Если мы критикуем меньшевиков, то делаем это не потому, что они пользуются нами же провозглашенным правом на самоопределение, а потому, что они самоопределяются как мелкобуржуазная националистическая партия, продолжая, однако, называть себя социалистической партией.
Но главное зло заключается не в том, что в Закавказье образуются три национальные сатрапии. Главное зло в том, что под руководством Жордания[253] и Ко Закавказье в эту критическую и ответственную историческую минуту фактически, реально — пусть временно, как они говорят, — но отложилось от революционной России.
Жордания неоднократно публично заявлял, что большевики объединяют вокруг себя и ведут за собой российский пролетариат. За ними и идет громадное большинство армии. Их власть в Петербурге признал съезд крестьянских Советов. И вот этой революционной власти Закавказский комиссариат признавать не желает. Он поворачивается спиной к революционной России. Мало того, злейшим врагом русской революции, главной опорой контрреволюции, как известно всем, являются Каледин[254] и Корнилов[255].
Закавказская власть своей политикой не только косвенно, но и прямо оказывает поддержку Каледину и в буквальном смысле вонзает нож в спину революции, совершает предательство по отношению к российскому пролетариату, к солдатам и крестьянам.
Закавказские национальности самоопределяются. Пусть так, но разве можно в такое время совершать предательство против российской революции, благодаря которой мы обеспечили себе право на самоопределение? На Кавказе стоит полумиллионная армия русских солдат, которые в течение трех лет проливали кровь, защищая пределы Кавказа. Как вы думаете, может ли она спокойно оставаться на фронте, когда вы предаете российскую революцию, когда вы Каледина предпочитаете Ленину? Русский солдат ничего не должен иметь против автономии Грузии, Армении, Азербайджана. Но он вправе решительно протестовать против вашего предательства по отношению к рабоче-крестьянской революции в России. Русский солдат может задать себе вопрос: зачем же я должен оберегать фронт от турок, если я «пришлый» элемент на Кавказе, с интересами которого не желают считаться кавказцы? Всякий солдат на фронте может подумать, что революционный долг велит ему идти немедленно на Северный Кавказ против Калединых и Карауловых[256], на защиту русской революции, во имя «земли и воли».
Когда мы, большевики, говорим об этом, меньшевики кричат о «провокации», о «демагогии», говорят, что мы натравливаем русских на туземцев.
Жалкие слепцы! Это не провокация, не натравливание, а трезвое предостережение вам. Вы не понимаете, что вы творите. Если б мы об этом не говорили, вы думаете, этого не поняли бы сами солдаты? Ваше предательство вопиет к небу. Если вы не опомнитесь, не послушаетесь наших призывов, вы готовите невероятную провокацию, невероятную анархию на Кавказе.
И что мешает меньшевикам или дашнакцаканам признать власть Народных Комиссаров и двинуть часть войск на Каледина? Разве это противоречит интересам самоопределяющихся национальностей Закавказья? Нисколько, и даже напротив. Это диктуется правильно понятыми интересами наций.
Правители Закавказья боятся, что мы останемся без хлеба. Какая близорукость! Именно благодаря взятому курсу в ближайшее время можно ожидать голода в Закавказье. Калединщина, карауловщина и вся неразбериха на Северном Кавказе может быть ликвидирована только военной силой, которую нужно немедленно двинуть на Северный Кавказ.
Нужно всю железнодорожную линию до Ростова взять под охрану революционных войск и тем обеспечить доставку хлеба для армии и для тыла.
Не раболепством перед контрреволюцией, не целованием рук у Каледина и Караулова вы обеспечите хлеб для Закавказья, а войной против них и водворением на Северном Кавказе революционного порядка. И то, что мы предлагаем, будет не карательной экспедицией против населения Северного Кавказа, а помощью этому самому населению против диктатуры Калединых и Карауловых.
Мы утверждали, что интересы и русской революции и национальностей Закавказья требуют от вас одного и того же — признать власть Совета Народных Комиссаров, двигать войска против Калединых и Карауловых, обеспечить хлебом армию и тыл в Закавказье.
Шаумян С. Г. Избр. произведения. В 2 т. 2-е изд. М., 1978. 1915-1917 гг. С. 154-159.
НАЦИОНАЛИЗМ НА КАВКАЗЕ И ОГОЛЕНИЕ ФРОНТА
Впервые опубликована в газете «Кавказский рабочий»[257] (1917, № 223, 17 декабря).
Злейшим врагом революции на Кавказе всегда был и остается национализм. Стихийный национализм мусульман и организованный национализм армян привели в 1905 году к кровавой армяно-татарской резне. Злой «шайтан» использовал тогда национальную вражду, существовавшую между этими народами, и нанес смертельный удар революции 1905 года на Кавказе.
Тот же национализм играет злую шутку с кавказскими народами и сейчас, в революции 1917 года. Националистический курс, взятый тремя крупнейшими партиями Закавказья, приводит с первых же шагов к самым печальным последствиям. Стремление обособиться и самоопределиться по национальностям, попытки разграничить национальные территории, создание своих национальных полков — все это совершается в атмосфере обостряющейся классовой борьбы и в присутствии полумиллионной русской армии на Кавказе, которая вдали от родины в течение трех лет вела войну, защищая интересы этих самых народностей. Особенно сильное возмущение вызывает среди русских солдат то обстоятельство, что национальные войсковые части вооружаются и обмундировываются за счет русских солдат. Часто разоружают полки, чтобы вооружить тут же новые национальные части. Национальным частям уделяется, понятно, больше внимания и высказывается больше доверия, чем старому войску.
Недовольство и возмущение среди русских солдат растет еще благодаря тому, что эти национальности, объединившись в Закавказский комиссариат, отложились фактически от революционной России и не желают признавать власти Совета Народных Комиссаров, власти того правительства, которое создано усилиями прежде всего рабочих и солдат, которое обеспечило уже землю крестьянам и дало перемирие стране.
Самым печальным последствием кавказского национализма является дезорганизация фронта. Пока мир еще не заключен, естественно, что войска должны охранять фронт, но при созданной кавказскими националистами атмосфере есть ли силы, которые могли удержать русские войска на своих позициях?
Самым авторитетным голосом для Кавказской армии был бы в настоящее время голос нашей партии, но мы чувствуем себя совершенно бессильными остановить то стихийное движение с фронта, которое началось почти повсеместно.
Когда образовался Закавказский автономный комиссариат и последняя связь с российской демократией, поддерживавшаяся меньшевиками, была порвана, для нас стало ясно как день, к каким последствиям это должно было повести. И мы с первых же дней устно и печатно предупреждали об этом закавказские правящие партии.
Мы говорили им: вы заняли позицию, которая погубит вас; она приведет неизбежно к открытию фронта. Армия, говорили мы, недовольная вашей националистической политикой, стихийно, неорганизованно хлынет с фронта и сметет и затопит вас. Теперь все это оправдалось. Несколько корпусов уже двинулись и идут.
Какие меры могут быть приняты для предотвращения бед, которые могут случиться при таком массовом стихийном движении. К сожалению, нам кажется, уже поздно и никакие меры не помогут.
Когда еще не было поздно, мы говорили: откажитесь от вашей националистической и партикулярной политики, признайте революционную власть Совета Народных Комиссаров, проводите в жизнь его земельные и рабочие декреты и демократизацию армии, порвите связи с Карауловыми и Каледиными, очиститесь от своего контрреволюционного штаба с Пржевальским и Донским во главе, идите походом против контрреволюции на Северном Кавказе, возьмите в свои руки железнодорожный путь на Северном Кавказе, чтобы не оставить армию и население Закавказья без хлеба, — тогда армия может проникнуться доверием к вам и может признать вашу власть, подобно тому как армия на Западном фронте доверяет Совету Народных Комиссаров и исполняет свой революционный долг, охраняя фронт от заключения мира.
И сейчас, хотя и поздно, но если какие-нибудь меры, могут помочь, могут повлиять в смысле урегулирования передвижения войск, а может быть, даже удержать некоторые части на фронте или близ фронта, — то это только перечисленные выше меры.
Кавказские меньшевики подняли в последнее время вой по поводу того, будто большевики своей агитацией натравливают русских солдат на туземцев и будто движение солдат с фронта является результатом нашей агитации. Жордания на одном из заседаний Совета рабочих и солдатских депутатов сравнивал нашу агитацию с агитацией знаменитого Величко; Гегечкори на армейском съезде вспоминал Пуришкевича. И тот и другой кричат о «провокации» со стороны большевиков.
