18 марта 1867 года в Вашингтоне был подписан договор, по которому Россия продавала принадлежавшие ей в Северной Америке земли за достаточно символическую сумму в 7,2 миллиона долларов (11 миллионов рублей), а Штаты получали Аляску со всеми укреплениями, выстроенными здесь русскими. Последним предоставлялся выбор: в трехлетний срок вернуться в Россию или остаться, получив гражданство США. Реакция общественного мнения империи на продажу Аляски была достаточно вялой. Общество в те годы оказалось более занятым внутренними проблемами и европейскими событиями.
Последним крупным внешнеполитическим испытанием для Александра II и России его времени стал восточный кризис 1870-х годов, имевший важные последствия для всей Европы. Он разразился в трудное для империи время (правда, сложно припомнить годы, когда бы война не захватывала нашу страну врасплох и вообще когда бы война приходилась ко времени). Буржуазные реформы, потребовавшие огромных финансовых вливаний, только начинали разворачиваться в полную мощь. Экономические трудности 1870-х годов были усилены неурожаем 1874 года, да и активизация деятельности революционных народников в очередной раз подчеркнула растущее непонимание между обществом и властью. В этой ситуации национально-освободительное движение, вспыхнувшее в Боснии и Герцеговине летом 1875 года, стало для российских властей неприятным сюрпризом. С одной стороны, они не могли оставаться в стороне от конфликта Стамбула и подвластных ему православных балканских народов. С другой – должны были всячески избегать конфронтации с ведущими европейскими державами, преследовавшими свои цели на юге континента.
Обеспокоенный обострением событий в Османской империи Александр II обратился к Германии и Австро-Венгрии с предложением содействовать сохранению Порты, но потребовать от нее более точного соблюдения прав христианских народов, входивших в ее состав. Совместную ноту, содержавшую пять требований к Турции, выработать удалось, однако беда заключалась в том, что Стамбул, обещая на словах все что угодно, на деле и не думал выполнять своих обещаний, или, как пессимистично выразился Бисмарк: «Стоят ли обещанные Турцией реформы той бумаги, на которой они пишутся?» Да и повстанцы были явно недовольны умеренностью требований к Стамбулу, которые выставили члены Союза трех императоров. Однако споры вокруг этой ноты так и не успели разгореться, развитие событий на Балканах сделало ее неактуальной.
В апреле 1876 года вспыхнуло восстание в Болгарии. Оно было быстро и жестоко подавлено властями, в результате чего в стране погибло более 30 тысяч человек и сожжено около двухсот населенных пунктов. Европейские правительства, включая российское, хранили хладнокровное молчание по поводу болгарских событий. Зато европейская общественность развернула мощное движение в поддержку болгар. Славянские комитеты, существовавшие в России с конца 1850-х годов, начали сбор пожертвований для балканских христиан (всего в помощь славянским народам оказалось собрано 4 миллиона рублей) и приложили руку к восстановлению разгромленного турками Болгарского революционного комитета. Известный нам генерал Черняев, как обычно неожиданно для Петербурга, оказался в Сербии, где возглавил местные вооруженные силы, боровшиеся против турок. Под давлением общественного мнения и не имея возможности сдержать поток русских добровольцев на Балканы, Александр II объявил о разрешении офицерам своей армии уходить в отставку и ехать в Сербию. Вскоре туда отправилось 4 тысячи русских волонтеров; только в ополчении, которым командовал Черняев, насчитывалось 640 русских офицеров и 1800 солдат.
Российское правительство все отчетливее понимало, что войны с Турцией избежать не удастся. В этих условиях важно было обезопасить себя от возникновения антирусского блока в Европе, а такая опасность представлялась вполне реальной, поскольку Англия и Австро-Венгрия внимательно следили за маневрами России, не желая ее усиления на Балканах. По инициативе Александра II Горчаков начал консультации с ведущими державами континента о ликвидации сербо-турецкого конфликта. Между тем сербы терпели одно поражение за другим от лучше вооруженной и организованной турецкой армии. Ситуацию не смогли изменить ни обычно удачливый генерал Черняев, ни добровольцы, прибывшие сюда из России и других стран Европы. От полного разгрома сербов спас только ультиматум, предъявленный Петербургом Порте 18 октября 1876 года.
К ужесточению конфликта с Турцией Зимний дворец подталкивали не только соображения международного престижа, но и ситуация внутри страны. В августе 1876 года III отделение докладывало императору, что среди учащейся молодежи усиливается мнение, будто «правительство, не приняв деятельного участия в устройстве судьбы славян, тем самым облегчит дело революции, могущей впредь опираться не только на социальные идеи, но и на идею общеславянского освобождения путем славянской революции». Сторонники войны к этому времени появились и в правительстве, и в самой царской семье; все понимали, что дальнейшее промедление уронит престиж России в мире и еще больше усилит раскол между властью и обществом. Действительно, на что-то определенное надо было решаться. Как писал П. А. Вяземский: «Турки не виноваты, что Бог создал их магометанами, а от них требуют христианских добродетелей. Это нелепо. Высылайте их из Европы, если можете, или окрестите их, если сумеете... Когда Наполеон III поднял итальянский вопрос, он вместе с ним поднял и двухсоттысячную армию и в три недели разгромил Австрию. А мы дразним и раздражаем, и совершенно бессовестно, Турцию...»
В сентябре 1876 года Александр II объявил о мобилизации армии, к началу военных действий российские вооруженные силы насчитывали 460 тысяч регулярных войск и 546 тысяч – в запасных частях. В то же время Горчакову удалось добиться от Австро-Венгрии обещания соблюдать нейтралитет в случае войны России с Турцией и препятствовать вступлению в этот конфликт других держав. В награду Вена выторговала у Петербурга право выбора времени и способа занятия своими войсками Боснии и Герцеговины. Российский МИД приложил немало усилий, чтобы убедить Англию в том, что Петербург не вынашивает планов захвата средиземноморских проливов или Балкан. Лондон не слишком поверил этим заверениям и на протяжении всей войны стоял за спиной Порты, помогая ей и оружием, и дипломатическими демаршами. Наконец, 4 апреля 1877 года была заключена русско-румынская конвенция, которая обеспечивала свободный проход русских войск через румынскую территорию. Дипломатическая подготовка войны на этом завершилась, пришло время штыков и пушек.
Выражая мнение противников войны, министр финансов М. X. Рейтерн предпринял последний шаг, составив записку, в которой умолял императора не начинать военных действий. Министр писал о том, что реформы, проводимые в России, еще далеки от завершения и требуют значительных капиталовложений. В таких условиях финансовая система страны может не выдержать новых нагрузок, что приведет к катастрофе. Александр Николаевич прекрасно сознавал справедливость опасений Рейтерна и его единомышленников, но раздраженно заметил министру, что ни он, ни наследник не допустят нового унижения России. В начале 1877 года речь действительно шла о чести империи, ее месте и весе в мире.
12 апреля 1877 года Александр II, прибыв к войскам, издал в Кишиневе Манифест о начале войны с Турцией. Это вызвало волну энтузиазма в обществе – только на санитарные нужды армии население России пожертвовало 14 миллионов рублей. Все внутренние проблемы были решительно отодвинуты на второй план, власть и общество силой обстоятельств стали союзниками на время русско-турецкого конфликта. Все пять сыновей императора побывали на этой войне, а старшие (Александр, Владимир, Алексей) активно участвовали в сражениях и месяцами находились на передовой. Сам Александр Николаевич был с армией до падения Плевны, он хотел стать свидетелем подвигов своих войск, разделить с ними тяготы боевых действий и условий военного времени. Главнокомандующим войсками был назначен брат царя, великий князь Николай Николаевич, сам же монарх возглавлял совещания только в критические моменты войны.
Европейская печать яростно напала на Россию, обвиняя ее в желании захватить Балканы и обосноваться на них. Англия даже грозила ввести флот в проливы, чтобы держать в напряжении Крым и юг Новороссии. Несмотря на эти угрозы, 12 апреля 1877 года русская армия вступила в пределы Румынии, после чего последняя объявила себя независимым королевством и разорвала дипломатические отношения с Турцией. 15 июля русские войска форсировали Дунай, вступили на территорию Болгарии и заняли Систов и Тырново. По плану, составленному Генеральным штабом, предполагалось в течение четырех-пяти недель дойти до турецкой столицы и добиться от Стамбула подписания мирного договора, подготовленного в Петербурге.
