Я узнал его, он был таким же вежливым, как в прошлый раз…
– Итак… Как себя чувствует госпожа доктор?
– Слава Аллаху, неплохо. Она все больше дома…
– На поминках по Марьям и Махтаб ваша родительница не смогла присутствовать…
– Да, уважаемый господин Фаттах! Вы и меня должны простить за то, что и я не смог присутствовать, высказать мои соболезнования…
– Да, я слышал, что вы были на фронте…
Он опустил голову и замолчал. Сидел неподвижно. Но я заметил в его лице как бы движение крови: лицо его немного покраснело. Наконец, я сам нарушил молчание:
– Итак… уважаемый Хани Фахр аль-Таджар! На сей раз чье досье вам попало в руки?
Он опять ничего не ответил. Лицо его покраснело сильнее, а щеки – те стали просто цвета свеклы. Сидел молча, а со лба его стекал пот. Видимо, на этот раз речь шла о нашем собственном досье!
* * *
Я вышел из залы, чтобы посмотреть, как там Халия. Она устроила свой рабочий кабинет в коридоре, перед задней входной дверью дома: там было темно, и ей было удобно проявлять там фотопленку. Но, выйдя из залы, я обнаружил, что Халия стоит в угловой комнате. Увидев меня, она словно испугалась:
– Дядя! К нам гость?
– Да, ваше превосходительство! А вы не ожидали?
Она рассмеялась. Оценить ее состояние не представляло труда. Я притянул ее к себе и приложил ухо к груди: бились оба сердца… Тогда я попросил ее приодеться и прийти в залу…
* * *
Удивительно полезная это штука, второе сердце Халии! Оно сразу обо всем выбалтывало. Когда мы с Халией вошли, Хани встал, но с трудом. Затем он сел и опустил голову. Я пододвинул свой стул к нему поближе и спросил:
– Так на этот раз вам встретилось дело семейства Фаттахов?! От полицейских и агентов отступились и пришли теперь за…
Тут я оглянулся на Халию: она сидела, опустив голову. Щеки ее, о которых можно было бы сказать то же, что говорили о щеках ее покойной матери – что они не нуждаются в румянах и белилах, – теперь были просто ппунцовыми. Это было естественно: два сердца, что вы хотите? Двойной напор крови…
– Вы пришли теперь за некоторыми… Кстати! Как говорится, наш товар, ваш купец в этом деле? Но вы знаете, что товар с некоторым дефектом? И еще вопрос: вы знаете, что не всякий дефект жемчужине вреден, бывает, ценнее даже делает?
Язык гостя развязался:
– Вы правы, уважаемый господин Фаттах! Мы знаем об этом дефекте. Моя матушка дружила с погибшей Марьям-ханум, да будет земля ей пухом. И я, можно сказать, рос вместе с Халией-ханум, общались, играли… В общем, я в курсе дел ее сердца…
– Благочестивый человек! – сказал я, рассмеявшись. – На делах сердца, именно на сердце-то и спотыкаются, даже на одном-единственном…
Он перебил меня:
– Тем более на двух – еще сильнее спотыкаются!
Мы оба рассмеялись. Я взглянул на Халию: она сидела, все так же опустив голову, и молчала. Я опять спросил Хани:
– Так что вы нашли в нашем деле? О каком-нибудь мальчике-чабане, как в тот раз, не пойдет речь? О разных документах…
Он достал из кармана листок с написанными от руки строками и, отдав его мне, спросил:
– Этого достаточно?
Я прочел листок. Это был текст приглашения на церемонию бракосочетания: «Хани Фахр аль-Таджар и Халия Абу Расеф…» И далее известные стихи: «Когда турчанка из Шираза…»[75]
Здесь мне впору было расхохотаться: они уже обо всем договорились! Вот так девушка-тихоня! Любимица ее «тетки»… Но я спросил Хани:
– Разве ты не сын дочери Фахр аль-Таджара? Почему же ты носишь фамилию деда?
Он объяснил, что покойный Фахр аль-Таджар потребовал от его отца, чтобы тот для сохранения рода Фахр аль-Таджаров дал бы сыновьям это имя. Фактически это было условием женитьбы на его дочери, Шахин. Тут я не знаю почему, но и меня охватило страстное желание таким же образом сохранить пресекающийся род Фаттахов, хотя сам же я и был виноват в этом угасании рода… Виноват я и… Аллах, помилуй ее, Махтаб! И я сказал Хани:
– В таком случае я тоже выдвигаю условие: ты тоже должен своему сыну дать фамилию Фаттах!
Он рассмеялся: чувствовал себя уже вполне свободно…
– В этом случае, – сказал он, – пропадет условие моего деда… Род Фахр аль-Таджаров останется без потомков!
Мы рассмеялись теперь с ним вместе, и тут я оглянулся на Халию. Она сидела молча, вся красная. И Хани как будто что-то вспомнил – смех его мгновенно прервался. И он почти крикнул мне:
– Так вы согласны?
* * *
…Испугался, да? Испугался за своих уважаемых читателей? Нет?
Полно, полно… Никто тут никого не подлавливает. Просто вот схема:
Фаттах
↓
Искандер ↔ Нани Мать ↔ Покойный отец Фахр аль-Таджар
↓ ↓ ↓
Карим × Махтаб ←?→ Али, т. е. я, или тот, × Марьям Шахин
о ком в главах «Она»
↓ ↓
Халия ↔ Хани
Пояснения:
× – отношения брата и сестры
↔ – отношения мужа и жены
↓ – сын (дочь)
←?→ – отношения… Знак вопроса, и все тут. Откуда я знаю?
Эй! Где ты, Махтаб?
* * *
Я рассказал Хани и Халие историю женитьбы Абу Расефа и Марьям. Они в ней не нашли ничего странного… Многое предопределено заранее, только вначале от некоего целого отсекается один ломоть или кусок – это мать. Затем следующий ломоть – это дочь… А вот почему Хани похож на Абу Расефа, я пока понять не мог. Хотя сходство было явным… Я рассказал Хани о калыме Абу Расефа, о том, что он говорил Марьям: мой калым – это моя душа, моя жизнь, все мои идеалы. И он выполнил свой обет… Кстати, мне пришло в голову, что об этом же говорят и стихи, написанные на листке Хани. Я вновь прочитал их:
Когда красавицу Шираза своим кумиром изберу,
За родинку её отдам я и Самарканд, и Бухару…
Хани, которого я постепенно все больше воспринимал как своего зятя, как члена семьи, негромко продолжил:
Если выкупишь ты долю телом всем, рукой, ногой,
Я все то, что сам имею, навалю тебе горой!
Только ты уж не попутай, не продай нас с головой…
Затем, улыбнувшись, он сказал:
– Я должен признать, что вы верно заметили, мол, наш товар, ваш купец, а дефект делает иной товар ценнее… Так вот, и мой товар имеет некоторый дефект…
И Хани, не вставая со стула, наклонился и поднял брючину. Я сразу не понял: ну да, что-то с ногой… Тогда он неожиданно отстегнул эту пластиковую ногу и отбросил ее в сторону. Тут я действительно был ошеломлен… Но оглянулся на Халию: она была совершенно спокойна. Видимо, она все знала! И негромко и она прочла из того же стихотворения:
Если выкупишь ты долю телом всем, рукой, ногой…
Хани посмотрел на меня и счел нужным дать пояснение:
– Уважаемый господин Фаттах! Я не такой, как отец госпожи Халии, а именно – я не ставлю на кон сразу всю свою жизнь. Начинаю, так сказать, с малого – вот, с ноги. Ногу я потерял на войне… Это единственный мой телесный недостаток.
Я улыбнулся. Обе стороны соответствовали друг другу. У одной было что-то лишнее, у второго чего-то не хватало. Но в сумме все, в общем-то, сходилось! И как он это сказал? «Я не такой, как отец госпожи Халии… Начинаю, так сказать, с малого… Ногу я потерял на войне…» Таким тоном, словно это сам отец Халии говорил! Вот я и увидел, в чем было это самое сходство его с Абу Расефом…
* * *
Я предложил им тут же заключить брак. По шариату, как старший мужчина – родственник Халии, я имел право и дать разрешение, и благословить их брак. Сам Бог сейчас был с ними, а они радовались как дети… Хани сказал Халие:
– Ах, если бы моя матушка была сейчас здесь…
– До нее дойдет новость, – ответила Халия.
Она как в воду глядела: почти в тот же момент вновь зазвонил звонок двери. На сей раз старик Немат расслышал и пошел открывать. Потом приковылял в главную залу:
– Хаджи! С вашего разрешения, посетители…
Я вышел ко входным дверям. Это была Шахин, дочь Фахр аль-Таджара. Пригласил ее войти:
– Госпожа доктор Фахр аль-Таджар! Вы думаете, я удивлен?
Старая женщина рассмеялась:
– Хани оставил мне записку, когда я спала, а будить не стал. И очень плохо поступил! Старшие должны присутствовать…
Я посмотрел на этих самых старших. Шахин Фахр аль-Таджар, Али Фаттах, Немат – наездник быков… И в самом деле, дряхлое старичье, хотя мудрости не так уж и много… Это мы-то были старшими по сравнению с Хани…
* * *
Шахин присела рядом с Халией и обняла ее:
– Ты знаешь, ты ведь выросла на моих руках, ты мне как дочь!
Хани, которого приход Шахин немного смутил, сказал ей:
– Мама! Ты прости меня. Я должен был сам прийти сюда и сказать о ноге, в противном случае уважаемый господин Фаттах был бы связан твоим присутствием…
Мать ничего ему не ответила, а сказала мне так:
– Уважаемый Али Фаттах! Я ведь пришла не ради своего сына, я пришла ради вот этой своей дочери… В таком деле нельзя, чтобы девушка была одна, без других женщин.
