«Мой порог чист», — провозгласила я, а потом обратилась к Снежному Цветку: «А как насчет твоего?»
И в этот момент ничем не сдерживаемый поток гнева вырвался на поверхность, и никто в комнате не смог бы остановить меня. Слова, которые я произносила, шли из самых темных глубин моего существа, и у меня было такое ощущение, будто меня заживо резали ножом на куски. Я знала все о Снежном Цветке, и я использовала это против нее под видом сохранения своей благопристойности и пользуясь силой положения. Я унижала ее перед другими женщинами и обнажала каждую из ее слабостей. Я ничего не удержала в себе, потому что потеряла всякую власть над самой собой. Давнее непрошеное воспоминание возникло передо мною: я увидела, как моя младшая сестра молотит ногой воздух, а вокруг ее ноги развеваются бинты. С каждым бранным словом в адрес Снежного Цветка я чувствовала, что мои бинты становятся все свободнее и что я, наконец, могу высказать все, что думаю на самом деле. Прошло много лет, прежде чем я осознала, что мои ощущения в тот момент были совсем неверными. Бинты не становились свободными и не летали по воздуху, ударяя мою лаотун. Они скорее оборачивались все теснее и теснее вокруг меня, стараясь выдавить из моего сердца самую глубокую любовь, о которой я мечтала всю жизнь.
«Эта женщина, бывшая ваша соседка, взяла с собой приданое, сделанное из приданого ее матери, поэтому, когда бедная женщина оказалась на улице, у нее не было ни одеяла, ни одежды, чтобы согреться, — провозгласила я. — Эта женщина, бывшая ваша соседка, не содержала свой дом в чистоте. Ее муж занимается нечистым ремеслом, он забивает свиней на помосте перед домом. Эта женщина обладает многими талантами, но растрачивает их понапрасну. Она отказывается учить других женщин в доме ее мужа нашему тайному языку. Эта женщина, бывшая ваша соседка, лгала о своей жизни, когда была девочкой в свои дочерние годы, лгала, когда была девушкой, в свои годы закалывания волос, и продолжает лгать, будучи женой и матерью, в свои годы риса-и-соли. Она лгала не только всем вам, но и своей лаотун».
Я помолчала и оглядела женщин, сидевших вокруг меня. «На что она тратит свое время? Я скажу, на что. На свою похоть! У животных периодически происходят течки, но у этой женщины постоянная течка. Ее случки заставляют умолкнуть всех домочадцев. Когда мы убежали в горы от мятежников — тут я наклонилась вперед, а остальные наклонились ко мне, — она занималась постельными делами со своим мужем, вместо того, чтобы быть со мной — со своей лаотун. Она говорит, что, должно быть, совершила плохие поступки в прошлой жизни, но я как Госпожа Лу говорю вам, что ее плохие поступки в этой жизни определили ее судьбу».
Снежный Цветок сидела напротив меня, слезы текли по ее лицу, но я была в таком отчаянии и смятении, что могла лишь изливать свой гнев.
«Когда мы были девочками, мы подписали договор, — заключила я. — Ты дала мне обещание, которое нарушила».
Снежный Цветок глубоко вздохнула. Губы ее дрожали, когда она говорила: «Ты как-то попросила, чтобы я всегда говорила тебе правду, но когда я говорю ее тебе, ты все понимаешь неправильно или не хочешь слышать то, что я говорю. В своей деревне я нашла женщин, которые не смотрят на меня сверху вниз. Они не критикуют меня. Они не ждут, что я стану тем, кем не являюсь».
Каждое ее слово подтверждало то, что я подозревала раньше.
«Они не унижают меня в присутствии других людей, — продолжала Снежный Цветок. — Я вышиваю вместе с ними, и мы утешаем друг друга, когда у кого-то из нас неприятности. Они не жалеют меня. Они приходят ко мне, когда мне плохо… Я одна, и мне одиноко. Мне нужны женщины, которые будут со мной каждый день, а не только когда им удобно, как это делала ты. Мне нужны женщины, которые выслушивают меня такую, какая я есть, а не такую, какой они помнят меня или хотят меня видеть. Я чувствую себя, как птица, которая летает в одиночестве. Я не могу найти себе друга…»
Ее тихие слова и мягкие извинения были именно тем, чего я боялась. Я закрыла глаза и постаралась отрешиться от всех своих чувств. Для того чтобы защитить себя, мне нужно было держаться за свою обиду, так, как это было у меня с моей матерью. Когда я открыла глаза, Снежный Цветок уже поднялась со своего места и тихонько семенила к лестнице. Увидев, что Мадам Ван не уходит вслед за ней, я внезапно ощутила прилив сочувствия к Снежному Цветку. Даже ее собственная тетка, единственная среди нас, кто живет своим умом, не стала ее утешать.
Пока Снежный Цветок шаг за шагом спускалась по лестнице, я пообещала себе никогда больше не видеть ее.
* * *
Вспоминая тот день, я понимаю, что как женщина я вела себя неправильно, что презрела все свои обязательства и свой долг. То, что сделала Снежный Цветок, было непростительно, но то, что наговорила я, было достойно презрения. Я позволила своему гневу, обиде и безудержному желанию отомстить, взять над собой верх. По странной иронии, все, о чем я потом сожалела и чего стыдилась, помогло завершить мой переход к становлению Госпожой Лу. Мои соседи видели мою храбрость во время отсутствия моего мужа. Они знали, как я ухаживала за своей свекровью во время эпидемии. Они видели, как я горевала на похоронах своих родственников со стороны мужа. После зимы в горах они видели, как я посылаю учителей в отдаленные деревни, присутствую на праздничных церемониях почти в каждой семье в Тункоу и в основном веду себя так, как полагается жене надзирателя. Но в этот день я заработала истинное уважение как Госпожа Лу, совершив то, что должна делать каждая женщина в стране, но что редко выполняется. Женщина должна служить примером соблюдения приличий и правильного образа мыслей во внутреннем мире женщин. Если ей это удается, то молва о ней будет передаваться из уст в уста, и ее пример заставит не только женщин и детей вести себя правильно, но и вдохновит наших мужчин на то, чтобы сделать внешний мир как можно более благоустроенным и безопасным. Тогда даже император сможет посмотреть со своего трона и повсюду увидеть мир и спокойствие. Я сделала это, обличив Снежный Цветок перед своими соседями как низкую и безнравственную женщину, недостойную быть среди нас. Я преуспела в этом ценой разбитой жизни моей лаотун.
Моя Песнь Оскорбления стала известной. Ей обучали девочек в качестве назидания, ее распевали во время месяца предсвадебной церемонии, чтобы оградить невест от жизненных ловушек. Таким образом, позор Снежного Цветка стал известен всему уезду. Меня же все это просто подкосило. Какой смысл быть Госпожой Лу, если в моей жизни нет любви?
Прошло восемь лет. За это время император Сяньфэн умер, к власти пришел император Тунчжи[19], а тайпинский мятеж закончился где-то в отдаленной провинции. Мой первый сын женился, его жена забеременела, переехала в наш дом и родила сына — первого из многих дорогих мне внуков. Мой сын сдал свой первый экзамен, чтобы стать шен юань, районным чиновником. Он тут же принялся учиться дальше, чтобы стать сю цай, чиновником провинции. У него оставалось мало времени для жены, но я думаю, она неплохо чувствовала себя в нашей верхней комнате. Она была хорошо образованной молодой женщиной, хорошей хозяйкой и очень мне нравилась. Моя дочь, которой исполнилось шестнадцать лет, переживала свои годы закалывания волос. Она была обручена с сыном торговца рисом в далеком Гуйлине. Я могла больше никогда не увидеть свою Нефрит, но этот союз в будущем мог укрепить наши связи с торговцами солью. Семейство Лу было состоятельным, уважаемым и удачливым. Мне было теперь сорок два года, и я приложила все свои силы, чтобы забыть Снежный Цветок.
Однажды поздней осенью на четвертый год правления императора Тунчжи Юнган поднялась к нам в верхнюю комнату и прошептала мне на ухо, что какая-то женщина хочет видеть меня. Я попросила ее проводить гостью наверх, но Юнган глазами указала мне на мою невестку и на мою дочь, которые вместе вышивали, и отрицательно покачала головой. Либо Юнган позволила себе дерзость, либо случилось что-то серьезное. Не сказав никому ни слова, я спустилась вниз. Как только я вошла в главную комнату, стоявшая там молодая девушка в поношенной одежде опустилась на колени и коснулась лбом пола. Похожие на нее попрошайки часто приходили к моим дверям, так как все знали о моей щедрости.
«Госпожа Лу, только вы можете помочь мне, — умоляюще произнесла девушка, переместившись поближе ко мне, но не разгибая спины и упираясь лбом в мои «золотые лилии».
Я нагнулась к ней и дотронулась до ее плеча. «Дай мне твою миску, и я наполню ее».
«У меня нет нищенской миски, и мне не нужна еда».
«Тогда зачем же ты пришла?»
Девушка принялась плакать. Я попросила ее встать, но она не двинулась с места. Я снова погладила ее по плечу. Юнган стояла рядом и смотрела в пол.
