Гостомыслу в ту пору было уже за восемьдесят, может статься, от старости он выжил из ума. Но ведь дело-то решало новгородское вече, и оно бы николи не дало своего согласия на эдакую дурость. Однако мы знаем, что согласилось и призвало на княжение Рюрика, который немедля приехал и вокняжился в Новгороде. Из того явствует, что там ни его самого, ни великой дружины его никто не боялся,– видать, для новгородцев он был не чужак, а свой, сиречь нурманом он не был. И не токмо в летописаниях, но и в самой бытности новгородской, да и Киевской Руси можно тому сыскать немало подтверждений.
Прими на миг, что и вправду в славянских землях сели нурманские князья, у кормила власти повсеместно стали пришлые с этими князьями знатные нурманы, суд над славянами почали вершить судьи, не разумеющие славянской речи, начальными людьми в войско поставили многих иноплеменов, да еще, на додачу, в Новгородскую землю вселилось нурманское племя,– племя, породившее всех этих князей, вельмож, судей, и воевод и потому мнящее себя много повыше славян. Что бы это получилось?
Допрежь всего понадобилась бы целая рать толмачей, чтобы правители и народ могли разуметь друг друга. Толмач стал бы на Руси первым мздоимцем, лицом видным и важным, ибо без его помощи не можно было бы ступить шагу. А меж тем в наших древних летописях, где многократно поминаются всякие служилые и подсобные люди, как-то – бояре, воеводы, судьи, тиуны, гриди и прочая,– о толмачах нет ничего и даже самого слова такого не сыщешь! Стало быть, никаких толмачей вовсе и не было, ибо язык у всех был един.
Опричь того промеж славянами и нурманами приключалось бы несчетное множество неразумений, обид, злочиний, драк и побоищ. Вестимо, бывали бы супротив нурманской власти и мятежи,– новогородцы-то спокон веку славились буйным и непокорным нравом, да и варяги были, как известно, не лучше. В Новгороде о том должны бы остаться многие предания и записи. А где они? Я сам бывал в Новгороде, обшарил все старые монастыри и со всех, кои там хранятся, летописей и древних сказов заказал сделать себе полные списки,– вон они лежат у меня на полках. Все это я прочел от первого слова до последнего и не единого случая там не сыскал. А всякие вечевые драки новгородцев промеж собою и даже мелкие их перекоры описаны вельми словообильно.
Есть, правда, в летописи о мятеже Вадима Храброго, но то была борьба за княжеский стол, а не народное возмущение против нурманской власти. Гораздое множество новгородцев взяло тогда сторону Рюрика, он легко одолел Вадима и казнил его смертию.
И вот еще несуразица: нурманы в ту пору письмо уже знали, как же могло случиться, что на Руси не осталось ни единой грамоты, ни единой строки, писанной их языком? Да что говорить о писаниях!– даже изустная речь новгородцев не вобрала в себя никакого нурманского слова. А ведь там, где два разноязычных народа тесно сожительствуют, беспременно в язык одного вплетаются словечки другого. Вот, к примеру, с татарами мы хотя и не перемещались, а все же слов татарских нахватали немало. Ныне уже мало кто и помнит, что такие всеобычные слова наши, кап богатырь, хозяин, сундук, базар, кафтан, чертог, караул, зипун, чурбан, канава, кусок армяк, шатер – взяты нами от татар. Это я тебе назвал первые, какие на ум пришли, а коли поискать так их наберутся многие сотни, а может и тысячи.
*В старинном русском языке «списками» назывались копии.
Орда от нас далеко, и во вседневной жизни нашей мы с татарами не часто встречаемся, а все же у нас почти каждый мужик хоть малую толику по-татарски знает, и коли ему приспичит, он сумеет с татарином сговориться. Почему же так случилось, что новгородцы, посадивши к себе на шею целое варяжское племя, не заимели и не запомнили ни единого нурманского слова?– А только лишь потому, что эти пришельцы никакими нурманами не были и речь их была новгородцам столь же понятна, как и своя. Инако говоря, были они славянами.
Племя, пришедшее с Рюриком, наши летописцы называют русью. Однако такого племени ни в нурманских, ни в свейскпх землях николи не бывало. Жили там свей, нурмане, готы, даны и иные, но никакой русью отродясь и не пахло. А вот в древних румейских хартиях, которые я в Царьграде своими глазами видел, русами называют славян. Такое же говорят и арабские ученые мужи, указуючи, что те славяне – русы еще задолго до Рюрика жили по нижнему Дону и по Волге. Стало быть, не из нурмансках краев, а оттуда вышло племя русь, от которого получила свое имя и вся наша земля.
Вот и еще одно тому утверждение: в вифлиотеке ромейского василевса Андроника попалась мне древняя рукопись, писанная, как думают, епископом Захарием в Сирийской земле, лет еще за триста до жизни князя Рюрика. Описывая известные ему народы, тот епископ повествует, будто меж Сурожским мореми рекою Доном жило племя женщин-амазонок. Пишет он, что были они вельми храбры, лихо ездили на конях, а чтобы при стрельбе из лука не мешала им правая грудь, они ее с детства выжигали каленым железом. Жили те амазонки без мужчин, а для продолжения рода своего в положенные сроки ездили они общаться с соседним народом – русами, от которых имели потомство, из коего оставляли жить токмо девочек. Что до самих амазонок, может, то и сказки, хотя нечто похожее, видать, было, ибо о них поминают многие ученые мужи древности. Ну, а про русов писавший никак не солгал, ибо после него я и иные многие свидетельствуют, что русское племя обитало в тех же местах.
– Как же могло случиться, что Рюрик в Новгород из-за
моря приплыл, ежели племя его жило близь реки Дона? – спросил Василий.
– О том скажу дале, а допрежь того хочу кончить с вымыслом о нурманах. В чем его корень? Ужели ошиблись наши первые летописцы? Я так споначалу и подумал, а после, разобрался в деле, уразумел, что получилось иное: люди, ныне, их не стали истинно понимать. Суть здесь в том, с ходом времени слово «варяг» приняло инакий смысл, под этим разумеют токмо нурманов да свеев, а во времена оных предков наших варягами звали всех, чьи земли выходили к Варяжскому морю. Думается мне, что еще того раньше говорили не варяг, а «моряг» либо «моряга», что означало «человек с моря». Новгородские летописцы того времени именовали варягами не токмо нурманов и свеев, но такоже немцев, борусов, эстов, данов, поморских славян и даже англов, Коли желаешь в том убедиться,– вон, возьми у меня любую новгородскую летопись и погляди. Ну, а первый киевский летописец Нестор, тот и самих новгородцев, ничтоже сумняшеся, сделал варягами.
– Ужели возможно?– усомнился Василий.
Вместо ответа Юрий Ярославич поднялся с места, достал с полки объемистую тетрадь, сшитую из листов тонкого пергамента, и развернул ее на одной из первых страниц.
– Вот труд печерского черноризца Нестора, почитаемый основой наших познаний о прошлом Руси, называется он «Повесть временных лет, откуда есть пошла Русская земля». О призвании варяжских князей тут писано такое: «В год 6379 реша новгородци: поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву. И идоша за море к варягам, к руси. Те варязи бо звахуся русью, яко другие зовуться свеи, другие же урмане, англяне, готы,– тако и эти». Заметь себе, Василий Романович, Нестор говорит ясно: варягами звались многие народы, некую часть которых он тут, для примера, перечислил. И поелику он пишет, что русь это одно, а свей и урмане другое, как можно было обратить русь в урманское племя!? Воистину для того надобна темнота либо дурость. Ну а чуть пониже Нестор пишет: «И от тех варягов прозвася земля. Новгородци же, то люди от рода варяжска, а прежде беше словяне». Видишь: стоило только новгородцам призвать к себе заморских князей, как киевский летописец и их самих обратил в варягов!
* Варяжским морем называлось тогда Балтийское.
** По современному календарю год 862.
– Разумеешь ли теперь, что варяги нурман вовсе не одно и то же и что варяжское племя русь поистине было славянским?
– Вестимо, разумею, Юрий Ярославич! Спаси тебя Бог за то, что открыл ты мне столь давнюю истину. Поведай только, почто новгородцам так люб показался Рюрик? Или был он уже чем-либо прославлен?
– Изволь, расскажу и это. Давай только глотки промочим,– сказал князь, наливая гостю чашку душистого малинового меда. Себе он налил лишь малую стопку, ибо в еде и в питье был весьма умерен.– Токмо чтобы к тому подойти, прдется мне начать издалече, с того, что было в наших землях задолго до Рюрика. Надо тебе сказать, что киевский летописец Нестор вельми скупо повестил о нашей древности либo ее не знал. Он лишь походя упомянул, что славянский народ пошел от рода иафетова, а засим, ничего не сказав о многих прошедших веках, сразу же перечислил, какие знал, славяские племена и где они обитали перед призванием варягов. Из старых киевских князей он помянул только Кия, братьев его Щека и Хорива да сестру их Лыбедь. Самое же повествование свое ведет от первых князей Рюриковичей.
