Ко всеобщему удивлению — приятному удивлению, — война между Раджагрихой и Кошалой так и не началась. Хотя Аджаташатру и послал войска в Варанаси, он не делал попыток захватить город. Тем временем Вирудхака повел кошальское войско не на юг, к своему осажденному городу Варанаси, а на восток, в республику Шакья. Через несколько дней республика пала, и ее территорию поглотила Кошала. Но федерация республик привела свои войска в боевую готовность.
В конечном итоге я был рад вернуться в Персию, где бои шли вдалеке от Суз, а страшное преступление отцеубийства было неизвестно среди наших ариев. Мне казалось отвратительным, что два самых могущественных арийских царя были убиты своими сыновьями, но принца Джету это вроде бы не смущало.
— У нас есть старая пословица: принцы, как крабы, пожирают своих родителей.
В конце концов, мое столь богатое на кровавые события посольство в Индийские царства проходило под созвездием рака.
А рассуждая практически, иметь дело с Вирудхакой мне казалось даже проще, чем с его отцом. Во-первых, он был превосходным администратором, и в скором времени Кошале предстояло стать тем, чем, по всей видимости, она была в далекие славные дни, о которых все с такой ностальгией рассказывали.
Правда, в каком бы городе я ни был, мне говорили, что я немного опоздал, а то бы застал его золотой век. Судя по всему, мне не суждено успевать вовремя.
На коронации Вирудхаки я был почетным гостем. Древний ритуал состоялся на ярмарочной площади у стен города. Я не запомнил сложной церемонии; помню только, что все несколько спешили.
Помню также магический момент, когда новоиспеченный царь сделал три шага по тигровой шкуре, имитируя шаги бога Вишну, когда тот пересек мир и наполнил Вселенную светом. Ананда говорит, что и Будда сделал то же самое после просветления. Но насколько я могу судить, сам Будда вроде бы никому, кроме Ананды, не говорил о своем странствии по Вселенной. У меня осталось впечатление — возможно, ошибочное, — что Будда не был склонен к таким преувеличениям.
Хотя Вирудхака просил Будду присутствовать на церемонии, совершенный нашел уместным покинуть Шравасти накануне ночью. Последний раз его видели на дороге в Шакью. Потом говорили, что Будда знал о намерении царя напасть на его родину и хотел встретить начало войны вместе со своим народом. Но годы спустя, когда я спросил принца Джету, правда ли это, он покачал головой:
— Будду не заботили события. Все попытки вовлечь его в политику провалились. Он лишь продолжал смеяться над кукольным представлением. Правда, люди в Шакье думали, что он может спасти их, потому что вроде бы одобрял их сангху. Может быть, и так. Но его интересовала не сангха Шакьи, а буддийская сангха, — если вообще что-нибудь интересовало.
Эта беседа состоялась во время моего последнего визита в Индию. Если повезет, то ты тоже, Демокрит, сможешь говорить о чем-то как о последнем, зная наверняка, что не ошибаешься. Я больше не увижу алых попугаев, желтоглазых тигров, небесно одетых безумцев. Никогда не проеду по жаркой плоской равнине, где быстрые светлые реки разливаются и снова входят в свои берега и где всегда нужно устраивать переправы.
Почему Вирудхака напал на Шакью?
Сначала принц Джета высказал официальную версию. Я никогда не верю официальным объяснениям. Во Второй палате сузской канцелярии я сам придумал немало благородных оправданий необходимым, но весьма неблаговидным поступкам.
— Вирудхака, так же как и Аджаташатру, боялся республик. Наверное, он думал, что, напав на них первым, станет сильнее своего двоюродного брата. Как знать? Вирудхаке не везло.
Но в день коронации боги, казалось, благоволили ему. Во-первых, как только Вирудхака сделал последний шаг по тигровой шкуре, все боги спустились с небес и поднялись из преисподней приветствовать его, и толпа радостно встретила этот спектакль.
— Вот идет Вишну, — сказал принц Джета. — Как всегда, первый.
Вдвое выше обычного человека, бог Вишну маячил над головами возбужденной толпы. Его красивое, мужественное лицо было иссиня-черным, а голову украшал высокий причудливый убор. В одной руке бог держал лотос, как Великий Царь. В другой была морская раковина. К моему утешению, в тот день он не надел свои дополнительные руки. Пока Вишну медленно шествовал к тигровой шкуре, где стоял Вирудхака, народ пал ниц. Многие ползли к богу, чтобы коснуться края его одежды. Казалось, площадь вдруг заполнилась ползучими гадами с человеческими головами.
За Вишну следовала его жена Лакшми, ее сосцы были раскрашены киноварью, а золотистая кожа лоснилась от ги, как ее статуи у городских ворот. Когда два высших божества украсили Вирудхаку венками, толпа в экстазе завыла и пустилась плясать, как напившиеся хаомы маги.
— Боже, кто это? — спросил я принца Джету.
— Боже? Но это и есть арийские боги.
Его забавляло мое недоумение. Карака тоже рассмеялся.
— Ваш Вишну уже давно в Индии, — сказал он принцу Джете. — Он принял цвет наших старых богов.
— Конечно, они же родственники. — Из вежливости принц Джета сменил тему. — Естественно, это очень редкий случай. Лишь раз или два за поколение боги являются к царю.
Тем временем в дальнем конце площади появился краснолицый Индра. В одной руке он держал молнию, в другой сжимал глиняную бутыль сомы, из которой то и дело отхлебывал. Рядом, весь в черном, на запряженной четверкой огненно-красных коней колеснице стоял бог Агни, глаза его горели.
Сверкающие, грозные, со всех сторон появлялись ведические боги и торжественно подходили к Вирудхаке.
Принц Джета не понял, как я ко всему этому отнесся. Я и сам до сих пор не понимаю. Поверил ли я хоть на мгновение, что это настоящие боги? Возможно. Определенно, представление было потрясающим. Но это было всего лишь представление, как объяснил мне принц Джета.
— Боги вселились в актеров, — сказал он.
— Но какие гиганты эти актеры!
— Дело в том, что каждый бог вселился в двух актеров. Один сидит на плечах у другого, а одежды скрывают обоих. Выглядит, однако, убедительно, правда?
— И даже пугающе. — У меня было чувство, будто я грежу от хаомы. — И люди в самом деле верят, что это боги?
Принц Джета пожал плечами:
— Некоторые верят. Некоторые — нет.
— Большинство верит, — сказал Карака. Он обратился к принцу Джете: — Вы, арии, взяли эту идею у нас. На Новый год, когда наш народ в храмах приносит жертвы, тоже появляются боги. Они сулят людям голод и мор. И чтобы избежать беды, жрецы просят народ нести в храм жертвы. Если наши актеры-боги хорошо преображаются, храм удваивает свой доход.
— В таком случае, может быть, под видом бога Брахмы Будде явились два актера? — решил я подразнить принца Джету.
— Не знаю. Меня там не было, — невозмутимо ответил он. — Да ведь и Будды не было, он тогда уже угас. И поэтому Брахма — или его воплощение — зря потерял время.
Должен признаться, эти огромные божества, двигавшиеся по заполненной людьми площади, лишили меня присутствия духа. Я увидел во плоти всех главных демонов моего деда и понял, на что похож зороастрийский ад.
Но Амбалике все это понравилось чрезвычайно.
— Как живые! Лучше, чем живые, правда?
Она была на коронации в свите старой царицы.
С тех пор как родила сына, Амбалика несколько раздалась.
— Я не слишком толстая на ваш вкус, нет? — так она поздоровалась со мной, когда я встретил ее у городских ворот.
Как-то раз я бестактно пожаловался, что при магадханском дворе все слишком разжирели и я сам в том числе. За три года я чуть ли не удвоил вес.
— Нет. Все в порядке.
— Если да — скажите.
Мы были в саду у дома принца Джеты.
— Скажу.
Я восхищался Амбаликой и сказал ей об этом.
— И вы возьмете меня в Сузы?
— Если смогу.
— Я уверена: вы никогда не вернетесь.
Амбалика выглядела грустной, но говорила весело.
Я сказал, что обязательно вернусь, хотя бы по такой прозаической причине, что «обязан расширять торговлю между Персией и Магадхой. И Кошалой тоже».
И это было правдой. Ведь до отъезда из Шравасти я наладил отношения со всеми самыми видными городскими купцами. Каждый добивался особых торговых льгот. Хотя я и отклонил несколько баснословных взяток, но принял предварительный гонорар от гончарной гильдии в форме беспроцентной ссуды. Эту сумму гильдия обязалась заплатить, если я прослежу, чтобы индийские гончарные изделия не облагались налогом. Я взял деньги, чтобы Амбалика и мои дети — она снова была беременна — имели должный уход, если принц Джета умрет или окажется в опале. Естественно, я предполагал снова увидеть жену и детей, уже явившись вместе с владыкой всей Индии Дарием, Великим Царем.
Осенью того же года я присоединился к направлявшемуся на запад каравану. В дополнение к личной охране со мной следовал Фань Чи. Остальные члены его первоначальной экспедиции или были убиты, или умерли от болезней, или вернулись на родину.
