Разбитый наголову маршал Виктор, не имея сил защищаться, очистил деревню Студянки, а прикрывать мост на Березине оставил немного солдат; этим маршал обрёк их на верную смерть — все эти несчастные солдаты, похожие скорее на мертвецов, чем на живых людей, посинелые, окоченевшие от холода, почти без признака одежды, голодные, с помутившимися, воспалёнными глазами, вместо того, чтобы бежать без оглядки, стали из разных обломков строить себе лачуги и разводить огонь, чтобы хоть несколько отогреть своё окоченелое тело, — и русская артиллерия беспрестанно громила этих жалких солдат; они не бежали от смерти — жизнь их была так несчастна: холод, голод и жажда казались им ужаснее смерти. Многие, обессиленные, голодные, падали в сугробы снега, засыпали, чтобы никогда не просыпаться.
«Неужели меня оставляет счастие, о нет, и тысячу раз нет! Я верю ещё в свою счастливую звезду… Свою ошибку я поправлю, дам отдохнуть моим солдатам и ударю снова на Россию — и горе, горе тогда императору Александру и его народу…» Так думал император Наполеон, от реки Березины с жалкими остатками своей армии направляясь к Вильне. Когда он входил в пределы России, он имел 600 тысяч разнородных солдат, теперь же было менее 40 тысяч; и этих несчастных солдат Наполеон оставил на произвол судьбы, а сам через Варшаву поспешил в Париж.
В Вильне французы надеялись отдохнуть и расположились там на квартирах, но к городу стали подходить русские солдаты. Произошло страшное смятение, французы бросились бежать куда глаза глядят. Наше войско их настигло, остатки «великой армии» были разбиты наголову, и немногие уцелевшие французы с проклятием Наполеону вернулись на свою родину.
Французы совершенно были изгнаны из пределов земли Русской. Слова императора Александра оправдались: наше оружие не было положено до тех пор, пока ни одного неприятеля не осталось в России, только одни пленные ещё гостили у нас. Россия вздохнула полною грудью. Неприятель, готовивший ей погибель, погиб сам.
Двадцать пятого декабря 1812 года, в самый день великого праздника Рождества Христова, император Александр издал два манифеста. Один из них был следующего содержания:
«Спасение России от врагов, столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершённое в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая только часть оных могла уйти за пределы наши, явно излиянная на Россию благодать Божия — есть поистине достопамятное происшествие, которое не изгладят века от бытописаний. В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к вере и отечеству, какими в эти трудные времена превознёс себя народ российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа; подробное о сём постановление возвещено будет в своё время. Да благословит Всевышний начинание наше! Да совершится оно! Да простоит сей храм многие века, и да курится в нём пред святым престолом кадило благодарности поздних родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков».
Того же числа государь обратился к своей армии с приказом, в котором призывал солдат в поход за границу «не для завоеваний или внесения войны в землю соседей наших, но для достижения спокойствия и прочной тишины», далее государь предостерегал солдат, чтобы они «во время переходов и пребывания мирных землях вели себя по-христиански и не следовали бы французам, расхитившим дома невинных поселян». Приказ заканчивался такими словами: «Воины! Сего требуют от вас ваша Православная Вера, ваше Отечество и Царь ваш!»
Первого января 1813 года наша славная армия, во главе с императором Александром, с музыкой и с распущенными знамёнами перешла через границу России.
Михеев благополучно довёз своего раненого княжича до Каменок; самого князя Владимира Ивановича в усадьбе не было: он командовал отрядом ополченцев, которых содержал на свой счёт. Княгиня Лидия Михайловна жила в усадьбе с дочерью губернатора Ириною Дмитриевною. Она так привязалась к молодой девушке, что просто не расставалась с ней. Обе они с радостию и вместе с тем со скорбию встретили князя Гарина: они радовались его возвращению и скорбели о его тяжкой болезни. Сергей был ещё очень слаб и требовал тщательного ухода; продолжительность путешествия от Москвы до Каменок дурно подействовала на раненого, так что он большею частью находился в забытьи и плохо узнавал окружающих. Княгиня немедленно выписала из Костромы доктора, который в продолжение нескольких дней безотлучно находился при больном.
— Что, доктор, как вы находите моего сына? — дрожащим голосом спросила княгиня.
— Не хочу скрывать от вас, княгиня: болезнь слишком серьёзна, даже опасна; но при тщательном уходе можно надеяться на благоприятный исход. Только предупреждаю, ваше сиятельство, — князю необходим безусловный покой, малейшее волнение может слишком дурно отразиться на нём, — предупреждал доктор.
— Если князь умрёт, мама, я не переживу, — со слезами говорила молодая девушка Лидии Михайловне; она звала её мамой по желанию самой княгини. Красавица Ирина всё ещё продолжала любить князя Сергея, несмотря на почти пятилетнюю с ним разлуку.
Во время пребывания молодого князя за границей за Ирину сватались многие богатые и родовитые женихи… Но молодая девушка не хотела никому принадлежать, кроме князя, да и княгиня советовала ей не торопиться с замужеством и подождать возвращения из-за границы Сергея… Когда началась Отечественная война, молодая девушка переселилась из города в Каменки и всё время жила неразлучно с княгинею, которая любила её, как родную дочь…
Рыдания душили Ирину при взгляде на некогда цветущего здоровьем и молодостью князя; теперь его трудно было узнать — болезнь его сильно изменила: Сергей был так худ, что напоминал собою скелет, обтянутый кожею, а бледность лица и посинелые губы делали его похожим на мертвеца.
— Не отчаивайся, Ирина, — доктор уверял меня, что есть надежда не выздоровление.
— Я стану молиться, мама… Бог услышит мою молитву. Он исцелит князя.
— Да, да, молись, дитя моё! Бог воскрешает мёртвых!
— Доктор говорит, что за князем необходим хороший уход. Я все дни и ночи буду просиживать у его постели… Надеюсь, мама, вы позволите?
— Милая, дорогая моя девочка! Как велика твоя любовь к моему сыну, — с чувством проговорила Лидия Михайловна, крепко обнимая и целуя молодую девушку.
— Ах, мама, я так люблю князя, так люблю!
— Вижу, милая, вижу. Только бы выздоровел Сергей, он поймёт и оценит твою любовь.
Молодость, тщательный уход и опытность врача помогли князю Сергею: он стал поправляться, хотя и медленно.
Было ненастное сентябрьское утро, моросил мелкий и частый дождик.
Князь Сергей спал; сон его был теперь хороший, не тревожный, дыхание ровное, на бледных ввалившихся щеках играл лёгкий румянец. Шло к полному его выздоровлению.
Ирина заметила это и была счастлива и довольна. Она сидела около князя, ожидая его пробуждения.
Сергей проснулся, открыл глаза и посмотрел на молодую девушку. В его взгляде Ирина прочла беспредельную к себе благодарность и ещё что-то другое, что заставило её покраснеть и опустить свою хорошенькую головку.
— Ирина Дмитриевна, вы давно сидите здесь, около меня? — тихо спросил больной.
— Да, князь, часа два будет. Я давно встала, — так же тихо ответила Ирина.
— А который час?
— Семь.
— Так рано, когда же вы спите?
— Оставьте, князь, говорить обо мне. Скажите, как вы себя чувствуете?
— Теперь мне хорошо, совсем хорошо.
Слава Богу! — молодая девушка перекрестилась.
— Ирина Дмитриевна, как мне вас благодарить?
— За что, князь?
— За те бессонные ночи, которые вы проводили здесь, ухаживая за мной, — с волнением проговорил Сергей, крепко пожимая руку Ирины.
— Не волнуйтесь, князь, вам вредно.
— Чем мне отплатить вам, Ирина Дмитриевна, за вашу доброту?
— Полноте, князь.
— Вы чудная, святая девушка! Я с вами никогда, никогда не расстанусь. — Князь покрывал горячими поцелуями руки молодой девушки. — Ведь вы любите меня, любите? — вырвалось вдруг у него.
— Князь… — Ирина заплакала от счастья.
— Вижу, любите, к чему слёзы. Поцелуйте меня, Ирина, как своего жениха, я люблю вас…
Молодая девушка с сияющим от счастья лицом поцеловала князя в лоб и выбежала из комнаты.
— Мама, мамочка, он любит меня, любит; сейчас сам сказал об этом, — быстро входя в уборную княгини, промолвила Ирина. — Мама, вот счастье-то, дождалась, наконец… — и молодая девушка стала обнимать и целовать Лидию Михайловну.
