке наступления, не упоминается о каких бы то ни было действиях пятой колонны{474}. Немецкие отряды, предназначенные для захвата приграничных мостов, должны были просачиваться с территории Германии. Это обстоятельство может служить доказательством того, что в распоряжении немцев не было на местах людей, способных выполнить подобные задачи.
Выше указывалось, что при захвате мостов немцы переодевались в голландскую форму одежды. Но это относится только к действиям в приграничной полосе. Документальных данных, подтверждающих хотя бы один случай использования немцами голландского, английского, бельгийского или французского обмундирования при действиях в западной части Голландии, нет. Не зарегистрировано также ни одного случая, чтобы солдаты из состава парашютных и воздушно-посадочных частей переодевались в форму полисменов, почтальонов, кондукторов или одежду фермеров, священников, [294] монахинь, рассыльных, служанок и нянек{475}. Нет конкретных доказательств того, чтобы немецкие парашютисты приземлялись где-нибудь еще, кроме районов Мурдейка, Дордрехта и Роттердама а также района трех аэродромов близ Гааги. В то же время имеется основание полагать, что в некоторых других местах на парашютах сбрасывались предметы снабжения для обеспечения наступающих немецких войск.
Население застигнутой врасплох страны, особенно в больших городах, таких, как Амстердам, Гаага и Роттердам, было убеждено, что многочисленные сторонники врага вели стрельбу по голландским войскам. Никаких доказательств на этот счет также не найдено.
“Возможно, что отдельные случаи обстрела и имели место, - заявил после войны глава военно-исторического отдела генерального штаба голландской армии, - но никаких доказательств в нашем распоряжении нет. Не установлено ни одного случая, когда бы наши солдаты врывались в какой-нибудь дом и захватывали там людей с оружием в руках, или что-нибудь в этом роде”{476}.
На основании некоторых наблюдений можно сделать предположение, что с немецких самолетов сбрасывались специальные трещотки, которые начинали действовать от удара о мостовую или здание, создавая впечатление усиленной перестрелки{477}. Применение подобных средств значительно увеличивало смятение среди голландцев.
Не подтвердились имевшие широкое распространение слухи об отравлении воды и продуктов питания, а также о раздаче немцами и их сообщниками населению отравленных сигарет и шоколадных конфет. Не найдено доказательств того, что подобные панические рассказы распускались агентами противника, засланными в страну, или же при помощи сообщников из местного [295] населения. Не подтвердились сведения о систематической подаче световых сигналов и о “специальных условных знаках в тех пунктах, по которым немцы должны были наносить удары с воздуха” (подобные сообщения поступали в свое время из различных районов страны){478}.
Наконец, не удалось найти никаких оснований для вывода, будто политические эмигранты из Германии оказывали поддержку наступлению немецких войск; а ведь подобные сообщения привели в свое время к интернированию многих десятков тысяч людей не только в Голландии, но также во Франции и Англии{479}.
После этих предварительных замечаний небесполезно остановиться более подробно на положении в крупных городах. В майские дни 1940 года эти города рассматривались в качестве основных центров деятельности пятой колонны.
Не подлежит сомнению, что во время наступления немецких войск с аэродрома Валхавен (к югу от Роттердама) им показывали дорогу проживавшие в этом районе немецкие подданные{480}; однако отсюда не следует делать вывод, будто это взаимодействие организовывалось заблаговременно. Известен, например, случай, когда на мостах через Маас немецким войскам “помог” разобраться в показанной ему карте не немецкий подданный, а случайно подвернувшийся полисмен голландец. Позволительно усомниться и в правдивости рассказов, будто вооружение, применявшееся немецкими десантниками в районе мостов через Маас, было доставлено в этот район заранее и хранилось в трюмах [296] немецких и других судов или же в товарных береговых складах немецких фирм{481}. Нет также оснований для предположения, будто пятая колонна участвовала в боях за город. “Не нашли ни одного человека, которого можно было бы привлечь к ответственности за хранение винтовки или револьвера”{482}.
