У Кати от улыбки посветлело лицо.
— Ты не влюбилась в него? — спросила она.
— Катюша, раненых у нас много, а мое сердце принадлежит одному…
— Кто он? — вскинула брови Катя.
— Ты его не знаешь. — Оксана глубоко вздохнула. — Гляди тут, подружка.
Когда Оксана вернулась из госпиталя, ее вызвал к себе военврач и грустно произнес:
— Раненый Олег, которому ты ставила капельницу, умер. — Захар Иванович сделал паузу. — Вскрытие показало, что в сердце попал тромб и раненый скоропостижно скончался. Нашей вины в этом нет.
— Жаль парня, — вздохнула Оксана. — Шутил, смеялся и вдруг умер. Просто не верится…
Она вышла из блиндажа. Наступал рассвет. Небо у краев постепенно светлело. Где-то далеко всходило солнце, и его острые лучи на горизонте подпирали небо, которое приобретало бронзовый цвет. «Скорее бы наступило утро, тогда появится и Захар Иванович», — взгрустнула Оксана.
Но военврач пришел в шесть часов, когда она обходила раненых и меняла им повязки.
— Доброе утро, Оксана! — улыбнулся Захар Иванович. — Как вы тут без меня? Никто не умер?
Оксана разжала тонкие губы.
— Все бойцы живы, товарищ капитан, но, к сожалению, не все здоровы, — сказала она.
— Начальство не приходило?
— Пока нет. Из госпиталя, что в селе Красный Яр, звонил хирург, просил передать вам, что майору-танкисту сделали операцию, чувствует он себя удовлетворительно…
Захар Иванович ощутил, как кровь прихлынула к лицу. Он даже нагнулся, чтобы медсестра не увидела в этот момент его глаза.
— У вас всё, красноармеец Бурмак? — спросил он, не глядя на нее.
Она перевела дыхание.
— Захар Иванович, почему вы скрыли от меня, что раненый майор Иван Лукич Бурлак и есть тот танкист, которого я так долго разыскиваю? — сдержанно осведомилась Оксана.
— Кто тебе о нем сказал? — грубо спросил военврач.
— Хирург, который его оперировал. Кстати, он просил вас утром позвонить ему.
Не сразу ответил Захар Иванович. По его потемневшему лицу и глазам, в которых светилась тоска, Оксана поняла: ему стало больно то ли оттого, что не он сообщил ей о танкисте, то ли оттого, что не смог скрыть это. Потом он вскинул голову и пристально взглянул в ее лицо, которое словно накрыла грозовая туча:
— Все просто, Оксана. Я не хотел, чтобы ты переживала, увидев тяжелораненого майора, а от переживаний до сильного стресса с непредсказуемыми последствиями один шаг. — Говорил военврач неторопливо и твердо. — Но после операции, когда майору стало лучше, я бы тебе сказал, но, видит Бог, не успел. Извини, пожалуйста. — Он хотел было идти, но Оксана задержала его:
— Я хочу его проведать…
— Желаешь поехать в госпиталь? — уточнил Захар Иванович.
— Да.
— Тебе повезло, Оксана. — Захар Иванович бросил на медсестру добродушный взгляд. — Сейчас нужно отправить в госпиталь четырех раненых, их надо оперировать. Кстати, тоже танкистов, правда, совсем зеленых.
— То есть… — Она запнулась.
— Молодых, значит, бойцов, недавно прибывших в часть, — пояснил военврач. — Передашь раненых и повидаешь своего майора.
— Когда мне вернуться в санчасть? — уточнила Оксана.
— Завтра к десяти утра, не позже, — предупредил военврач. — На фронте идут жаркие бои, и раненых прибавится. А кто им должен оказать помощь? Только мы, медики.
— Вы тоже поедете в госпиталь? — спросила, повеселев, Оксана.
— Нет, ты будешь за старшего…
Полуторка бежала по проселочной пыльной дороге. Навстречу к переправе поротно шли бойцы при полном боевом снаряжении, на груди — автоматы. За ними — гнедые лошади с огромными волнистыми гривами тащили противотанковые орудия. У канавы машина остановилась, ожидая, когда через нее пройдут артиллеристы. В кузов, где находились раненые, заглянул курносый сержант.
— Тут, хлопцы, такая куколка сидит, что глянешь на нее — и дух захватывает! — воскликнул он. — Да у нее раненые! Куда везешь их, сестрица?
Оксана сдвинула брови.
— В госпиталь на операцию, — усмехнулась она. — Может, и тебе надо в госпиталь? — В ее голосе прозвучала насмешка.
— Боже упаси ваш госпиталь! — замахал руками сержант. — Я здоров как бык!.. А тебе, сестрица, палец в рот не клади — откусишь…
В это время раздался чей-то громкий голос:
— Воздух! Рассредоточиться!..
И в этот же миг Оксана услышала пронзительный вой пикирующих «юнкерсов». Выгнянув из кузова машины, она увидела, как с юга шли в атаку на артиллеристов пять вражеских самолетов. По ним открыли огонь спаренные «максимы», треск и грохот заполнили все окрест. Взрывы бомб раскололи воздух. Однако бомба взорвалась неподалеку от машины, в которой находились раненые. Оксану ослепило яркое пламя, она выпрыгнула из полуторки и плашмя упала на землю, уткнувшись лицом в рыхлый песок, пахнущий конским навозом. Лежала до тех пор, пока «юнкерсы» не ушли, напоследок обстреляв артиллеристов из пулеметов. Казалось, совсем рядом ржали от испуга лошади, слышались крики раненых. Оксана поднялась, стряхнула с себя комья земли. Она была рада, что осколки не задели ее и не угодили в машину. Но что это? В пяти шагах от нее лежал на спине тот самый сержант, который заглядывал в кузов машины и говорил ей, что он здоров как бык. Он корчился от боли, стонал тяжело, с хрипом. Она подскочила к нему. Осколком бомбы ему как бритвой отрезало по локоть правую руку. Кровь забрызгала ему лицо и грудь. Оксана выхватила из своей сумки бинт и начала делать перевязку, чтобы остановить кровь. К ней подошел майор.
— Что с ним, сестра? — спросил он. — Это сержант из моего батальона.
— Был ваш, а теперь станет нашим, — серьезно ответила Оксана. — Вы же видите, что с ним. Придется везти его в госпиталь, иначе начнется гангрена и тогда ему отрежут руку по плечо. Как звать сержанта? Вася…
Раненый застонал еще громче. В его глазах были страх и смятение.
— Он сапер, — сказал майор. — Что ж, везите его в госпиталь. Я буду знать, где он находится. О ранении сержанта доложу по команде.
Втроем — майор, сержант-водитель и Оксана — положили Васю в кузов машины, где на носилках лежали раненые.
— Товарищ майор, — проговорил сержант, — дайте знать моей маме, что ранен я… Меня подлечат, и я вернусь в родной полк.
— Отвоевался ты, Васек! — промолвила Оксана.
Она сделала ему укол, и полуторка двинулась в путь. Село Красный Яр, где расположился госпиталь, было уже недалеко.
Когда полуторка проезжала низину, неподалеку от проселочной дороги Оксана увидела глубокую воронку от бомбы. Разбитое орудие лежало на гребне воронки, а чуть дальше от него — три убитых лошади. На лафете орудия сидел боец-артиллерист и грыз сухарь.
«Хорошо, что в нашу машину не попала бомба, не то бы и раненым и мне конец…» От этой мысли на душе у нее похолодело, словно туда попал кусок льда.
Устроив раненых в палатах, Оксана поспешила в приемный покой, чтобы узнать, где лежит майор Бурлак.
— В третьей палате, — сказал ей дежурный врач. — Возьмите белый халат…
Бурмак неподвижно лежал на койке у окна. Оксана тихо подошла к нему и села рядом. У нее гулко стучало сердце, и она ничего не могла с этим поделать. Никак не ожидала она, что так сильно станет волноваться. Дежурная медсестра сообщила ей, что сделала майору укол и он уснул. Медсестра, небольшого роста девушка с тонким, слегка смугловатым лицом и карими глазами, была приветлива с ней, но все же попросила не будить раненого, пока он сам не проснется.
— Ночью у него был жар, и он не спал, — объяснила она.
— Я подожду, когда он проснется.
— Вас Оксаной зовут? — спросила медсестра.
— Да. Откуда вы знаете? — удивилась Оксана.
— Майор вчера бредил и называл это имя.
«Не забыл, значит, меня», — обрадовалась Оксана, но виду не подала. Она не знала, сколько прошло времени, но неожиданно Бурлак открыл глаза.
— Ты?! — вскрикнул он.
Оксана мягко и доверчиво улыбнулась.
— Я, Ванек… — Прильнула к его груди и поцеловала в щеку. Она была холодной, как лед.
«Это хорошо, значит, у него нет температуры», — отметила про себя Оксана, а вслух спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— В груди чуток побаливает. — Он сунул руку под подушку и тут же вынул ее, разжал пальцы, и на ладони Оксана увидела пулю.
— Хирург извлек из моего легкого, — пояснил Бурлак. — Пять грамм свинца. Оставил на память. — Он спрятал пулю. — Ну а где ты проходишь службу? — Иван Лукич взял ее за руку. — Меня вспоминала? — невинно спросил он.
