— Я приду посмотреть на Маргариту. Она танцует прелестно, — сказала Елизавета. Нельзя, чтобы мальчик чувствовал себя пупом земли. Но на ее лице играла улыбка, когда она говорила об этом.
Она ни за что не пропустит танцы, которые будут танцевать ее дети, но сейчас ей необходимо немного отдохнуть.
— Может, приказать слугам, чтобы они принесли вам немного вина? — предложил он, вытянув шею, чтобы видеть, что происходит внизу.
— Пожалуйста, Хэри, — согласилась она.
— Вам следует возвратиться на праздник, не стоит больше оставаться здесь со мной. Вы обязательно пропустите что-нибудь интересное.
Когда он ушел, Елизавета откинулась на подушку, которую он принес для нее, и закрыла глаза. Сегодня она не один час слушала возбужденные речи людей, обращавшихся к ней через переводчиков. Ей нужно было умно отвечать им, не путать их сложные титулы и звания, не допустить ни малейшего нарушения трудных правил дворцового этикета. И все это время ее волновало, что подумает молодая, с великолепными манерами невестка о членах ее семьи, которые привыкли вести себя менее церемонно!
Елизавета отпила принесенного ей вина и попыталась немного расслабиться. Со своего места она видела великолепно одетых гостей. Они прохаживались взад и вперед по центральному залу. Горел камин, и языки пламени вздымались вверх, освещая высокий потолок самого красивого зала. Весь дворец звенел от смеха и веселья, был полон света, движения, музыки. Но здесь было довольно тихо и спокойно.
Она ругала себя за то, что ей понадобился отдых, но в последнее время она все чаще сильно уставала. Лето было жарким и душным. В Лондоне снова разразилась чума. Она была довольна, что Генрих привез ее морем в их город Кале. Она понимала, что он не тот человек, который из страха за себя удерет из города, когда в нем бушует чума, и Елизавета была ему благодарна за внимание. Но, как всегда, получилось, что его доброта была частью его планов. Кале оказался тем городом, откуда он мог прощупать возможность стоящего на очереди выгодного брака их младшей дочери Мэри.
Елизавета понимала, что Генрих ведет себя как мудрый, заботливый отец, но для нее самой Мэри все еще оставалась очаровательной крошкой, прелестным клубком детских капризов и ласк, чудесной хохотушкой. Кроме того, ей было неприятно, что ее муж такой скрытный! Почему он ей ничего не сказал до того, как они уехали из Англии? Ему следовало прежде всего обсудить это дело с ней, а не проводить секретные совещания за закрытыми дверями с архиепископом Мортоном. Но Елизавета была довольна, что не стала ему противоречить, — планы короля всегда приносили желаемые плоды. И она была ему благодарна за то, что ей удалось переменить обстановку и немного отдохнуть, хотя в глубине души не желала в этом признаваться.
Как только они вернулись в Лондон, она полностью погрузилась в хлопоты, связанные с ожидавшимся прибытием молоденькой невестки. «Бедная Екатерина Арагонская! Ей пришлось расстаться с обожающими ее родителями! — думала Елизавета. — Она покинула тепло и яркие краски Гренады и должна была переправиться через коварный пролив, потом ехать из Плимута по отвратительным дорогам под нудным холодным ноябрьским дождем…» К счастью, сам король поехал ей навстречу. Елизавета была уверена, что его манеры и обходительность смогли несколько облегчить муки бедной девочки!
Она все еще думала о том, как хорошо он выглядит, когда все идет по его плану, и вдруг увидела его рядом с собой.
— Вы тоже устали? — спросила она и налила ему вина. — Вам пришлось ехать в Плимут, наверное, это было тяжелое путешествие!
— Иногда мне кажется, что я всегда чувствую себя усталым, — вздохнул ее муж.
— Но дело стоило того!
Король взял вино из рук Елизаветы, но смотрел не на нее, а на огромный зал внизу. Да, он чувствовал себя усталым. Но его план осуществился!
— Я только что слышал, как де Пуэбла говорил французскому послу, что Англия не была такой стабильной страной в течение пятисот лет, — сказал он.
Елизавета встала рядом с ним.
— Это будет долгой памятью о вас, даже более прочной, чем ваша великолепная церковь, — мягко заметила она.
Он был так доволен, что пожал ее руку. Среди многих даров, которыми Господь Бог наградил его, оказался дар превращения женщины из рода Йорков в преданную и понимающую жену Тюдора.
— Бывали времена, когда я думал, что это никогда не случится! — признался Генрих. Он кивком показал на важных гостей, собравшихся в великолепном зале. — Теперь нам не грозят никакие самозванцы! Фердинанд с Изабеллой и все остальные понимают, что не осталось лучшей крови Плантагенета, чем та, что течет в жилах моих детей. Мы твердо стоим на ногах, и нам, Тюдорам, никто не грозит!
Елизавета разделяла его чувство облегчения, но не стала отвечать ему. Потому что, даже будучи ему благодарной, она понимала, какую цену пришлось заплатить за все.
— Мне нравится наша невестка, — заметила она. Она видела, как девушка играла свою роль с трогательным достоинством юности. — Мне очень нравится, что она смотрит людям прямо в глаза. Она не очень красива, но ее хорошо готовили к тому, чтобы стать королевой. Мне кажется, она добра!
— Нам следует надеяться, что она сможет рожать детей, — коротко заметил Генрих.
— Они еще так молоды! — ответила Елизавета. Генрих спокойно посмотрел на молодую пару
сквозь стекло своего бокала.
— Моей матери исполнилось только пятнадцать, когда она родила меня, — напомнил он Елизавете.
— Так было в ее время, — ответила Елизавета. — Она была так влюблена в вашего отца! Мне не кажется, что Екатерину сильно волнует Артур.
— Какое это имеет значение!
— Мне кажется, очень большое! Мне, правда, еще кажется, что Артур не понимает этого. Иногда я думаю, что его голова забита латинскими глаголами и мечтами о будущем. Вы знаете, Генрих, я так беспокоюсь о нем. Он такой бледный!
— Слишком длинный и трудный день для пятнадцатилетнего парня!
— Но ведь Екатерина так хорошо все выдержала! Хотя она всего лишь на год старше его, она кажется такой взрослой. Наверное, потому, что она росла в другом климате. Посмотрите, Генрих, Артур все время проводит рукой по лицу!
— Эту привычку он перенял у меня.
— Он сильно кашляет. Он рассказал мне, что промок, когда ждал, пока хлопотливые дуэньи его невесты решали, должны ли молодые видеть друг друга до свадьбы! Как будто мы живем в гареме, как женщины сарацинов!
— Елизавета, вы слишком волнуетесь о его здоровье. Вы всегда волновались о нем сильнее, чем о других детях, потому что он родился раньше времени, — заметил Генрих, ставя свой бокал на столик. — Мне пора сказать несколько слов испанским гостям. После танцев нам нужно будет проводить жениха и невесту в спальню.
Елизавета взяла его за руку.
— Но они так молоды! — повторила она. — Разве вы не позволите им…
— Ну, ну, мне нужны наследники, — засмеялся он. — Внук, чтобы закрепить наш союз.
— Артур так тянется вверх. Врачи сказали мне, что у него ни на что больше не остается сил. Разве не лучше будет, если они подождут еще год?
— Хорошо, я поговорю с врачами об этом, — согласился Генрих. Он понимал, как она волнуется, но не мог поверить, что такая мелочь, как здоровье юноши, может помешать исполнению его планов. — Но по протоколу они должны вместе лечь в постель сегодня! Если не сделать этого, Испании будет нанесено оскорбление.
«Испания! Испания! — подумала Елизавета. Она видела, как он вернулся в зал и начал разговор с группой важных прелатов. — Почему наши жизни должны быть постоянно связаны с делами в Испании?! Генрих просто помешался на этой стране! Но, может быть, когда-нибудь эта страна станет такой великой, что последующие Тюдоры должны будут прилагать все силы и хитрость, чтобы как-то обуздать ее?»
Генрих выглядел довольным. Он прекрасно мог вести себя на публике — мудрый, воспитанный, с чувством собственного достоинства. Кажется, он сейчас достиг вершины своей власти. То, с каким почтением относились к нему иностранные послы, показывало, что его имя за границей пользуется уважением. Он сидел среди гостей — любезный хозяин и мудрый политик, ему было чем гордиться: не так много королей достигли того, к чему готовили их происхождение и предназначение. Генрих ослабил баронов, и они больше не смогут превращать Англию в поле битвы. Народ процветал и был доволен. Наполнились прежде пустые сундуки, и, самое главное, было восстановлено наследование престола. Елизавета прекрасно понимала, что значил для Генриха тот факт, что его старший сын был Принцем Уэльским не только по имени. После получения образования в этой прекрасной стране он должен был ехать Уэльс со своей молодой богатой женой, чтобы основать свой двор там, где раньше правили великий Пендрегон и его последователи, и править там.
