Наше мнение о сравнительно небольшом размахе немецкого шпионажа в Америке подтверждается данными о том отклике, который находил национал-социализм среди проживавших в США немецких подданных и других лиц немецкого происхождения.
Количество немецких подданных, проживавших в США перед войной, остается неизвестным. В ходе войны американские источники называли цифру 264 000{610}.
В Германии искусственно поддерживались иллюзии, будто в жилах десятков миллионов американцев течет (полностью или частично) немецкая кровь. Нередко назывались цифры порядка 25 000 000{611}.
Вопрос о том, сколько из этих людей сохранило симпатии и привязанность к Германии, отбрасывался в сторону немецкими шовинистами. Если же такой вопрос поставить, сразу придется внести существенные коррективы. [333] В 1938 году немецкий посол Дикхоф писал, что в США проживает не более 5 000 000 наших соотечественников, “которые все еще продолжают говорить по-немецки, умеют читать и писать на немецком языке, думают по-немецки и не забывают о своем немецком происхождении”{612}. Исколесивший Соединенные Штаты немецкий писатель Г. Клосс считал, что там проживает не более 2 000 000 немцев{613}. Немногие из этого количества проявляли интерес к таким организациям, как германо-американский союз (Бунд). Так, например в 1938 году из 700 000 лиц немецкого происхождения, проживавших в Чикаго, около 40 000 состояло членами тех или иных немецких ассоциаций. По сведениям департамента юстиции США, общее количество членов Бунда в 1938 году составляло 6500 человек{614}, а сочувствующих им насчитывалось более 90 000 человек{615}. В 1942 году примерно 7000 членов и сторонников Бунда были признаны опасными для государства и подварились интернированию. Через год на основании дополнительных расследований половину интернированных освободили{616}.
Не следует перегибать палку и утверждать, будто этот союз не представлял никакой потенциальной опасности. Сейчас нам важно подчеркнуть тот факт, что данная организация не смогла оформиться в сколько-нибудь значительную и активную пятую колонну. В этой связи следует упомянуть о том, что (так же как и в Англии) политические эмигранты из Германии, как правило, то есть [334] за очень немногими исключениями, проявили в США абсолютную лояльность{617}; что касается сотрудничества между третьим рейхом и американскими изоляционистами, то оно оказалось, судя по немецким документам, “очень ограниченным”{618}.
На основании фактов, приводимых в настоящей главе, можно прийти к выводу, что ни в Англии, ни в США гитлеровской Германии не удалось организовать деятельность пятой колонны в действительно широком масштабе
Данный вывод подтверждается и тем фактом, что в ходе войны немецкое военное командование было очень слабо информировано о действиях союзников. Гитлер и его генералы оставались, как правило, в неведении относительно решений, принимавшихся в Лондоне и Вашингтоне.
До немцев очень часто доходили ложные сообщения о предстоящей высадке английских и американских войск на юге Франции, в Норвегии, Голландии или Дании, в связи с этим немцы постоянно оказывались захваченными врасплох, когда союзники действительно начинали высаживать десант. Органы немецкой разведки считали, что конвоируемые караваны транспортных судов, двигавшиеся в конце октября и начале ноября 1942 года к берегам Марокко и Алжира, будто бы направляются на остров Мальту{619}. Высадка десантов в Северной Африке явилась “полной неожиданностью” для руководителей третьего рейха{620}. В мае 1943 года благодаря искусно распространяемой англичанами дезинформации у Гитлера и его военных советников создалось впечатление, что союзники намереваются высадить десанты на Сардинии и Пелопоннесе{621}. На самом же деле удар был направлен против Сицилии Находившийся в Берлине Геббельс [335] узнал о капитуляции Италии (8 сентября 1943 года) из передач английского радио{622}. Высадка союзного десанта в Анцио 22 января 1944 года “оказалась для нас большой неожиданностью”, заявил начальник штаба фельдмаршала авиации Кессельринга{623}.
Столь же внезапной была для немцев и десантная операция союзников в Нормандии (6 июня 1944 года) “Мы чувствовали себя совершенно слепыми, - признал генерал Блюментритт - У нас не было представления о том, что творится в Англии, какова там обстановка, какие порты используются для погрузки войск”. Правда, Блюментритт видел фотоснимки, сделанные во время учений десантных войск в Англии, а также чертежи и рисунки нового десантного судна, однако немцы не имели никаких сведений о подготовке к строительству искусственных гаваней, которые использовались союзниками с таким поразительным эффектом. “Мы знали, что это может случиться в любой день, и все же, когда высадка фактически началась, она оказалась для нас неожиданной”{624}.
Не приходится удивляться тому, что Гитлер не раз выражал неудовольствие по поводу отсутствия сведений о намерениях противников Германии на Западе и о борьбе различных политических течений внутри западных стран.
“Мы имеем министерство иностранных дел, - язвительно заметил Гитлер в конце октября 1941 года, - которое обязано осведомлять нас о том, что творится за границей, а между тем мы ничего не знаем. От Англии нас отделяет канава шириной в 37 километров, однако мы не в состоянии узнать, что там творится!”{625}
В феврале 1942 года Гитлер сетовал на то, что сведения об античерчиллевской оппозиции в Англии ему “пришлось выуживать из газет!”{626} Следует отметить, что в некоторых [336] случаях немцам удавалось получать ценную информацию благодаря привлечению на свою сторону недовольных лиц из лагеря противников Германии, например таких, как Тайлер Кент. Широко известна так называемая “операция Цицерон”, когда албанец, служивший камердинером у английского посла в Анкаре, доставлял немцам копии очень ценных документов{627}.
Мы не будем останавливаться на вопросе о том, что в ряде случаев, когда в руки немцев попадали ценные данные, они использовались плохо или даже совсем не использовались; рассмотрение этого вопроса выходит за рамки нашей работы. Здесь достаточно оказать, что имевшиеся в нашем распоряжении сведения о немецком шпионаже в Англии и США (а также данные о немногочисленных попытках саботажа и диверсий) резко противоречат той точке зрения, будто во время войны в указанных двух странах имелась мощная и активно действовавшая военная пятая колонна.
Перейдем теперь к Южной Америке.
Нет ни малейших доказательств того, будто Гитлер когда-либо намечал конкретные планы военного нападения на Южную Америку. Замыслы Гитлера не шли далее Азорских островов, причем планы захвата этих островов немцы так и не смогли осуществить. Боевые действия у берегов Бразилии вели только подводные лодки, после того как эта страна в августе 1942 года присоединилась к противникам Германии{628}. Насколько известно, в немецких архивах не найдено никаких данных о том, чтобы в какой-либо стране Южной или Центральной Америки немецкое национальное меньшинство готовилось к государственному перевороту своими собственными силами или же при поддержке третьего рейха. Весьма возможно, что в дальнейшем Гитлер стал бы в самом деле способствовать подобным попыткам, если бы ему удалось покорить Советский Союз и Англию.
Говоря об Уругвае, необходимо отметить, что опасения жителей за судьбу своей республики в мае и июне 1940 года вряд ли можно признать сколько-нибудь [337] обоснованным. В стране проживало около 8000 немецких подданных. Сколько из них состояло членами нацистской партии - остается неизвестным. Так же как и в Аргентине, Бразилии и Чили, речь могла идти всего о нескольких сотнях человек. В первой части книги упоминалось о том, что Геро Арнульф Фурман выступил с развернутым планом военной оккупации всего Уругвая и превращения страны в сельскохозяйственную колонию Германии (сюда же намечалось переселение немцев, обосновавшихся на территории Бразилии). Этот план следует рассматривать как доказательство агрессивных настроений его не совсем нормального автора, а не в качестве улики, подтверждающей наличие подлинного заговора. Два других документа об “использовании немецкой пятой колонны в Уругвае”, опубликованные в июне 1940 года, не представляют особой важности{629}. Один из них является квитанцией, подтверждающей получение 28 января 1939 года полдоллара в фонд зимней помощи, а другой - квитанцией, подтверждающей получение одного доллара десяти центов как членского взноса в организацию немецкого “трудового фронта”.
Не исключено, что некоторые из проживавших в Уругвае немецких подданных с нетерпением ожидали того дня, когда они смогут попытаться захватить власть. Заграничная организация национал-социалистской немецкой партии культивировала агрессивный дух, а спортивные ассоциации и клубы обеспечивали полувоенную подготовку своих членов. Подобные ассоциации и клубы имелись и на территории Уругвая. Однако из одного этого факта, не имея дополнительных доказательств, нельзя сделать вывод, будто в мае - июне 1940 года в Уругвае назрела опасность государственного переворота. Те материалы, которые содержатся в соответствующих докладах уругвайского парламентского комитета, не являются убедительными.
