Когда начальник порта передавал ему весь свой разговор с Таруси, Абу Рашид только посмеивался.
«Таруси пока для меня не опасен, и в расчет его можно не брать, — размышлял Абу Рашид. — У него нет ни своего судна, ни даже баркаса, так что он не конкурент мне. В порту не работает и делам моим не вредит. Но он в присутствии моряков и грузчиков непочтительно говорит обо мне. А кому это приятно? Дурной пример заразителен. Те, чего доброго, потом и сами возомнят, что им все позволено. Он оказывает плохое влияние на других. Это опасно. Особенно в такое неспокойное время, когда моряки и грузчики создают профсоюзы, выдвигают свои требования, пытаются установить свой контроль. Нет, с таким безобразием я никогда не смирюсь!»
Абу Рашид твердо уверовал в то, что порт — это его сфера деятельности, только его — и больше ничья. И распоряжаться там может только он один. Кого захочет — наймет, кого захочет — уволит. Все должно быть так, как он того желает. Даром, что ли, он регулярно подкармливает все начальство в порту. А для чего он ссужает деньгами своих кандидатов во время выборов? Разве не для того, чтобы они, обретя власть, поддерживали потом его? А сколько подарков и бакшишей он раздает всяким чиновникам? А сколько паразитов просто содержит? А во время праздников он для чего кормит безработных и всякую рвань, устраивая для них специальный обед? Все для того, чтобы утвердить и укрепить свою единоличную власть в порту. Так было, и так должно быть всегда.
Конечно, если бы Таруси был более сговорчив и покладист, можно было бы и с ним найти общий язык. Абу Рашид и сам не возражал бы выпить в кофейне Таруси чашечку кофе и мирно побеседовать с ним. Но Таруси лезет на рожон. Значит, надо все-таки его проучить. Заставить смотать отсюда удочки. А лучше вообще убрать. Невелика потеря. Во всяком случае, он, Абу Рашид, ничего не потеряет. Его хата, как всегда бывало в таких случаях, останется с краю. Мало ли в порту всяких драк. А в драке все может быть. При чем здесь он? До этого по крайней мере всегда все гладко проходило…
— Значит, говоришь, можно зайти к Таруси выпить кофе? — спросил Абу Рашид у начальника порта. — Ну, а кофе хоть умеют там готовить?
— Кофе у него отличный. Хозяин-то, правда, человек ершистый. Да ты и сам знаешь его лучше меня. Но не думай, что я только кофе ходил к нему пить. Я постарался убедить Таруси, что его благополучие зависит от него самого. Мол, не стоит ему лишними хлопотами себя обременять.
— Ну и как? Убедил?
— Его не так-то легко убедить. Но по крайней мере он стал более покладистым. Так что я все исполнил, Абу Рашид. У тебя такой начальник порта, который не подведет. Можешь на него всегда положиться.
— Да благословит тебя аллах, Абу Амин! Спасибо.
И Абу Рашид зашагал по набережной.
«Тоже мне болван — обрадовал! Таруси, видите ли, стал более покладистым! А будет ли он покладистым со мной, если я приду к нему в кофейню? Кто может за это поручиться? Никто! Если бы Таруси захотел помириться, он ведь сам мог бы ко мне прийти и извиниться. Нет, этот Абу Амин все-таки болван. Ничего не стоит обвести его вокруг пальца. Разве таким должен быть начальник порта?»
Абу Рашид ухмыльнулся: «А что? Лучшего, пожа луй, не найдешь!..»
Он шел, заложив руки за спину, придирчиво, как хозяин, смотрел по сторонам, а голову сверлила все та же мысль: как поступить с Таруси? Конечно, Абу Амин кое-что не договаривает. Тут надо хорошенько подумать, не рубить сплеча. Можно, конечно, подослать в кофейню еще одного, если надо — двух. Но стоит ли поступать так опрометчиво. Тут, пожалуй, спешить нельзя. Лучше повременить, обмозговать все как следует. Разве его кто торопит? А что касается Салиха, то пусть он посидит в тюрьме. Грехов у него больше чем достаточно. Да и норов свой стал в последнее время показывать. К тому же обмишулился — не сделал, что требовалось. Замену ему всегда можно найти. Моряки народ драчливый. Стоит только намекнуть — прирежут кого хочешь. Таруси пока прямой угрозы не представляет. Тут главное — не горячиться. Придет время — он и этого строптивца подомнет под себя. А пока пусть тот понервничает, помучается в ожидании. А за кофейней надо будет присматривать. Не спуская глаз, следить за всем, что там происходит.
А вот, кстати, и полицейский участок! Абу Рашид, не раздумывая, вошел. Встретили его там с распростертыми объятиями. Выпив с начальником полиции кофе, Абу Рашид уединился с ним, чтобы поговорить с глазу на глаз.
И снова в кофейню Таруси пожаловал нежданный гость. На этот раз Надим Мазхар, представитель того самого могущественного семейства, которое держало в своих руках почти весь транспорт города. Самого Надима называли некоронованным королем квартала Шейх Захир. Увидев Надима, Таруси сразу догадался, зачем он пришел. Мазхары враждовали с Абу Рашидом. Они пользовались любой возможностью насолить ему. Но в открытую войну с Абу Рашидом не вступали: действовали всегда втихую и чаще всего чужими руками. Накрутят кого-нибудь, а сами в сторонку.
«А теперь, видно, меня хотят натравить на Абу Рашида», — подумал Таруси. Но тем не менее поднялся навстречу Надиму и вежливо поздоровался с ним — с какой бы целью он ни пришел, но почтение ему надо оказать, раз он считается уважаемым человеком в городе.
Надим не стар, что говорится, мужчина в расцвете сил. Статный, широкоплечий, во всю щеку румянец. Одет всегда щеголем. Выступает важно, степенно, высоко подняв голову. Вот, мол, я какой: красив, богат, все у меня есть — и деньги, и сила, и власть. Так оно и было. Многие люди зависели от него. Но в отличие от Абу Рашида семейство Мазхаров не поддерживало тесной связи с городскими властями. Они вели дела главным образом с промышленниками, крупными торговцами, то есть с теми, с кем чаще всего им приходилось соприкасаться, осуществляя перевозки грузов. Их кандидатов Мазхары поддерживали и на выборах. Волей-неволей получалось нередко так, что они соперничали с Абу Рашидом.
Таруси, пожалуй, по душе был больше Надим, чем Абу Рашид, просто как человек обаятельный и смелый. А вообще он с ним никаких дел не имел в прошлом и не хотел бы иметь в будущем. Быть пешкой в игре двух влиятельных особ он никак не хочет.
— Хвалят люди твою кофейню. Решил вот сам посмотреть и отведать твоего кофейку, — сказал Надим, откидывая полу своего богатого кафтана и усаживаясь поудобнее за столом.
— Милости просим. Наш дом — ваш дом!
— Правда, есть и другая причина моего прихода: мы ведь были друзьями с твоим братом. Хочу быть и твоим другом.
«Говорил бы сразу о главном — чего тянет?» — подумал Таруси, но решил запастись терпением.
— Ну, как поживаешь, дружище? Как дела?
— Да ничего… Слава аллаху, идут помаленьку, — уклончиво ответил Таруси.
— Надо надеяться, дальше пойдут веселее. На безрыбье, говорят, и рак рыба. Раз ты расстался с морем и нет никакого судна, то такая кофейня вполне заменит их. Считай, что ты устроился неплохо.
— Нет, я не расстался с морем!.. И никогда не расстанусь. Просто обстоятельства сложились так, что приходится на берегу немного позагорать. Раз мое судно затонуло, а новое пока приобрести не могу, то ничего не поделаешь — придется в кофейне ждать лучших времен.
— Правильно сделал… Но если ты хочешь скорее вернуться в море и нужна какая-либо помощь, я всегда готов помочь тебе.
— Спасибо… Поживем — увидим. Может, и потребуется.
— А чего ждать? Ты не стесняйся. Надо помогать друг другу.
— Сейчас я больше уповаю на аллаха.
— В милости аллаха мы все нуждаемся. Но стоит ли полагаться только на аллаха?
— А почему бы и нет?
Надим, широко улыбаясь, хлопнул дружески Таруси по плечу и сказал:
— Молодец! Другого ответа я и не ожидал от тебя. Я и сам такой. Рассчитываю на милость всевышнего, а потом уж на свои силы. Но когда мне протягивают руку, ее не отстраняю. По-моему, и тебе не стоит этого делать.
— Будем откровенны, — сказал Таруси, положив ему руку на колено. — Ты нуждаешься в поддержке, у тебя есть враги. А у меня врагов нет. Во всяком случае, я не хочу их иметь. Я вражды ни к кому не таю. Даже к Абу Рашиду.
— Ну а если он сам будет задираться?
— Тогда посмотрим.
— А Салиха Барру ты тоже не считаешь своим врагом?
— О нем особый разговор. Я зла не помню.
— Говорят, его завтра выпускают под залог.
— Что ж, пусть выходит. Надо будет — продолжим наш разговор.
— Когда же ты собираешься с ним говорить?
— Придет время — поговорим. Первым не начну, но и врасплох не дам себя застать.
Надим скептически усмехнулся: «Ишь, какой самоуверенный!» Однако отдал должное хладнокровию и мужеству Таруси. Доверять друг другу они не доверяли, но все-таки прониклись взаимной симпатией, как люди со схожими характерами.
Надим ушел, Таруси попросил принести чашку кофе и закурил. Ему надо было подумать. Он испытывал сейчас противоречивые чувства. С одной стороны, он может быть доволен собой. Помимо своей воли он оказался в центре внимания. Даже такие влиятельные люди, как Надим, оказывают ему знаки уважения. Этому можно было бы только радоваться: такие визиты поднимают его авторитет и в глазах других людей. С ним будут больше считаться. Но, с другой стороны, это внимание к его персоне одновременно и настораживает. Всякий знает: Надим никого не навещает просто так, без цели. Он бывал у тех, кто искал его покровительства, чтобы оказать им моральную, а если нужно, и материальную поддержку. Хотя его власть распространялась в основном на квартал Шейх Захир, он нуждался в надежных людях и в других районах города, чтобы и там иметь свои опорные пункты. Более всего ему нужна была поддержка в стане своего врага — в порту. Вот поэтому-то он и обратил свой взор на Таруси: более подходящей кандидатуры, чем Таруси, трудно сыскать.
