Отец и дочь в этот день, как и всегда в последнее время, избегали весь Невский и Набережную, где обычно прогуливается вся знать… Высокая ростом и представительная, хорошо сложенная Раиса, глубокий траур, седые волосы провожающего ее старичка — невольно обращали взоры очень многих на них: то смешанные с любопытством, то с нескромностью…
Раиса оставалась одинаково невозмутимой под пренебрежительными взглядами со стороны женщин и восторженно-нахальными со стороны мужчин. Мысли ее были далеко…
Она искала сходства в походке и в движениях едва ею рассмотренных трех молодых людей.
Вглядываясь через черный вуаль в проходящих мужчин, она сравнивала их движения и иногда говорила себе со вздохом, что она никогда их не узнает.
Сегодня их прогулка была дольше обыкновенного. Когда Поров хотел возвращаться домой, Раиса сказала: «Еще рано!»
Фонари были уже зажжены, запоздалые прохожие покидали Английскую набережную, и ночь спускалась на белую, покрытую снегом Неву.
Только тогда молодая девушка с сожалением пошла домой, вглядываясь в богато убранные сани, уносившие счастливцев на блестящие обеды, или домой, где все свои встречались после дневных забот или веселья…
Раиса вернулась в унынии… В течение восьми дней ни одного признака, ничего похожего! Это могло, наконец, привести в отчаяние. Нередко она задавала себе вопрос: не безумие ли с ее стороны и не выше ли это человеческих сил одной бороться против всего общества, готового подавить ее!..
Рассеянно наливала она чай отцу, который не решался отрывать ее от дум и печально следил за нее.
Время от времени Раиса сбрасывала с себя овладевшую ею меланхолию и улыбалась… но что это была за печальная и грустная улыбка!
Раздался звонок. Кухарка побежала открывать. Поров, думая, что пришел один из покинувших его друзей, встал.
Вошла горничная.
— Какая-то барыня желает видеть барышню, — сказала она.
Раиса подняла голову: с тех пор, как умерла ее мать, ни одна еще посетительница не переступала порога ее жилища.
— Кто такая? — спросила она.
— Барыня не хочет говорить, как ее звать! Она что-то намерена сказать барышне.
Отец и дочь переглянулись.
— Проси! — сказала Раиса.
Чтобы лучше осветить полутемную комнату, она зажгла другую лампу, побольше.
В комнату вошла пожилая женщина, одетая в темное платье с вылинявшей шалью, и в такой же шляпке с лентами. Костюм вполне соответствовал носившей его: это была одна из тех многих, лица которых ничего не выражают и при встрече с которыми невольно задаешься вопросом: «Где я видел эту личность?»
— Садитесь, пожалуйста, — обратилась к ней Раиса, пристально вглядываюсь в лицо посетительницы.
Женщина села на стул, положив на колени маленький шагреневый сак со стальным замком. Она начала разговор такой же бесцветный, как была и сама.
— Я решилась придти к вам, — начала она, — по желанию одной дамы… нескольких дам, но преимущественно одной, которая сильно интересуется вашим положением!
Раиса глянула на отца: тот слушал безмолвно, апатично. Молодая девушка последовала его примеру.
— Я слышала, что вы имели несчастье потерять мать?
Раиса утвердительно кивнула головой.
— Дамы высшего круга узнали, что вы очень интересны и достойны уважения, и просили меня повидаться с вами от их лица.
— Про каких дам вы говорите? — задал вопрос Поров.
— Про знатных дам, про добрых дам, занимающихся благотворительностью!
— Мы ни в чем не нуждаемся, — сурово заметил старик.
— Я плохо выразилась, — продолжала посетительница, — и вы меня не поняли! Добро, делаемое этими дамами, не всегда материально, но и морально! Мне часто поручают передавать утешение страждущим, и я вас уверяю…
Она остановилась, взглянув на благородное и строгое лицо Раисы, и переменила разговор.
— С вами лично, барышня, случилось, кажется, большое несчастие? Мое посещение, преимущественно, и касается этого дела!.. Мне передали, что вы подали челобитную?
— Мы вовсе не подавали челобитную, а принесли жалобу, — недовольно проворчал Поров.
— Это все равно! — промолвила пожилая женщина.
Раиса, взглянув на отца и увидев, что его глава неподвижно устремлены на посетительницу, последовала его примеру.
— Вы подали жалобу на молодых людей самого высшего круга! Подумали ли вы о том, что вы предприняли?
Раиса хотела отвечать, но жест отца пригласил ее к молчанию. Не получив ответа, женщина продолжала:
— Ваша жалоба вполне благородна и уважительна, и вряд ли найдется кто-нибудь, не думающий вместе с вами, но…
— Но, — машинально повторила Раиса, видя, что та остановилась.
— Но вы одни, чтобы защищаться, а против вас — вся знать!
— Я думал, что вы посланы благородными дамами, интересующимися нашим положением!
— Конечно, но эти дамы… к несчастью, не дамы стоят во главе администрации.
— В таком случае, дамы за нас, а власти против? — опять спросил Поров тем же ровным и спокойным голосом.
— Я ничего подобного не говорила, — окончательно спуталась посетительница. — Я сказала, что не женщины издают у нас законы! Законы всегда за мужчин, а в этом случае — тем более! Каким образом вы желаете, чтобы мужчины могли понять несчастье, непонятное для них, и оценить которое они не в силах?
Никто не ответил, и она продолжала:
— Если бы я была с вами знакома, когда вы предпринимали…
— То что тогда? — спросил Поров.
— Когда вы намеревались подавать жалобу, — невозмутимо продолжала женщина, — если бы я была из числа ваших друзей, я бы посоветовала вам ничего не предпринимать!
— А! — спокойно произнес Поров, парализуя горячность Раисы, готовой вскочить с места.
Пожилая женщина уловила и жест, и ироническую улыбку, и бросила многозначительный взгляд старику.
— Да, — проговорила она, — это повело только к скандалу, а скандал ничего не приносит! Представьте себе, если бы даже герои этой грязной истории были открыты, и суд признал бы их виновность, то и тогда вы не извлекли бы ни малейшей выгоды!
Эти слова заставили вздрогнуть отца и дочь, но они сдержались.
— Вы ведь не богаты? — продолжала женщина, обращаясь к Порову.
— У нас ничего нет, — ответил старик.
— Итак, вы сделали попытку, на мой взгляд, очень неосторожную: вы обратили всеобщее внимание на свою дочь: мне кажется, что теперь ей трудно будет выйти замуж!
— Она не думает выходить замуж, — ответил Поров, поглаживая спокойно колено.
— Неужели? Как это кстати! Дамы, возложившие на меня поручение, думали точно так же, и в виду того, что мало надежд на получение возмездия, они поручили предложить, не пожелаете ли вы покинуть город, где вы вынесли столько несчастий, и поселиться где-нибудь в деревне?
— У меня нет деревенского домика, — заметил Поров.
— В настоящее время продается очень хорошенький домик на берегу Волги… Прелестное местечко, красивое имение, рыбная река, лес!.. Там вам было бы очень хорошо, если бы вы только пожелали!
— Но у меня нет денег, — сказал Поров.
Женщина махнула рукой, как бы говоря этим: «пустяки!»
— Вам их доставят, — сказала она, понизив голос.
— Хотела бы ты жить в деревне? — спросил старик, обратясь к дочери.
Раиса, бледная как воск, со сложенными на коленях руками, казалась уснувшей. Она плавно подняла свои черные глаза на отца и ничего не ответила.
— Если вы предпочитаете пребывание в провинции пребыванию в деревне, — торжественно проговорила женщина, — то трудности не будет!
— Хотела бы ты жить в провинции? — почти весело спросил Поров Раису.
Молодая девушка отрицательно качнула головой.
— Видите ли, матушка, — сказал без церемонии Поров, — обещают-то многое, а и малого не сделают!
Не обидевшись на бесцеремонное обращение «матушка», женщина подняла сак.
— Мы сдерживаем то, что обещаем! — сказала она весело. — Вот здесь приданое барышне! С ним можно найти какого угодно мужа! Тут пятнадцать тысяч рублей серебром.
— Пятнадцать тысяч, — повторил Поров, протягивая руку. — С этим наверно можно найти мужа! Как ты думаешь, Раиса?
Он взял кошелек, неуверенно переданный ему посетительницей, и пересчитал деньги.
— Верно! Здесь точно пятнадцать тысяч!
— Да, папаша, ровнехонько, можете не сомневаться! Но надо расписаться! — засуетилась посетительница, радуясь удачному выполнению поручения.
Поров встал и так сильно оттолкнул стул, что тот упал сзади него. Раиса тоже встала.
— Пятнадцать тысяч рублей за честь моей дочери! — вскричал он, потрясая кошельком над головой.
Потом он швырнул кошелек в лицо посетительницы, которая, поймав его на лету, поспешила спрятать в сак.
— Вон отсюда! — крикнул Поров.
