Аджадеви улыбнулась и поцеловала его, а затем усадила на край помоста так, что их ноги погрузились в воду.
— Сегодня этот праздник важен, как никогда ранее.
— Почему?
— Потому что скоро мы пойдем войной на наших врагов, а ничто так не оскверняет землю, как войны. Скоро свершится много такого, за что нам нужно будет просить прощения.
Он кивнул.
— Через несколько дней сюда прибудут остальные сиамские наемники, и тогда нам нужно будет выступать.
— Когда ты отправишься в поход, Джаявар, когда поведешь за собой своих людей, ты должен делать это как король.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты уже продемонстрировал народу свои лучшие качества — какой ты внимательный и благородный, какой хороший и чистый. Но теперь ты должен показать свою свирепость. Чтобы быть предводителем львов, ты сам должен быть настоящим львом.
— Тебе не стоит беспокоиться о том, как я поведу своих людей, Аджадеви, как не нужно беспокоиться и о силе моей руки, сжимающей саблю. То, что я закопал свою жажду мести, еще не означает, что она утолена. То, что я был убит горем, не значит, что я забыл о своем долге.
— О твоем предназначении, Джаявар. О твоей судьбе.
— О судьбе Ангкора. Именно за него я буду сражаться, ради него готов убивать.
Она повернулась к нему лицом.
— Хорошо.
Он шагнул в воду, которая доходила ему до коленей. Протянув руку, он помог ей спуститься с помоста.
— Давай отпразднуем эту ночь с нашим народом, — сказал он. — Будем праздновать все вместе, все как один. Потому что скоро начнется война, и такого смеха, какой раздается сейчас, мы не услышим очень много долгих дней.
* * *
Этой же ночью, но намного позже, Тида лежала с Индраварманом на его громадном ложе, которое, на китайский манер, было приподнято над полом и застелено мягкой тканью. Шелковая простыня была отброшена в сторону и до половины сползла на пол. Под покровом почти прозрачной противомоскитной сетки обнаженная Тида лежала на боку лицом к Индраварману. Она уже некоторое время притворялась спящей, надеясь, что и он закроет глаза, но он полулежал, опираясь на локоть, и пил рисовое вино. В основном он был неподвижен и молчалив, но время от времени что-то бормотал себе под нос.
Обычно Индраварман быстро засыпал после их яростных любовных игр или же отсылал Тиду, но, похоже, этой ночью он был чем-то озабочен, и это не давало ему уснуть. Она знала, что в его распоряжении целый гарем чамских женщин, и хотела бы, чтобы сегодня он позвал к себе одну из них, как он иногда делал. Вскоре уже должна была взойти луна, и она переживала, что может опоздать на тайную встречу с Воисанной. Дыхание Тиды начало учащаться. На спине выступили мелкие капельки пота. Она представила Воисанну, ожидающую ее в ночной тьме, и запаниковала, боясь, что ее не дождутся.
Тида открыла глаза и медленно села. Она вытерла лоб и посмотрела на хмурое лицо Индравармана, стараясь не переводить взгляд на его обнаженное тело.
— Не могу заснуть, о великий король, — тихо сказала она. — Слишком жарко.
Он отхлебнул еще вина.
— И что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Я… я бы хотела вернуться к себе. Там ветерок дует намного…
— Ветер ночью вообще не дует. Боги в это время не проказничают.
Она опустила глаза и нервно потерла руку.
— И все же, о великий король, я бы хотела… я бы хотела уйти, если можно.
— Я кое-кого жду. Как только она появится, уйдешь.
— А она…
— Молчи, женщина! Не забивай мне голову своими бессмысленными вопросами и причитаниями. Когда она будет здесь, ты уйдешь. Не раньше и не позже.
Страшась его гнева, Тида вся сжалась и отодвинулась на край ложа. Она знала, на что он способен, и догадывалась, что только красота уберегает ее от его кулаков. Индраварман бережно относился к красивым вещам, а для него она была лишь вещью, мало чем отличающейся от золотой статуи.
За окном в дальнем конце комнаты она увидела слабый свет и забеспокоилась, решив, что уже взошла луна. Они, наверное, ждут ее, думая, куда она подевалась, и готовясь уходить.
— Нет! — неосознанно прошептала она, заламывая в отчаянии руки.
Индраварман нахмурил брови.
— Что?
— Нет, ничего… о великий король. Можно мне немного вина?
— Почему ты просишь? Раньше ты вина никогда не пила.
— Потому что, мне кажется… это поможет мне уснуть.
Индраварман протянул ей свою бамбуковую чашу. Она сделала большой глоток, превозмогая желание вскочить с кровати и бежать на место встречи. Она очень редко задерживалась так надолго в его комнате и теперь просто не могла поверить в такое свое невезение. Если бы она знала, что он настолько задержит ее, то придумала бы какую-то более вескую причину уйти в свое жилище. Мысленно она ругала себя за глупость. Когда появится эта женщина? Почему она так медлит?
Тида вернула ему чашу и снова посмотрела в окно. Похоже, что свет на улице стал ярче. Она чувствовала себя попавшей в ловушку. Комната вдруг начала покачиваться, как будто она находилась на палубе небольшой лодки, а не на ложе. Стены стали наклоняться, мысли путались, кожа зудела. Вновь она представила, как ждущая ее Воисанна беспокоится, а потом теряет терпение. Вскоре они уйдут, и тогда у Тиды вообще никого близкого здесь не останется.
Она легла на спину, судорожно сжимая простыню правой рукой и молясь, чтобы та женщина появилась поскорее. Луна уже, вне всяких сомнений, взошла. В этот момент ее друзья-заговорщики, должно быть, стоят возле того дерева и смотрят на храмовый ров. Ей очень хотелось бы сейчас плыть через ров и звать их. А вместо этого она находилась на расстоянии вытянутой руки от Индравармана. Она чувствовала себя так, будто была связана, с кляпом во рту, и не могла пошевелиться — она была беспомощна, как младенец, оставленный один в джунглях. Она была очень расстроена и взволнована, но старалась не показывать своих чувств.
В дальнюю дверь постучали, потом раздался женский голос. Тида испытала громадное облегчение, и она быстро села, задев руку Индравармана. Он начал было отвечать женщине за дверью, но потом повернулся к Тиде. Глаза его подозрительно и опасно прищурились. Она стала отползать от него, но внезапно руки его оказались у нее на шее. Большими пальцами он надавил ей на горло так, что она не могла дышать.
— Почему ты так торопишься сбежать? — требовательным тоном спросил он.
Она пыталась, схватившись за его пальцы, разжать их; грудь ее судорожно вздымалась.
Индраварман отпустил ее, а потом дал пощечину. Она вскрикнула и попыталась скатиться с ложа. Москитная сетка зацепилась за ее руки и сорвалась с крепления на потолке. Он снова ударил ее, вызвав слезы и причитания.
— Куда это ты так спешишь? — взревел он.
Она замотала головой. Она старалась уклониться от возможного удара. Но потом она увидела ярость в его глазах и вновь занесенную над ней руку, и слова сами полились из нее. Она хотела остановиться, но слова все звучали и звучали. Всхлипывая, она рассказала ему все, а потом стала просить смилостивиться над нею.
Индраварман легко поднял ее и швырнул о ближайшую стену. Он принялся кричать, сзывая своих людей. Тида пронзительно вскрикнула. Она кричала своей подруге, что они идут за ней и что она должна скорее бежать, бежать и не останавливаться.
Кулак короля взмыл над Тидой и тяжело ударил ее в висок, после чего свет для нее померк, а ужас сменился черной пустотой.
* * *
За храмовым рвом, с северной стороны храма Ангкор-Ват Асал, Воисанна, Чая и их кхмерский проводник прятались в ветвях упавшего тикового дерева. Они ждали уже так долго, что кожа их успела высохнуть после того, как они переплыли ров. Луна давно взошла и даже проделала часть своего пути по небу. Хотя стояла еще глубокая ночь, им казалось, что время летит стремительно, и все нервничали.
Положив руку на эфес сабли, закрыв глаза, Асал молился. Он не хотел бросать Тиду, но они прождали уже слишком долго и очень рисковали. К этому времени они должны были бы уже углубиться в джунгли, чтобы как можно больше опередить возможных преследователей. Асал знал, что Индраварман пошлет за ним своих людей — скорее всего, По Рейма и нескольких следопытов. Эти люди, не зная, какой маршрут он выбрал, будут думать, что он ушел на север.
Асал закончил молиться, посмотрел из-за ветвей на ров и наклонился к Воисанне.
— Мы должны уходить, — прошептал он. — Мы уже и так слишком задержались.
Она нервно сжала его руку.
— Почему она опаздывает? Она обещала прийти. Должно быть, что-то случилось.
— Тем более мы должны немедленно уходить.
— Но я ей поклялась! Я уже бросила ее один раз и обещала, что больше никогда не подведу ее.
Кхмерский проводник, видавший виды мужчина, которому уже перевалило за пятьдесят, торопил их. Чая нетерпеливо дергала сестру за юбку. Асалу было очевидно, что Воисанна оказалась между двух огней. В такие моменты человеку может помочь принять решение страх. Чтобы напугать Воисанну, Асал наклонился вплотную к ее уху и прошептал так, чтобы никто другой его слышать не мог:
