Андрей Посняков - Московский упырь

– Не, не пуд. Для верности – полтора шарахнул. Уж точно услышат…

– Да уж. – Митрий оглянулся на пылающую усадьбу. – Услышат. Смотри, как бы не оглохли!

Галдяй опасливо отстранился от пламени и прислушался:

– Ну вот! Я же говорил, услышат! Эвон, копыта по насту стучат – едут.

И в самом деле, на улице слышался стук копыт и крики. Миг – и во двор усадьбы ворвались всадники – рейтары во главе с князем Михайлой Скопиным-Шуйским. На молодом князе была меховая шапка и епанча из красной блестящей ткани, а рядом с ним, верхом на белом коне гарцевал сам государь Дмитрий Иванович.

– А, опять вы, – ухмыльнулся он, увидев Ивана с приятелями. – Может, объясните мне, что тут вообще происходит?

– Ошкуя ловим, великий государь, – поклонившись, доложил Иван и кивнул на лежавшее в снегу тело. – Вот он!

– Овдеев?! – подойдя ближе, ахнул царь. – И что, имеются доказательства?

– Самые серьезнейшие, государь.

– Представите завтра, – коротко приказал царь и вдруг, хитро посмотрев на Ивана, молвил, уже заворачивая лошадь к воротам: – Кажется, я кому-то обещал боярство?

Дмитрий и свита уехали, парни вместе с князем Михайлой тоже отправились к себе на Большую Ордынку, а на дворе горящей усадьбы, как всегда, осталась лишь пожарная четь Никифора Онисимова. Осталась и, оттащив в сторону труп Ошкуя, занялась привычным делом.

На усадьбе ребят встретил молодой кулачник Анемподист с друзьями.

– Ну что? – въезжая в ворота, взглянул на них Прохор.

– С первого удара! – Анемподист радостно подул на кулак. – Там, в амбаре, до сих пор и валяется…

– Жив хоть?

– Да жив… Эвон, волокут парни…

Парни волокли под мышки обмякшего стряпчего Ондрюшку Хвата.

– Ну, вот и славно, – вбегая по лестнице на крыльцо, улыбнулся Иван. – Теперь бы еще Василиска…

И едва не столкнулся в дверях с Оленой.

– Ну что? Вылечила?

– А и не надо супружницу твою лечить, – улыбнулась вдруг ворожея. – И голова кружится, и есть не хочется, и тошнит, и все тело ломит… С женщинами такое бывает.

– Что-что?

– Да ничего. Ребеночек у вас скоро будет, вот что!

Иван как стоял, так и сел прямо на ступеньку лестницы. Услыхав новость, во дворе радостно завопили Прохор и Митрий. Захлопотали, прося гостей в дом, слуги, и Иван, наконец поднявшись, вбежал в покои жены, обнял…

Василиска счастливо вздохнула.

А где-то далеко, на Чертольской, никому не нужный, валялся в снегу остывший труп Овдеева-Ошкуя, «борца» за справедливость и гнусного упыря. И никому не было до него никакого дела, никто не ходил рядом, не показывал пальцем, не кричал, в страхе пряча глаза, – вот он!

И слава Богу!