— Да, такое, к сожалению, бывает, — посочувствовал Сергей Васильевич. — Но в подобном разе кадету надобно не бежать, а отбиваться — за то и товарищи уважать станут.
— Но он же совсем маленький был, а старшие его мучили. И начальники не защищают… — Глаза Тумановской заблестели слезами.
— Маменька, полноте, — торопливо заговорила Любочка, — папенька так не любят. И гости… — Она оглянулась на двери, как показалось Непейцыну, опасаясь, не идет ли отец.
«Надо его сюда не допустить, пусть успокоится», — решил Сергей Васильевич и, откланявшись, направился искать Тумановского. Тот только что отошел от генеральского карточного стола. Непейцын взял его за рукав и отвел к окну:
— Скажите, Яков Яковлевич, ежели не секрет, откуда вам в такой подробности известны визиты генерал-инспектора?
— От вас не скрою, Сергей Васильевич, хотя и попрошу еще раз, как человека чести, чтоб оное промежду нами. — От бухгалтера, понизившего голос, крепко несло спиртным, и Непейцын, отвернув нос, подставил ему ухо. — Есть в департаменте за инспекторским столом мне приятель… Но надеюсь, что никто никогда…
— Да полноте, будьте покойны…
— Так он журнал ведет лицам, которые с объяснениями приезжают после графских смотров. И будь не дурак, все расспросит да запишет… Записал раз, два, десять, сравнил… Поняли-с? Составил описание, как оно чаще бывает. Занес и отклонения…
— Но зачем ему-то было сим интересоваться? — все еще не понимал Сергей Васильевич.
— Помилуйте! Даже очень зачем, — вновь зашептал Тумановский. — Есть же всегда и такие, которые графского визита трепещут. Они и рады подобное наставление получить. Не в руки, нет, нет — друг мой осторожен, а сам на дому расскажет и за науку сейчас доходец и низкий поклон.
— А вы тоже по памяти?
— Я-с? И я, допустим, по памяти, — хохотнул бухгалтер. — Да могу еще добавить, что во время ротного учения граф, верней всего, кроме раньше помянутых стойки, равнения и марша, еще сделает лишь опрос претензий солдатских. И все-с. Таково всегда в пехоте. Иное дело в артиллерии. Там все досконально: перестроения, учение прислуги и устав наизусть отвечают…
«На что только не пускаются, чтобы деньгу нажить! И он презирает еще приказных… — раздумывал Непейцын, ковыляя домой. — А Аркащей-то воображает, что падает как снег на голову».
* * *
Граф приехал в Тулу через неделю, на рассвете. Оставив на почтовой станции карету и настрого запретив кому-либо сообщать о себе, он вдвоем с адъютантом пошел по городу и, расспросив встречных, направился в инвалидную роту. Однако почтовый смотритель тотчас послал сынишку к полицмейстеру, тот бросился к генералу Чичерину, денщик которого прибежал на дом к Непейцыну. Так вышло, что не успел еще Аракчеев окончить осмотр ротного хозяйства, как Сергей Васильевич в полной форме, с ранее написанным рапортом, в котором проставил нонешнее число, подъезжал к казармам.
«Сделаю вид, будто про корпус вовсе не помню, не видал его никогда. Во всем строгую официальность соблюду, — думал Непейцын. — А уж если захочет сам, так пусть знак подаст…»
— С цейхгауза на конюшню прошли-с, — доложил выскочивший навстречу ротный писарь, видно, стоял у окошка, караулил командира.
— Егор Егорыч здесь? — спросил Непейцын о капитане Козлове, к которому уже сам послал давеча Федора.
— Только пришли-с. И сряду к людям…
Аракчеев стоял около третьего от двери денника, спиной к входу. Фельдфебель Прохоров, зажав между колен заднее копыто гнедого жеребца Веселого, показывал генералу подкову, которую из вежливости очищал от навоза пальцем.
Сергей Васильевич видел сутулую спину в форменном поношенном сюртуке, за которой сцепились два красных кулака, и фуражку, низко насаженную на красные же оттопыренные уши.
— Ладно, пусти ногу, — приказал знакомый скрипучий голос. — Проверь, поручик, на крупе да под брюхом, какова чистка.
Белая замшевая перчатка адъютанта скользнула по атласной шерсти Веселого и осталась без пылинки.
— Молодец, хорошо смотришь за конями! — похвалил Аракчеев.
— Рад стараться, ваше сиятельство! — гаркнул Прохоров. — сутки полные с прошлой чистки прошли, ваше сиятельство.
«Ну и бестия! Верно, сейчас, когда гость уже по роте ходил, коней щеткой да чистым тряпьем протерли», — подумал Непейцын.
Генерал повернулся к двери и встретился взглядом со стоявшим в трех шагах Сергеем Васильевичем. Против прежнего лицом немного худее, щеки втянуты, губы в нитку, а в глазах нечто вроде смешка мелькнуло. Четко приставь ногу, вытянись и замри с двумя пальцами у шляпы, как по-новому, на прусский манер, приказано…
— Рапортую вашему сиятельству, что в причисленной к Тульскому оружейному заводу подвижной инвалидной роте нумер четвертый все обстоит благополучно. Налицо штаб- и обер-офицеров четыре, унтер-офицеров и музыкантов двадцать три, рядовых сто шестьдесят шесть, больных, сданных в госпиталь, семеро…
Граф взял бумагу с рапортом и, не читая, передал адъютанту.
— Не ждали таково рано, майор? Прошу простить, что с постели поднял, но бонжурить не умею, ради службы сил не щажу. Докладывали, будто и вы каждодневно с утра здесь бдите. Верю и за то хвалю. Пищу казенную, фуражную кладовую, амуничник, цейхгауз, конюшню без вас осмотрел. Остались люди…
— Пожалуйте, ваше сиятельство, на плац, — опять приложился к шляпе Сергей Васильевич.
— Верно, калеки все? Как инвалидную роту смотреть, то жалобы слушать, что люди плохи. А гоплиты[3] в полевое войско надобны.
— Мои на здешнюю службу годны. У нас главная статья караулы, и на них людей едва хватает. Ваше сиятельство просил генерал Чичерин еще роту добавить, а то завод растет, постов все больше…
— Читал, разберу. Но паки уклонения от фрунта под предлогом службы караульной не моги давать. Сам учишь?
— И сам. Но более капитан Козлов, старший мой субалтерн.
— Посмотрю ваше старание.
На плацу вытянулся недвижный фронт построенной в две шеренги роты. Стоявший на фланге Козлов зычно выкрикнул:
— Рота, смирно! Глаза нале-во!
В полной тишине были слышны только шаги подходивших, звон шпор и внятное поскрипывание непейцынской ноги. «Эх, черт, забыл смазать шарниры! На кулибинской-то никогда не скрипели».
— Слушай на кра-ул! — скомандовал Козлов.
Барабаны ударили «встречу».
Около флангового солдата Аракчеев остановился, шагнул вбок и, вытянув шею, прищурив один глаз, вперился в линию выровненных киверов, грудей, ружей. Еще раз шагнул, встал тем же манером против второй шеренги и тут даже присел — животы, что ли, и приклады проверял?.. Вот сейчас и сыщет что-нибудь для придирки.
— Стоят исправно. Хоть бы и не инвалидам, — услышал сквозь бой барабанов Сергей Васильевич.
Пошли вдоль фронта. Солдаты замерли с вздернутыми подбородками, с уставленными перед собой глазами, с побелевшими пальцами, сжавшими ложа и шейки ружей. Казалось, не видят, не дышат.
Дробь барабана оборвалась — начальник мог поздороваться с частью. И опять слышались только шаги, звон шпор и скрип искусственной ноги. Непейцыну показалось, что Аракчеев чуть склонил в его сторону голову — прислушался. Но вот остановился как раз против середины фронта. Сергей Васильевич встал за графом. Да уж, отработал строй Козлов. Как игрушечные солдатики, прибитые к одинаковой ширины дощечкам, стоят полтораста человек. Ровно разбегаются в обе стороны линии штыков, султанов, прикладов, носков.
— Здорово, молодцы! — негромко, гнусаво сказал Аракчеев.
— Здравия желаем, ваше сять-ство! — единым выдохом гаркнули инвалиды.
— Благодарю за службу! — прогнусавил граф.
— Рады стараться, ваше сять-ство!..
Шагнул было по фронту, но, приостановясь, отнесся к Непейцыну:
— Дён десять назад его инператорское величество в канун отбытия своего в действующую противо супостата армию приказать соизволил, чтоб инфантерия в таковом строю имела интервалы между взводами, как ноне капральства прежние именовать повелено, на корпус более прежнего, дабы удобнее совершать перестроения во взводную колонну… Дошел уже до тебя сей высочайший приказ?
— Никак нет, ваше сиятельство, не получали такового, — уверенно ответил Сергей Васильевич. Он сам всегда читал все приказы и передавал офицерам, что нужно для исполнения.
— Так пусть хоть по-старому оную эволюцию совершат и мимо нас проследуют. Мы сюда отступим, а ты капитану своему прикажи.
Они были рядом с Козловым, застывшим на правом фланге роты. Непейцын только кивнул ему и отошел за Аракчеевым и его адъютантом к стене гауптвахты, как раздалась команда:
— Рота, на пле-чо! К церемониальному маршу, в колонну по первому взводу, правое плечо вперед. Шагом… — Пауза. Коротким выдохом: —… арш!
