Теперь дружины выстроились так, чтобы сразу можно было перестроиться в боевой порядок. Продвигались от Каменки до Сюурлия — десять вёрст — не спеша, выслав вперёд и на оба крыла усиленную сторожу.
Прекрасное зрелище представляло собою в эти утренние часы 10 мая 1185 года, в пятницу, войско Игоря! Шло оно сомкнутым строем, плотно, по восемь всадников в ряду. Растянулось на такое расстояние, сколько глаз мог охватить. На левой руке каждого всадника — русский червлёный щит, и издали казалось, что из края в край широкое Половецкое поле перегорожено этими червлёными щитами, которые в лучах утреннего низкого солнца представлялись единым багряным стягом. На серебристых шестах реяли над войском яркие Игоревы хоругви, развевались знамёна других князей, трепетали на ветру треугольнички флажков на копьях старших дружинников. Поблёскивала конская сбруя, сверкали стальные латы, ослепительно горели на солнце золотые княжеские шлемы. Ласкали и радовали взгляд кони, подобранные по масти — вороные, серые, гнедые, белые, карие, соловые… Но всё же основным, главным цветом, бросающимся в глаза, был багряный цвет русских щитов — они, как мечом, разделили, перегородили пополам зелёную весеннюю степь.
Глаза Игоря блестели восторгом. Он оглянулся и воскликнул:
— Славута, погляди! Какое войско идёт! Какие соколы!
Войско шло бодро, с гордостью — и вправду было чем любоваться.
В пору ранней обедни[97] прискакали сторожевые.
— Княже! За речкой — половцы! Выстраиваются поспешно! А вдали, за ними, вежи с жёнами и детьми! А ещё дальше — стада, отары!
Игорь собрал князей и воевод.
— Братья, вот и встретились мы с кочевниками. Видимо, для них это неожиданность. Выстраивайте полки к бою! Я со своим полком стану посереди, по правую руку от меня — брат мой Всеволод, по левую — Святослав. Перед Святославом станет Владимир, а перед Всеволодом займут место ковуи. Вперёд выведем от всех князей лучших стрельцов, чтобы завязали бой.
На ходу перестраиваясь в боевые порядки, шесть полков Игоря быстро пошли низиной на сближение с противником.
Игорь выехал на возвышенность, откуда открывался вид на широкую долину половецкой речки Суурлык[98], название которой русские воины переиначили на свой лад — Сюурлий. Так было легче произносить. За речкой, на противоположном пологом берегу, гарцевали на конях половецкие лучники, подальше за ними стояли неровными рядами полки, собранные, видимо, в большой спешке — строй их колебался, ломаясь, а ещё дальше, в поле темнели вежи — юрты на возах, суетились женщины и дети, сгоняли стада и отары.
Игорь вздыбил горячего коня, указал мечом на реку.
— Братья, этого мы и искали! Ну, ударим-ко!
Сначала стрельцы, затем полки Святослава и Владимира и ковуи помчались к берегу. Половецкие лучники выпустили в них через реку по стреле, не причинив, однако, никому вреда, а потом, увидев, что русские полки с ходу пошли в наступление, повернули назад и поскакали к своим.
Здесь, на поле за Сюурлием, завязался короткий, но горячий бой. В атаку пошли четыре полка, составлявшие по численности более половины всего войска. Игорь и Всеволод медленно шли позади, готовые в случае надобности оказать нужную помощь.
Выпустив рой стрел, русские лучники обнажили мечи, сомкнули ряды и с криками побежали на половцев. Владимир поспешил за ними. Святослав начал теснить правое крыло противника, ковуи налегли на левое.
Половцы приняли удар, стараясь прикрыть свои вежи с семьями, но сразу же были сбиты с места и покатились назад. Охваченные страхом, поняв, что удержаться не удастся, они проскочили мимо веж, не останавливаясь и оставляя своих родных со всем добром на произвол судьбы. Три русских полка — Святослава, Владимира и Ольстина Олексича — рубили их, брали в полон, а потом рассыпались по полю, захватывая вежи с молодыми половчанками и жёнами половцев, а также одежды, золото, серебро, узорочье, и не останавливаясь, кинулись дальше — преследовать ворога, поспешно отступающего к Донцу и верховьям Каялы.
Игорь въехал в разгромленное половецкое стойбище. Здесь верещали дети, голосили женщины, стонали раненые. Проворные воины собирали в гурты стада и отары.
Бояре поднесли Игорю ханский бунчук — посеребрённое копье, к которому был прикреплён длинный пушистый конский хвост, и белую хоругвь с нарисованным на ней страшным драконом-змием, извергающим огонь из разинутой пасти.
— Это тебе, княже, — сказал Рагуил. — Захватили возле ханской вежи… Оказывается, мы попотрошили самого хана Кзу!
— Пускай знает, старый разбойник, как нападать на наши села и города! Пусть почувствует на собственной шкуре силу русского меча! — шумели бояре.
Игорь был радостен и счастлив. Победа! Достиг, чего хотел, — напился шеломом из великого Дона, победил самого хана Кзу и взял полон.
— Забирайте самое ценное — и поспешим отсюда! Здесь нет пастбища для коней и скота, ибо всё вытоптано, вскоре дышать станет нечем из-за трупного духа! Пойдём до условленного места, дождёмся наших — и двинемся в обратный путь.
Славута наклонился к плечу Игоря.
— Может, послать гонцов вслед за князьями, чтобы сразу возвращались?
Игорь, радостно возбуждённый победой, хмельной от неё, беспечно ответил:
— Сами вернутся, не дети… Пускай малость потешатся!
В нескольких верстах от места боя нашли красивое поле и стали табором. Полон поставили под охраной в середине, коней и скот пустили пастись.
Проходил час за часом. Время приближалось к обеду. Полки Святослава, Владимира и Ольстина Олексича почему-то не возвращались.
Игорь начал нетерпеливо поглядывать на солнце. И почему задерживаются?
Славута волновался ещё больше.
— Напрасно ты отпустил их от себя, княже. Сразу после боя нужно было выступать назад.
К вечеру были бы на Сальнице. А теперь уже степь зашевелилась.
— Ну, не так скоро соберёт свои орды Кончак! — ответил Игорь. — Пока-то гонцы домчатся до Орели да Самары, до Днепра да Поморья, пока тамошние ханы соберут своих людей, не один день пройдёт…
— Несерьёзно речёшь, княже!
Игорь промолчал. Ему и самому было тревожно.
Перед вечером вернулись ковуи. За ними прибыл полк Владимира и лишь перед самыми сумерками в табор медленно вошёл перегруженный полоном и другой добычей полк Святослава.
Добыча у всех была большой, и молодые князья радовались, как дети.
— Я погромил Сугревское городище и захватил почти тысячу полонянников, — хвалился Владимир.
— А мы набрали столько паволок[99] да дорогих оксамито[100], что на всё остальное и смотреть уже не хотели! Покрывалами и кожухами болота по топким местам мостили, когда возвращались из-под Шаруканя! — вторил ему Святослав.
Немногословный, сдержанный Ольстин Олексич не проявлял восторг так громко, но по глазам было видно, что и он тоже доволен и победой и добычей.
— Добге мы их потгепали! — сказал коротко.
— Это Бог силою своей потрепал ворогов наших, а на нас возложил честь и славу! — изрёк Игорь, искоса глянув на Славуту, как бы приглашая его прислушаться к тому, что скажет дальше. — Но мы пока что сделали только полдела, братья. Вторая половина дела впереди… Вы сами видели, что на Сюурлее перед нами стояли малые силы половецкие. Но завтра их будет целая тьма!
Поэтому не будем мешкать и ждать, пока они подойдут, а ныне же снимемся с места и пойдём через ночь! А если кто из половцев завтра нагрянет сюда, то не все погонятся за нами, а только те, у кого сильные кони. Значит, силы их значительно уменьшатся, и нам тогда — как Бог даст! Будем биться!
Славута слушал внимательно и в знак согласия кивал головой. Это были разумные мысли. Цель похода достигнута — итак, не задерживаясь, назад! Чтобы не стряслось беды!
Но тут вскинулся Святослав, взмолился:
— Стрый, далеко я гонялся за половцами, и кони мои не выдержат ещё одного ночного перехода! Это же непосильно для них — ночь, день и снова ночь! Они и так падают с ног!
— Возьмёшь половецких коней, княже, — сказал Славута. — Много их у нас…
— Пока мы их в темноте отловим, пока переседлаем, так и светать начнёт… Да и люди устали! Не выдержат! — И Святослав обратился к Всеволоду: — Скажи им, стрый! Мы же свалимся по дороге! Отстанем!
Всеволод поддержал Святослава.
— Игорь, нужно дать и людям, и коням отдых. Весенняя ночь коротка — не успеют половцы за одну ночь приспеть сюда! А мы тем временем отдохнём и на заре со свежими силами — в путь!
Игорь колебался и молчал, поглядывая поочерёдно то на Всеволода, то на Святослава, то на Ольстина, то на Владимира.
Решение в пользу Святослава помог принять Ольстин Олексич.
— Княже, кони и впгавду стомились… Люди тоже…
Игорь продолжал думать, глядя как гаснут малиновые угли костра. Потом кивнул головой и тихо произнёс:
