для всех, затруднительно из-за густых лесов. А здесь тигры – давеча на окраине города они сожрали двух человек.
– Сколько мы простоим здесь, сэр?
– Бог его знает. На подходе еще больше трети корпуса. Я думаю, этим войскам добираться недели две, не меньше.
– А увольнение на берег нам разрешат, сэр? – спросил Кесри.
Капитан окинул его взглядом и кисло улыбнулся:
– Проку-то все равно не будет, хавильдар. Если размечтался о шалавах, выкинь из головы. В Сингапуре женщины на вес золота, здешние бордели забиты переодетыми мужиками, запросто нарвешься на пидора. И коль игра в очко тебе не по нраву, отвлекайся изучением китайской философии инь-ян.
– Но чем занять людей в эти две недели, сэр?
– Муштрой, хавильдар, муштрой! – рассмеялся капитан. – Навыки гребли, приемы рукопашного и штыкового боя, подготовка к артиллерийской стрельбе. Не волнуйся, дел хватит.
Узнав имя громадного линкора, оснащенного семьюдесятью четырьмя пушками, Ширин воскликнула:
– Мне знаком этот корабль! Он построен на бомбейской верфи Вадиа, друзей нашей семьи. Я наблюдала за его спуском на воду. Парусник назван в честь сэра Артура Уэлсли.
– Герцога Веллингтонского? – уточнил Задиг.
– Ну да. Знаете, я видела сэра Артура. Это было после его победы в битве при Асаи. Герцога чествовали в Бомбее, и Вадиа пригласили нас на шикарный прием, который устроили в своем особняке. Девушкам и женщинам разрешили укрыться в джхарокхе [71], чтобы посмотреть на прибытие важного гостя. Выглядел он невероятно сурово.
– Для женщины, всю жизнь соблюдающей пурду, вы повидали немало, биби-джи! – хохотнул часовщик.
Ширин тоже засмеялась, но как-то нервно. Задиг прекрасно понимал, чем заняты ее мысли.
– Тревожитесь из-за Фредди?
– Да, Задиг-бей, – кусая губы, кивнула Ширин. – Я думаю о нем беспрестанно.
– Хотите, завтра поищем его вместе?
Предложение повергло Ширин в панику. Возможность встречи с сыном покойного мужа в незнакомой обстановке, с бухты-барахты, пугала ужасно.
– Нет-нет, так нельзя. Мне нужно время, я должна подготовиться.
– Хорошо, как скажете, биби-джи.
Следующим утром Ширин с палубы проводила Задига на берег, а затем по очереди с Розой сторожила его возвращение.
Около полудня забарабанили в дверь ее каюты, внутрь просунулась голова компаньонки:
– Задиг-бей вернулся, ждет вас на квартердеке!
Ширин поспешила на кормовую палубу, где под тентом сидел часовщик. Увидев ее, он встал и широко улыбнулся:
– Хорошие новости, биби-джи. Я нашел Фредди.
– Правда? Рассказывайте подробно.
– Все вышло просто: он увидел меня на набережной Боут-Ки и поспешил поздороваться. Нам с вами повезло, поскольку я бы его не узнал.
– Почему же?
– Он очень переменился, даже английский его стал иным. И выглядит по-другому: сильно похудел, отпустил бороду. Если честно, вид у него неважный.
– А в чем причина?
Задиг прокашлялся.
– Кое-что я вам не сказал, биби-джи.
– Ну так скажите!
– Понимаете, Фредди – курильщик опия. В том ничего необычного, в Китае покуривают многие, но у него это стало пристрастием. Казалось, он одолел свой недуг, но теперь, по-моему, все возобновилось. Сейчас, конечно, для него трудное время, Фредди тяжело переживает смерть Бахрам-бхая.
Лишь теперь Ширин осознала, что кончина мужа явилась сокрушительным ударом не для нее одной.
– Полагаете, он тоскует по отцу?
– Безусловно. Пусть они не всегда ладили, но Бахрам был глыбой, на которую сын порой ярился, однако она служила ему укрытием. А нынче парень стал круглым сиротой и переживает, что не проводил мать и отца в последний путь. Знаете, в душе Фредди истинный китаец и казнится тем, что не обеспечил родителю вечный покой. Складывается впечатление, будто его… – Задиг уставился в небо, подыскивая нужное слово, – посещают.
– Кто посещает? – Ширин поежилась. – Я не понимаю, Задиг-бей, извольте объяснить.
– Я не умею это выразить складно, биби-джи, но порой Фредди слышит голос отца и ощущает его присутствие. По его словам, оттого-то он и перебрался из Малакки в Сингапур. Дескать, знал, что я приеду, и ждал меня.
– Вы его о том известили?
– Да нет же! Я понятия не имею, как он узнал о моем приезде. Все это очень странно, и завтра вы уж сами его расспросите.
– Завтра? – вскрикнула Ширин. – Так скоро?
– Да, завтра утром он будет здесь. – Часовщик словно подвел черту. – Конечно, вы не обязаны с ним встречаться, коли нет желания.
Ширин провела бессонную ночь и утром, встретившись с Задигом на квартердеке, не сумела скрыть своих опасений:
– Не знаю, надо ли мне видеться с Фредди? Что хорошего из этого выйдет? Я уж думаю, что совершила ошибку. Не следовало искать человека ради утоления своего любопытства.
Задиг покачал головой:
– Дело вовсе не в любопытстве, а в том, что никто, кроме вас, биби-джи, не вернет ему душевный покой. Только вы его убедите, что он занимал особое место в отцовском сердце. На свете мало женщин, которые решились бы на то, что готовы сделать вы. Не стоит идти на попятный.
– Но я так боюсь, Задиг-бей! – Ширин схватилась за грудь, унимая сердцебиение.
– А вам и не нужно бросаться в омут с головой. Понаблюдайте со стороны. Я ничего ему не скажу, пока вы не подадите знак.
На том и порешили. Когда шлюпка с Фредди подвалила к кораблю, Задиг сошел на главную палубу, а Ширин, оставшись на квартердеке, накинула шаль на голову и из-за укрытия балюстрады взглянула на худощавого невысокого человека в поношенном полотняном костюме и широкополой шляпе, взбиравшегося по забортному трапу. Бившее в глаза солнце не давало хорошенько рассмотреть его лицо, затененное головным убором. Тут на палубе появился Захарий, и часовщик, познакомившийся с ним в пути, представил ему своего гостя:
– Мистер Рейд, позвольте рекомендовать моего крестника Фредди Ли.
– Рад знакомству, мистер Ли, – сказал Захарий, подав руку.
– Взаимно, мистер Рейд. – Фредди как будто смутился и, сдернув шляпу, прижал ее к груди. Теперь Ширин смогла разглядеть его лицо.
Удивляла не болезненная худоба – впалые щеки, ввалившиеся глаза, – но сам тип лица, настолько китайский, что, по первому впечатлению, его обладатель никак не мог быть сыном Бахрама.
Однако, вглядываясь в это лицо, Ширин постепенно меняла первоначальное мнение, ибо все больше находила знакомые черты: темные густые брови, полные губы и, самое главное, точеный нос с горбинкой.
– Вы еще не бывали в Сингапуре, мистер Рейд? – спросил Фредди. – Я готов стать вашим гидом, ла [72].
Он улыбнулся, мгновенно став копией Бахрама в молодости. И теперь Ширин не понимала, как могла усомниться, что этот юноша – сын ее мужа.
Поймав взгляд Задига, она кивнула и поспешно прошла в пассажирский салон, который, к счастью, был пуст. Ширин села на кушетку и, повернувшись лицом к двери, сбросила накидку.
Фредди вошел первым; увидев Ширин, он улыбнулся ей, как давней знакомой, и отвесил поклон.
– Фредди, я хочу кое с кем тебя познакомить… – начал Задиг, но его перебили:
– Излишне, ла. Я знаю, кто это.
Стараясь быть приветливой, Ширин похлопала по кушетке рядом с собой:
– Не угодно ли присесть?
Не выпуская шляпу из рук, юноша сел на кушетку.
– Фредди… – произнесла Ширин, словно опробуя имя на слух, и протянула руку. Если б молодой человек подал свою, они бы, наверное, ограничились рукопожатием, но он этого не сделал, и ладонь Ширин проследовала дальше, коснувшись его лица. Пальцы ее заскользили по бровям, носу, подбородку, и Ширин показалось, что перед нею предстал воскресший Бахрам. Глаза ее наполнилась слезами, она притянула к себе Фредди, и он, уткнувшись в ее
