Макар всегда полагал, что магометанин смотрит на мир иными глазами, чем христианин. Впрочем, христиане тоже не все одинаковы, не все стрижены под одну гребенку. И все же ислам остается исламом, и нащупать верную тропку к сердцу Иляс-мурзы будет не просто. Может, никакого разговора с ним вообще не получится: кликнет мурза своих слуг, и поволокут они гонца на пытку. Или отдаст его в руки начальника ханской стражи, чтобы показать преданность Гирею и отвести от себя любые подозрения в тайных сношениях с Москвой.
— Сразу предупреди, что от целости твоей головы зависит жизнь Рифата, — словно подслушав его мысли, подсказал Никита Авдеевич. — Слов ласковых не жалей, стели их ему, как шелка под ноги. Но сам держи ухо востро: слова без дела мало стоят…
— Каким путем идти?
— Поскачешь в Азов, оттуда тебя морем переправят в Крым.
— Кто встретит меня в орде?
Этого вопроса Бухвостов боялся больше всего. Он помрачнел и отвернулся, словно не расслышал: врать и изворачиваться не хотелось.
— Значит, некому? — Яровитов вздохнул.
— Некому. — Никита Авдеевич поморщился, как от зубной боли. — Придется самому выкручиваться.
— Но ведь были же там надежные люди? — не отставал Макар.
— Были, да сплыли, — буркнул хозяин. — Тянешь ты меня за язык! Не хотел тебе душу бередить, да, видать, придется!
Не вдаваясь в подробности, он коротко рассказал о последних событиях в Крыму и полученной из Азова грамотке.
— Сам понимаешь, — развел руками Никита Авдеевич, — не смогу я сейчас тебя там поддержать. Как добираться обратно, уславливайся с Паршиным, а ещё лучше, проси помощи у мурзы. Если сумеете договориться, он тебя вмиг отправит, как на ковре-самолете.
Макар вдруг почувствовал, как у него противно засосало под ложечкой. Словно перед прыжком в мутный и глубокий омут: нырнуть-то нырнешь, а вот выплывешь ли на поверхность? Кто знает, что притаилось на илистом дне — острые камни, затонувшие коряги или жадно разинутая пасть жуткого водяного чудовища? И если выплываешь, некому подать тебе руку чтобы помочь выбраться на берег. Но можно ли винить в этом Никиту Авдеевича? Не ради собственной выгоды или по дурацкой прихоти отправляет он Яровитова рисковать головой в одиночку: дела в Крыму действительно повернулись худо.
— Как найти дом мурзы, тебе объяснят, — глухо сказал Бухвостов. — Бог даст, не заблудишься. Павлином не наряжайся, шмыгни серой мышкой, чтобы Азис-мурза и на дух не учуял, какой гость пожаловал к Алтын-карге. И обратно так же уходи: тебе надо не только перетянуть старого мурзу на нашу сторону, но и протоптать к нему надежную тропку.
«Далеко метит, — подумал Макар. — За мной пойдут другие, ведь вести нужны и во время мира, и во время войны».
— И поспрошай, — Никита Авдеевич понизил голос, — вдруг мурза о предателях знает? Гнида в Азове, скорее всего, с ордой связана.
— Я постараюсь.
— Постарайся, голубчик. И обязательно живой воротись! Ты мне тут во как нужен! — Бухвостов чиркнул ребром ладони по горлу. Потом поднялся, прошаркал в спаленку и вернулся, держа в руках узкий пояс из жесткой холстины. Подал Яровитову. Тот принял и недоуменно взглянул на хозяина, ощутив немалый вес пояса.
— Золото, — усмехнулся Никита Авдеевич — Не бойся, не звякнет: каждая монетка в отдельном гнезде сидит. Надень на тело и ни одной живой душе ни гугу. Дело твое тайное, поэтому поскачешь один, налегке. Охраны не дам: это лишние языки. До монастыря отца Зосимы доберешься, а игумен найдет провожатых до Азова. Ступай с Богом! Седлай коня и сегодня же в путь?..
* * *
Ближе к вечеру долгожданным ливнем разразилась гроза — он застучал по крышам, превратил улицы и переулки в потоки медленно текущей, мутной грязи. Сразу стало легче дышать, и томившая весь день духота словно осела, растворилась в огромных лужах. Река потемнела, вспухла, как перед паводком, сердито облизывала волнами берег. Гром гремел так, что закладывало уши, будто при близкой пушечной пальбе. Прошумев, дождь прекратился, и между туч робко высветилась неяркая радуга. Гроза нехотя уползла дальше на юго-восток, но небо все еще было обложено низкими, серыми тучами. Рано стемнело.
Осклизаясь в грязи и стараясь держаться поближе к заборам, по улицам пробирался человек в темной накидке. Подобрав ее длинные полы, он перепрыгивал через лужи, недобрым словом поминая ливень и раскисшие дороги — того и гляди шмякнешься носом прямо в глинистую жижу. Конечно, лучше идти по мощеным улицам, но там караулы стрельцов и можно встретить знакомых, а попадаться им на глаза не хотелось. По этой же причине он не поехал верхом.
В окнах домов затеплились огоньки. Прохладный воздух был густо напоен ароматом зелени: мокрые ветви деревьев опустились и часто роняли с листьев тяжелые капли. Далеко за Москва-рекой высветилась багровая полоска заката, обещая назавтра ветреный день. Но человек в темной накидке не смотрел по сторонам.
Обойдя кремль, он направился к Неглинке. По берегу речки, между густых кустов бузины, петляла тропинка, теряясь в зарослях бурьяна. Человек в темной накидке свернул на нее и, не обращая внимания на непролазную грязь и хлеставшие по лицу мокрые ветви, пробрался к бревенчатому тыну большой усадьбы. Отыскал калитку и трижды стукнул кованым кольцом. Немного подождал и постучал еще два раза.
Напряженно прислушиваясь, он старался уловить за тыном звуки шагов, но слышал лишь стук падавших с деревьев в саду капель и отдаленные раскаты грома уходившей все дальше грозы.
— Спят, что ли, сучьи дети? — зло процедил он сквозь зубы и вновь застучал кольцом по доскам.
Наконец послышались долгожданные шаги. Загремел засов, калитка приоткрылась, и выглянул рыжеватый мужик.
— А-а, это ты…
Договорить он не успел. Незнакомец в темной накидке резко нажал плечом на калитку, шагнул через нее и зажал ему рот.
— Тихо, — угрожающе прошипел он. Отпихнув мужика, сам задвинул засов, потом глубже нахлобучил шапку. — Ну, чего встал? Веди!
Мужичок шустро засеменил к стоявшему за деревьями большому каменному дому с узкими окнами, закрытыми массивными ставнями. Незнакомец пошел за ним следом.
— Чужих нет?
Не решаясь больше открыть рот, мужичок обернулся и молча помотал головой.
— Онемел, что ли, с перепугу? — зло усмехнулся человек в темной накидке.
Рыжий втянул голову в плечи, словно ожидая удара, и метнулся к низенькой дверце. Найдя нужный ключ, вставил его в замок и распахнул дверь перед сердитым гостем. Войдя, они очутились в мрачном темном помещении, похожем на тесный каменный мешок. Гость опустился на лавку и хриплым шепотом приказал:
— Огня не зажигай. Наверх не пойду, времени нет. Зови сюда.
Мужик нырнул в другую дверь, прорубленную в толще стены, и незнакомец остался один. Он блаженно вытянул гудевшие ноги и прикрыл глаза. Сразу навалилась усталость, захотелось плотнее завернуться в накидку и задремать — здесь так тихо и темно, а он порядком измотался и в последние дни мог только мечтать об отдыхе. Но тут открылась дверь, за которой исчез рыжий мужик, и кто-то шагнул через порог.
— Я здесь, — тихо сказал незнакомец. Вытянув руки, он нащупал вошедшего и усадил его рядом. Учуяв запах перегара, исходивший от хозяина, брезгливо поморщился. — Что празднуешь?
— Надо было, — огрызнулся тот. — Дело говори, чего там?
— Новостей целый мешок. Казаки привезли татарчонка. Сразу утащили его за тын, а потом посадили в поруб.
— Кто таков? — засопел хозяин.
— Не знаю. Одет богато, на вид годов семнадцать, не больше. Три дня держали в яме, потом давай медом поить и кататься по Москве повезли. Почти весь день бражничали.
— Любопытно. Не иначе, задумал что-то старый бес! Вечно каверзы готовит. Ух, я бы его… — Хозяин зло скрипнул зубами.
— Вчера ночью гонец прискакал из Азова, — продолжал гость. — Никита всю ночь не спал, а с утра начал людишек своих разгонять в разные концы. Перенять бы их стоило.
— А чего же ты раньше-то? — вскинулся хозяин, но гость больно ткнул его кулаком в бок:
— Не ори! Думаешь, просто у него из-под носа улизнуть? Я и так весь извелся, пока удалось отлучиться. Лучше запоминай. Одного отправили под охраной стрельцов на Киев. Ему из конюшни дали вороного жеребца. Куда и зачем едет, мне неизвестно. Скорее всего, стрельцы проводят гонца до границы.
— Сам гонца видел?
— Не довелось. Разговоры слыхал, а сам не видел. Зато других знаю.
— Ну, не тяни, — поторопил хозяин. — Время уходит.
— Успеешь! Волк у своего логова ягнят не режет. И ты не вздумай близко к Москве их перенимать, пусть уедут подальше.
— Да ты говори, кто они, — разозлился хозяин. — А там без тебя разберутся, умнее нашего головы есть.
— Мне своя дорога, — отрезал гость.
Некоторое время они молчали, недовольные друг другом. Наконец хозяин примирительно шепнул:
