Солдат осмотрелся. Редут был пуст. Только теперь Савенков заметил, что солдаты его и соседнего редутов, построившись в каре, отступают к лесу перед большой колонной шведов, которые обошли редуты справа. Из редутов выскакивали отдельные русские солдаты, не слышавшие рожка и команды, и, огибая шведскую колонну, бежали к лесу. Савенков схватил ружье, вылез на бруствер и побежал следом за ними.
На сером небе появилось синее озерко. Оно быстро увеличивалось, расплывалось. Тучи быстро поплыли за Будищинский лес. От земли подымался туман. Взошло солнце, в тумане оно казалось багровым.
Теперь Петр, который стоял на бугре, хорошо видел поле боя. Он уже знал, что шведы захватили два левых редута и, встретив сильное сопротивление, беспорядочно отступили от восьми правых.
Из-за леса выскочили шведские кирасиры, врезались в русские кавалерийские полки, потеснили их. Палий, стоявший рядом с Петром, поднес к глазам подзорную трубу. Через минуту он опустил ее.
— Ваше величество, сейчас шведская конница опять закрутит веремию.[33]
Шведская пехота вновь выстроилась в две боевые линии. Шведы еще раз попробовали взять редуты, но, встреченные сильным огнем, смешались, потеснились в сторону и стали обходить их. Правое крыло шведов не умещалось на узеньком пространстве, оно постепенно уходило в лес и скоро вовсе скрылось из поля зрения. Левое крыло постепенно приближалось к построенному перед русским лагерем ротрашементу.[34] Их подпустили на девяносто саженей, и пушкари разом, поднесли фитили. Будто буря пронеслась по шведским полкам, бросая на землю одних, гоня обратно в смертельном испуге других. Петр, сам того не замечая, сапогом ковырял землю.
— Молодцы, — закричал он, оборачиваясь к Палию, — хорошо ударили, смотри, как шведы покатились!
Но полковник уже смотрел в другую сторону.
— Ваше величество, там целая дивизия пехоты в лесу застряла.
Петр мгновенно понял Палия.
— Отрезать их, пусть Меншиков берет дивизию… — он огляделся, чтобы отдать кому-нибудь приказ.
— Ваше величество, — обратился к Петру Максим, который вместе с Дмитрием поддерживал Палия. — Я в лесу дороги знаю, сам когда-то здесь жил.
Петр бросил взгляд на Максима, затем на Палия. Полковник утвердительно кивнул головой. Тогда Максим вскочил на коня.
— Стой! — крикнул Петр. — Меншиков может не поверить. Писать некогда. Что ж ему дать?.. — Петр пошарил по карманам, потом выхватил изо рта трубку и протянул Максиму. Казак, не чувствуя, как сыплется в ладонь горячий пепел, зажал левой рукой трубку, правой ослабил поводья. Конь с места взял в галоп.
Максим отыскал Меншикова за редутом. Князь, разгоряченный боем, сидел в толпе офицеров под кустом орешника. Максим соскочил с коня, передал Меншикову царский приказ и показал трубку.
— Где они сейчас? — спросил Меншиков.
Максим понял, о ком спрашивает князь.
— Там, где-то за лесом, в направлении Крестовоздвиженского монастыря. Лесом строй итти не мог. Они, видно, все правее брали, там поляны. Туда же отходили и солдаты из двух левых шанцев, — казак кивнул головой на редуты. — Нам можно и лесом ехать, там есть широкая дорога.
Меншиков отдал приказ. Офицеры разбежались по своим полкам, гусары сели на коней.
…В лесу было тихо и спокойно. Только где-то над головой, в чаще, ворковал голубь.
Ехать пришлось не долго. Через некоторое время лес поредел, стали попадаться большие поляны, поросшие кустами, орешника.
Вдруг где-то впереди послышались выстрелы. Меншиков натянул поводья, поджидая высланный вперед разъезд. Разъезд возвратился и донес, что перед ними находится шведская дивизия генерала Росса, которая ведет перестрелку с солдатами, выбитыми из двух левых редутов. Шведы оторвались от своих и, наверное, не знают, что их войска отступили перед ротрашементом.
Меншиков послал два полка прямо по дороге в обход врага, три других полка повернули лошадей влево и стали пробираться через кустарник. Шведы, расположившись на самой опушке леса, не ожидали нападения. С криком, стреляя на ходу, на них ринулись с двух сторон гусары. Некоторое время шведы пытались обороняться, но, разрозненные, разбитые на отдельные отряды, они не в силах были выдержать натиск кавалерии и бросились бежать.
Дав коню свободу, Максим носился между кустами орешника, умело действуя шашкой. За лесом протянулось поле, но через полверсты снова начинался лес. Выехав на поле, Максим увидел, что вместе с гусарами бегущих врагов преследуют солдаты Августова. Теперь приходилось сдерживать лошадей, чтобы не наскакивать на своих. Шведам тем временем удалось добежать к шанцам возле Полтавы. Там, в лесистом овраге, завязался жестокий бой. Шведы повернули пушки, из которых обстреливали Полтаву, и картечью стали бить по наступающим русским. Со свистом врезалась в деревья картечь, откалывая щепки. Столетние дубы и грабы глухо гудели, будто жалуясь на раны.
Еще на поле под Максимом убило коня, и теперь он бежал вместе с солдатами. Он скатился в овраг и, цепляясь за кусты, стал взбираться по склону. Вдруг куст, за который он ухватился, вырвался с корнем и Максим откинулся назад. Его поддержал высокий солдат. Казак наклонился вперед, схватился за ветку орешника.
В это мгновение справа грохнул выстрел, солдат выпустил руку Максима, упал на колени и покатился в овраг. Казак оглянулся на выстрел и увидел шведа. Прислонившись к дереву, тот подымал ружье. Тогда Максим, бросив к ногам саблю, выхватил из-за пояса длинный тонкий кинжал и, подавшись вперед, метнул его. Кинжал просвистел в воздухе и пронзил шведу грудь. Но Максим не видел, как падал враг, — что-то горячее обожгло голову. Он протянул руку — рука не нашла опоры. Максим упал навзничь и скатился на дно оврага. Перед глазами перевернулись деревья, промелькнуло голубое небо.
На дне оврага казак пришел в чувство и открыл глаза. Над ним склонились два солдата.
— Живой, — сказал один из них.
Максим собрал последние силы, пристальнее всмотрелся в знакомое лицо солдата.
— Савенков, и ты здесь. Помираю, друже. — Казак глотнул воздух, изо рта струйкой побежала кровь. Слабым движением он сунул в карман руку и протянул ее Савенкову. На ладони лежала янтарная трубка с искусанным мундштуком.
— На, отдай царю. Скажи, что я выполнил его приказ… Батьке поклон низкий… скажешь…
Максим не договорил. В горле у него заклокотало, длинные, похожие на женские ресницы вздрогнули и медленно опустились. На высоком челе неподвижно застыли две морщины; казалось, Максим, умирая, унес с собой какую-то глубокую думу.
Савенков, держа Максимову руку в своей правой руке, левой снял с головы треух.
— Кому это поклон, Скоропадскому? — спросил у Савенкова второй солдат.
Савенков молчал. В уголках его глаз дрожали две большие слезы. Он украдкой вытер их и тихо сказал:
— Нет, не Скоропадскому. Один батька у них — Палий.
К ногам Петра солдаты и офицеры сложили четырнадцать знамен и штандартов. Августов подъехал с поздравлением, но царь перебил его:
— Это только начало, генерал, не так легко Карла одолеть.
Осторожно пробираясь между генералами и офицерами, к Петру подошел солдат. Он подал царю трубку.
— Казак передал, — сказал он.
— Очень кстати, я курить захотел. А где же тот казак?
— Убит. Он просил меня сказать, что исполнил твой приказ.
— Убит? — Петр посмотрел на трубку, будто видел ее впервые. Затем высыпал из нее на землю табак и осторожно положил трубку в карман мундира.
Савенков ушел. К Петру подъехал драгунский капитан и донес, что Карл бросил против казаков Скоропадского пехоту и что там уже с полчаса идет бой. Тогда царь, боясь, чтобы шведы не рассеяли казаков, приказал строить полки к бою.
Он выехал перед полками суровый, подтянутый. В мундире гвардейского полковника, в ботфортах и шарфе, с полуторааршинной шпагой, рукоятка которой была перевита проволокой, Петр медленно проезжал перед войском. Остановился против пехотных полков фельдмаршала, приподнялся в стременах, опершись о высокую луку турецкого седла.
— Воины, пришло время, когда решается судьба отчизны! Поймите: не за Петра вы бьетесь. Нет. За державу русскую, за род свой!
Последние слова потонули в тысячеголосом «ура». Петр поскакал дальше. Тесными, ровными рядами стояли гвардейцы. Царь, радостно прищурив глаза, прошелся взглядом по их высоким фигурам. Вместо ответа на рапорт Бориса Голицына сказал:
— Разве можно сомневаться в победе, глядя на таких орлов!
— Государь, ты видел нас в боях. Будет подвиг такой и ныне, как раньше, — сказал один из офицеров.
Конь снова понес царя дальше. Звонко заиграли рожки. Войско строилось в две боевые линии, по фронту расставляли пушки. На фланги выезжала конница. Петр подъехал к дивизии Меншикова.
