Впервые в жизни Суровцеву приходилось если не руководить как полководцу оперативно-стратегической операцией, то координировать её. Волнение от этого было куда серьёзней, чем при прямом участии в боевых действиях. Непреодолимое желание молиться само сложило пальцы правой руки в троеперстие. Оно же, волнение, подсказало и имя православного святого, к которому следовало обратиться, и слова молитвы. Сами эти места оказались неразрывно связаны с памятью о воине, князе и святом Александре Невском.
– Святой и благоверный Александр, – крестясь, вполголоса молился он, – ниспошли мне дерзости от меча твоего. Стойкости от щита твоего. Перед лицом врагов отечества нашего и православия. Аминь.
Радиоэфир всё продолжал и продолжал наполняться переговорами и радиотелеграммами. Командующий немецкой флотилией паромов полковник Зибель вызывал бомбардировщики. Командующий советской Ладожской военной флотилией капитан первого ранга Чероков торопил к месту боя отряд кораблей капитана первого ранга Озаровского и катера группы старшего лейтенанта Епихина из Морье. Командующий авиацией флота генерал Самохин отдавал распоряжения своим лётчикам. В небе над Сухо из тесных кабин самолётов в открытый эфир летела отборная русская брань и немецкие ругательства. И пока было не понятно, чьи первые подбитые самолёты упали в штормовое пространство озера-моря.
Час боя пролетел, как несколько минут. Становилось очевидным, что боевое столкновение двинулось к своей переломной точке. И любой новый фактор мог в корне переменить обстановку в сторону победы для одних и в сторону поражения для других.
Появление в небе пары вражеских Ю-88 не сулило ничего хорошего героическому гарнизону. Немецкие пикировщики, шаблонно выстроив в небе подобие карусели, поочерёдно пикировали на остров. Сбросить бомбы прицельно им не позволили наши лётчики. При выходе из пике на хвост «юнкерсам» цепко садились советские истребители. Воздушный бой то перетекал куда-то за облака, то возникал у самой водной глади почти над головами сражающихся людей. Подбитые немецкие самолёты с рёвом полетели вниз и глухо разлетелись на куски при ударе об воду.
Пользуясь налётом своей авиации, корабли противника, насколько могли близко, подошли к острову сразу с трёх сторон. Точно волчья стая, они полукругом стояли перед желанной добычей. Под защитой катеров около трёх десятков надувных лодок немецкого десанта медленно двинулись к каменистому берегу. Несколько минут перестрелки, и первые немецкие солдаты оказались за прибрежными валунами. Вражеский десант начал сосредоточиваться для атаки.
Раздались команды на немецком языке. Немецкие противопехотные гранаты с длинными ручками посыпались на позиции обороняющихся. Старшина Мартынов, заместитель старшего лейтенанта Гусева, выпустил из рук пулемёт и успел отбросить от себя две вражеские гранаты. Снова схватил оружие. Раздались многочисленные гранатные взрывы. Стреляя из автоматов веером, атакующие ворвались на позиции батареи. Орудийные дворики одного, а следом за ним другого орудия оказались в руках неприятеля.
Четырежды раненный Гусев, истекая кровью, из последних оставшихся сил повёл моряков в контратаку. Он, как никто другой, понимал, что наступил критический момент всего боя. Рядом с ним повёл в атаку своих подчинённых военный инженер третьего ранга Мельников.
– Полундра! – протяжно прокричал старшина Мартынов.
– Полундра! – вторили ему, срывая с себя одежду, другие моряки.
Сбросив бушлат, в одной тельняшке с пулемётом в руках старшина бросился вперёд, пытаясь защитить своим телом командира. С одной и с другой стороны падали убитые и раненые. Способные драться дальше схватились в рукопашной схватке на орудийных двориках. В ход пошли специальные ножи немецких десантников и отточенные штык-ножи самозарядных винтовок Токарева наших моряков. Силы численно были примерно равны. Если, конечно, не учитывать особую подготовку любого десантника для ближнего боя.
Но произошло то, что и должно было произойти. «Дожали характером», – говорят в таких случаях. Люди в тельняшках безжалостно истребляли людей в десантных комбинезонах. И скоро офицеры немецкой флотилии могли видеть в свои бинокли только полосатые спины и такие же полосатые торсы русских моряков у всех трёх орудий батареи. «Чёрно-полосатая смерть» неумолимо побеждала и теперь победила окончательно. Стало очевидно, что избитая, израненная, по локоть в чужой и своей крови, но живая, русская морская пехота почти уничтожила десант.
– Огонь, – теряя сознание, получивший пятое ранение, с лицом, залитым кровью, хрипел Гусев. – Огонь, огонь, – опять и опять повторял он, прежде чем окончательно не потерял сознание.
И старшина, и другие моряки поняли Гусева. Не прошло и пяти минут, как батарея заново открыла огонь. И теперь уже было не важно – находят снаряды свою цель или летят бесцельно. Важно было то, что остров наш, и то, что вражеский десант разгромлен. Но снаряды находили свою цель. Одна вражеская баржа была потоплена огнём моряков прямо на глазах нападавших. Ещё две баржи сели на рифы к северу от острова. Несколько надувных лодок тщетно пытались отплыть от суши. Казалось, сама природа не даёт им это сделать. Штормовая волна отбрасывала резиновые судёнышки обратно на валуны насыпного берега. И становилось очевидным, что пленения в этом бою уцелевшим немецким десантникам не избежать.
Из Новой Ладоги подошли три советских сторожевика. Сразу открыли огонь по вражеской флотилии. Не имея серьёзного тяжёлого вооружения, они также не могли переломить ситуацию, но с их появлением и без того нервозные действия немецких, итальянских и финских моряков стали приобретать хаотичный характер. Вражеские катера то обстреливали остров, то бросались на наши сторожевики и тральщик. То вдруг пытались выстроиться для отхода.
В небе появилась штурмовая авиация сразу двух фронтов и флота. Сменяя друг друга, на максимально низкой высоте на цели заходили штурмовики «Ил-2». Сбросив бомбы, самолёты атаковали суда противника реактивными снарядами. И только полностью расстреляв свой боекомплект, «илы» ложились на обратный путь к своим аэродромам. Пожары на вражеских судах стали многочисленными. В ледяной воде вокруг барж и паромов барахтались выброшенные за борт качкой и взрывами люди.
Доподлинно неизвестно, сам принял решение об отходе подполковник Зибель или получил приказ отходить от своего начальника – командира ладожской береговой бригады полковника Ярвинена, но изрядно потрёпанная флотилия паромов стала выстраиваться для отхода. Через два с половиной часа с момента начала операции «Базиль», не достигнув своими действиями никакого значимого результата, вражеская флотилия полным ходом стала отходить от острова Сухо в северо-западном направлении.
Модель своего поведения на фронте Суровцеву каждый раз предстояло выстраивать заново. Штаб Ладожской флотилии не стал исключением. Проходя по коридорам штаба, выхватывая обрывки разговоров, отвечая на приветствия, перед дверями комнаты, где находился командующий Краснознамённым Балтийским флотом и почти всё командование флотилии, он фактически знал сложившуюся обстановку в деталях.
Когда вошёл в просторный кабинет командующего флотилией, первым, на ком остановился взгляд, был командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц, говоривший по телефону. Присутствующие генералы и командиры при появлении Суровцева встали.
– Так точно, товарищ генерал-полковник! Как появится – сразу сообщу, – проговорил в телефонную трубку командующий флотом и только тогда обернулся к Суровцеву.
Сергей Георгиевич дал присутствующим генералам и командирам знак рукой, что означало команду «вольно». Он понял, что командующий говорит по телефону о нём. Кивнул вице-адмиралу. Вполголоса спросил:
– Василевский?
Вице-адмирал Трибуц утвердительно кивнул в ответ и отдал телефонную трубку представителю Ставки.
– Товарищ генерал-полковник, – уже по телефону говорил Сергей Георгиевич, – здесь генерал-лейтенант Суровцев.
– Докладывайте! – коротко приказал по телефону Василевский.
– В семь часов утра флотилия противника в составе до тридцати судов атаковала остров Сухо. Через час после налёта своей авиации противник предпринял попытку захватить остров и его батарею. Гарнизон отбил атаку вражеского десанта. В настоящее время батарея продолжает вести огонь. По кораблям противника наносятся удары штурмовой авиацией Волховского и Ленинградского фронтов и авиацией флота. Корабли Ладожской флотилии ведут преследование противника.
– Как оцениваете боевые возможности и состояние вражеской флотилии паромов?
– По докладам лётчиков, более пятидесяти процентов неприятельских судов имеют серьёзные повреждения. В основном это «зибель-паромы» и вспомогательные суда. В меньшей степени это относится ко всем немецким, итальянским и финским катерам. Наша авиация наблюдает многочисленные пожары. Летчики докладывают о сбитых самолётах противника. Цифры наших и вражеских потерь уточняются. Но считаю, что полностью уничтожить флотилию противника не представляется возможным из-за известных вам причин.
