В первые несколько дней Раджкумар почти не приходил в сознание, не узнавал Долли, Дину или Нила. Доктора сочли его состояние достаточно серьезным, чтобы запретить все посещения. Несколько дней он лежал почти в коме.
Потом температура начала медленно спадать.
В минуты просветления Раджкумар оценивал обстановку. Вышло так, что по случайности он попал в знакомое место, больничную палату, которую занимали Дину и Долли двадцать четыре года назад. Оглядевшись вокруг постели, Раджкумар узнал вид из окна: Шведагон точь-в-точь в той рамке, как он запомнил. Бело-голубые занавески слегка полиняли, но по-прежнему были чистейшими и накрахмаленными, плиточные полы как всегда сияли чистотой, а темная, тяжелая мебель была легко узнаваемой, с написанными белой краской по полированному дереву инвентарными номерами.
Когда, наконец, он достаточно поправился для того, чтобы сесть, Раджкумар заметил в палате два дополнения: кондиционер, а возле кровати - радио, семиламповый "Пайяр" с ручкой настройки, металлическим корпусом и хромированной отделкой. Кондиционер был Раджкумару ни к чему, а радио его заинтриговало. Он покрутил переключатель и наткнулся на сингапурскую станцию: голос диктора перечислял последние военные действия, описывая эвакуацию британских войск из Дюнкерка.
После чего Раджкумар большую часть времени слушал радио. Каждую ночь медсестра его выключала вместе со светом, Раджкумар дожидался, пока не стихнут ее шаги, и снова его включал. Он лежал на боку и крутил круглую ручку, перепрыгивая от станции к станции. Двадцать четыре года назад, в то время, когда в этой палате находилась Долли, Европа содрогалась от другой войны. Долли тоже бодрствовала в этом помещении, прислушиваясь к ночным звукам. Но те шепоты, которые слышала она, шли из больницы, а теперь палата наполнилась голосами со всего мира - Лондона, Дели, Чунцина, Токио, Москвы и Сиднея. Голоса говорили так быстро и с таким напором, что Раджкумар начал ощущать, что перестает понимать поток событий, что он стал одним из тех, кто как лунатики бредут к катастрофе, перестав осознавать важность того, что творится вокруг.
Впервые за много лет он позволил себе задуматься над тем, как ведет дела. День за днем, месяц за месяцем он пытался сам принимать все решения, просматривать все счета, посещать все объекты, все лесопилки, склады и торговые точки. Он руководил компанией, как закусочной на базаре, и в процессе перестал видеть более широкий контекст.
Нил давно стремился к большей роли в управлении предприятием, Раджкумар ответил на это тем, что попытался его отстранить. Он выдал ему денег и велел вложить их в кино, словно подкупая ребенка пакетом конфет. Уловка сработала, но только потому, что Нил слишком им восхищался, чтобы бросить вызов его авторитету. Теперь бизнес приходил в упадок - факт, которому он отказался смотреть в глаза. Раджкумар не обращал внимания на намеки бухгалтеров и менеджеров, кричал на них, когда они пытались его предупредить. А суровая правда заключалась в том, что ему некого было винить, кроме самого себя: он просто потерял понимание того, что делает и почему.
Пока он лежал, слушая потрескивающие в радиоприемнике голоса, Раджкумара словно накрыло сырым лоскутным одеялом угрызений совести. Доктора объявили, что он находится на пути к полному выздоровлению, но семья не видела никаких признаков улучшения ни в поведении, ни во внешности. Теперь ему было за шестьдесят, но выглядел он намного старше: брови поседели и стали кустистыми, а щеки обвисли многочисленными складками. Казалось, он едва осознавал присутствие других людей, которые заходили его навестить, часто они пытались с ним заговорить, но Раджкумар обрывал разговор, включая радио.
Однажды Долли выдернула радио из розетки и закрыла дверь.
- Раджкумар, что у тебя на уме? Скажи мне.
Поначалу Раджкумар молчал, но она толкала его, пока он не ответил.
- Я размышлял, Долли.
- О чем? Расскажи.
- Помнишь, как вы с Дину были в этой палате?
- Да, конечно.
- В ту ночь в Хвай Зеди, когда Дину заболел, а ты сказала, что мы должны отвезти его в больницу, я думал, у тебя истерика. Я согласился только ради твоего спокойствия.
- Да, я знаю, - улыбнулась она.
- Но ты была права.
- Просто повезло, я получила предупреждение.
- Так ты и сказала. Но оглядываясь назад, я понимаю, что ты часто оказываешься права. Даже хотя живешь такой тихой жизнью, закрывшись в доме, ты, похоже, больше меня знаешь о том, что происходит в мире.
- Ты о чем?
- Я думал о том, что ты повторяешь уже много лет, Долли.
- О чем именно?
- О том, что мы должны уехать.
С долгим вздохом облегчения Долли дотронулась до его руки.
- Так ты наконец-то об этом задумался?
- Да. Но это тяжело, Долли, тяжело думать об отъезде, Бирма дала мне всё. Здесь выросли мальчики, они никогда не знали другого дома. Когда я впервые приехал в Мандалай, находа моей лодки сказал: это золотая страна, здесь никто не голодает. Для меня это оказалось правдой, и несмотря на все события последнего времени, не думаю, что я когда-нибудь смогу так же полюбить какое-либо другое место. Но если я чему и научился в жизни, Долли, так это тому, что в таких вещах нельзя быть уверенным. Мой отец был из Читтагонга, а закончил жизнь в Аракане, я оказался в Рангуне, ты приехала из Мандалая в Ратнагири, а теперь ты тоже здесь. С какой стати мы должны ожидать, что проведем здесь остаток жизни? Есть люди, которым повезло закончить жизнь там, где она началась. Но это необязательно должно случиться с нами. Наоборот, нам стоит ожидать, что настанет время, когда нам снова придется переезжать. Чем ждать, пока нас сметут отсюда события, лучше составить план и обрести контроль над собственной судьбой.
- Что ты пытаешься сказать, Раджкумар?
- Только то, что не имеет значения, считаю ли я Бирму своим домом. Имеет значение только то, что о нас думают люди. Достаточно очевидно, что людей вроде меня теперь считают врагами, причем все стороны. Такова реальность, и я должен ее признать. Моя задача теперь - найти способ обеспечить Дину и Нила.
- Разве они уже не обеспечены?
Раджкумар помедлил, прежде чем ответить.
- Долли, думаю, ты в курсе, что в последнее время дела на предприятии идут неважно. Но, вероятно, не знаешь, до какой степени.
- И насколько всё плохо?
- Плохо, Долли, - спокойно произнес он. - У меня есть долги, много долгов.
- Но, Раджкумар, если мы продадим дом, склады, нашу долю в Морнингсайде, наверняка что-то останется, чтобы мальчики могли начать новое дело?
Раджкумар закашлялся.
- Это не сработает, Долли. Дела сейчас обстоят так, что даже если мы продадим всё, этого не хватит. Что до Морнингсайда, то у Мэтью и у самого есть проблемы, ты знаешь об этом. Депрессия сильно сказалась на каучуке. мы не можем делать это с наскока, Долли, иначе точно накличем беду. Всё нужно делать очень медленно и аккуратно. Нужно время...
- Не знаю, Раджкумар, - Долли начала нервно теребить край хтамейна. - Теперь всё происходит так быстро, говорят, что война может распространиться дальше, что в нее может вступить Япония, что она может даже напасть на Бирму.
Раджкумар улыбнулся.
- Долли, это невозможно. Просто взгляни на карту. Чтобы сюда добраться, японцам придется пройти через Сингапур и Малайю. Сингапур - одно из самых укрепленных мест в мире. Там у британцев десятки тысяч солдат. Там тридцатишестидюймовые пушки по всему побережью. Не стоит бояться собственной тени, Долли, не нужно паниковать. Если мы хотим всё устроить, то давай будем реалистами, мы должны составить тщательный план.
Долли наклонилась над ним, чтобы взбить подушку на кровати.
- Так у тебя есть план?
- Пока нет, но я думаю о нем. Куда бы мы ни отправились, это потребует времени, по меньшей мере год, может, и больше. Тебе нужно приготовиться. Я хочу, чтобы мы уехали из Бирмы с достаточной суммой денег, чтобы мальчики могли устроиться где-нибудь с комфортом - в Индии или где пожелают.
- А потом?
- Мы оба будем свободны.
- Для чего?
- Что ж, ты ведь уже решила - ты хочешь жить в Сикайне.
- А как же ты?
- Возможно, я тоже вернусь назад, Долли. Иногда я раздумываю над тем, чтобы тихо поселиться в Хвай Зеди, уверен, что Дох Сай оставил для меня местечко, и это будет не так далеко от тебя.
Долли засмеялась.
- Так ты собираешься всё продать, лишить нас всех корней, только чтобы вернуться и вести тихую жизнь в Хвай Зеди?
- Когда я делаю это, то думаю не о себе, Долли, это ради мальчиков.
Раджкумар улыбнулся и уронил голову на подушку. Однажды он уже стоял на жизненном перекрестке, когда пытался раздобыть свой первый контракт с железной дорогой Чота-Нагпур. Он как следует поразмыслил и выработал план, который сработал, положив начало будущим успехам. Сейчас он тоже должен что-то придумать, план, который сработает, это будет последний жизненный вызов, последний холм, на который он поднимется. А потом он отдохнет. Нет ничего постыдного в том, чтобы состариться и мечтать об отдыхе.
