Встречать гостей вышел сам Исай — тощий, горбоносый, с вечно растянутым в угодливой улыбке большим ртом, — он засуетился вокруг приезжих, покрикивая на нерадивых работников:
— Ну что встали, бездельники? Помогите снять тюки, несите их в дом!
Постоялый двор представлял собой просторную площадку, с трех сторон окруженную строениями. Слева возвышался двухэтажный рубленый дом: внизу располагалась корчма, а наверху постояльцам предлагали комнаты для ночлега Напротив вросли в землю низенькие сараи и амбарчики почти без окон, но с широкими дверями, закрытыми на массивные замки. Между сараями и домом стояла конюшня — новенькая, еще сохранившая запах свежего смолистого дерева.
— Вот, отстроился, — похвастался Исай, показав на конюшню. — Старая сгорела в прошлом году. Проходите в дом, выпьем по чарочке за благополучную дорогу. А у меня для вас и хорошая комната есть: специально приберег, будто знал.
Работники повели коней по двору, чтобы остыли после долгой скачки, а хозяин, не переставая улыбаться и кланяться, позвал путников в корчму. Некрасивая, такая же носастая, как муж, хмурая жена Исая быстро собрала на стол. Принесла горшок с жирной похлебкой, подала ложки, крупными ломтями нарезала хлеб и выставила на середину стола кувшин с водкой. Но приезжие пить отказались.
— Чуть свет в дорогу, — объяснил Терентий.
— Это как пожелают шановные паны, — не обиделся Исай. Павлин незаметно огляделся. К его удовольствию, корчма
была почти пуста, только в дальнем углу два бедно одетых крестьянина тянули из больших глиняных кружек какое-то пойло. Но вот они вытерли усы и, нахлобучив шапки, отправились домой.
Прислуживая гостям, Исай без умолку болтал, рассказывал о последних новостях: у одного селянина утопла в болоте корова, в соседней деревне баба родила тройню, а зимой местный пан каштелян устраивал охоту на медведя. Да только не смогли охотники взять бурого лесного хозяина: медведь раскидал собак, сломал направленную ему в грудь рогатину и ушел в чащу. А так все по-прежнему. Хорошо, что нет войны, поскольку она грозит корчмарю только разорением: солдаты никогда не платят за вино.
— Не слышно, будут ли опять воевать русский царь и наш король? — осторожно поинтересовался Исай.
— Мы не слыхали. — Иван облизал ложку и положил на стол.
— Показывай комнату, — поднялся Микулин. Корчмарь повел их по лестнице на второй этаж, забежал
вперед и распахнул перед гостями дверь большой горницы. Ее единственное окно смотрело на темный лес.
— Давай тюки сюда, — распорядился Терентий.
Иван и Павлин быстро перетаскали тюки с товаром в горницу и закрыли изнутри дверь на засов. Терентий, не раздеваясь, повалился на единственную кровать, а стрельцы расположились на полу. Иван проверил пистолеты и задул свечу…
Устроив постояльцев на ночлег, корчмарь спустился вниз и сел считать выручку. Чтобы не сбиться, делал пометки угольком на досках стола. Время от времени он отрывался от своего занятия, поднимал голову и настороженно прислушивался.
Вскоре дверь приоткрылась, и в корчму заглянул один из работников. В ответ на вопросительный взгляд хозяина он утвердительно кивнул и исчез. Исай немедленно сгреб со стола медяки, ссыпал их в полотняный мешочек и сунул его жене в руки. Нахлобучив шапку, он выскочил во двор и прямо на крыльце столкнулся с низкорослым, крепко сбитым человеком в темном кунтуше. Ухватив корчмаря за грудки, тот притянул его к себе и жарко выдохнул:
— Здесь?
— Приехали, — шепотом ответил Исай. — Спать завалились.
— Где? — не отпуская его, снова спросил незнакомец.
— Как пан велел, так я их и устроил. Пусть пан не забудет своего обещания: люди вам, товар мне.
— Рассчитаемся, — отпихнул его человек в кунтуше.
Он спустился с крыльца и тихонько свистнул. Тотчас из темноты появились вооруженные люди.
— Ворота не запирать, — распорядился главарь. — Дом обложить со всех сторон, никого не выпускать. Где их окно?
Он обернулся к Исаю. Корчмарь мелко дрожал от страха: будь проклят тот день, когда он, польстившись на русское золото, начал помогать тем, кто спит сейчас в горнице! И будь проклят другой день, когда он захотел иметь еще больше, чем имеет, и продал русских. Ой, что теперь будет с бедным Исаем? А если начнется стрельба?
— Где их окно? — зло повторил вопрос главарь.
— С той стороны. — Корчмарь затрясся сильнее.
— Падаль трусливая, — презрительно сплюнул главарь. — Быстро двое под окно!
Исай дернулся, как от удара, но уже не мог совладать с собой: страх намертво зажал его своими мерзкими щупальцами и не желал отпускать. Под ложечкой противно тянуло, будто вот-вот вырвет, а ноги стали совсем ватными. Хорошо бы сейчас выпить большую чарку водки, завернуться в тулуп и уснуть, чтобы все оказалось лишь жутким сном. Но разве позволят ему уйти?
— Прекрати дрожать! — встряхнул его главарь. — Веди. Постучишь в дверь и скажешь, что прискакал человек из Москвы.
— А потом? — Исай громко лязгнул зубами.
— Потом — не твое дело! Надо, чтобы они открыли. Иди!
Он подтолкнул корчмаря к крыльцу. Следом, словно молчаливые призраки, крались вооруженные люди. Исай, как сомнамбула, прошел в корчму и начал подниматься по внутренней лестнице. Сзади напряженно сопел главарь.
Хайка, жена Исая, увидев вооруженных мужчин, охнула и уже, было, хотела заорать, но один из них шустро подскочил к ней, пихнул в угол и зажал рот.
— Не трогайте бедную женщину, — простонал корчмарь.
— Тихо! — зашипел главарь. — В комнатах рядом есть кто? Исай отрицательно помотал головой и остановился у двери
горницы, в которой ночевали русские. Получив крепкий тычок под ребро, он робко постучал и проблеял:
— Панове, проснитесь! До вас прискакал человек из Москвы…
Стрельцы договорились спать по очереди. Первым заступил в караул Иван Попов, его должен был сменить Павлин Тархов, а под утро наступала очередь Терентия Микулина, который уже сладко посапывал на единственной кровати. Однако поспать Павлину не удалось. Только он растянулся во весь богатырский рост и закрыл глаза, как Иван дернул его за рукав.
— Что? — пробурчал Павлин.
— Свистели. Вроде люди во дворе, — шепотом ответил Попов.
Тархов рывком сел и прислушался. Тихо. Бледная луна заглядывала в горницу через щель в неплотно прикрытых ставнях, но ее свет не мог пробиться сквозь пленку бычьего пузыря, натянутого на раму. Поэтому в комнате было темно, как в запертом сундуке.
— Похоже, вошли в корчму? — Иван отличался острым слухом.
Павлин снова прислушался: не померещилось ли приятелю? Может быть, это ходит внизу Исай? Но нет, он и сам уже услышал осторожные шаги на лестнице. Попов взвел курки пистолетов, отполз в сторону от двери и спрятался за бревенчатый простенок. Тархов метнулся к кровати и толкнул Терентия. Тот вскочил и сразу схватился за саблю. Павлин тихо объяснил ему, в чем дело.
Кто-то остановился по ту сторону двери, потоптался, затем нерешительно постучал.
— Панове, проснитесь! До вас прискакал человек из Москвы…
— Это Исай. — Микулин встал и бесшумно прокрался к двери.
— Он там не один. — Иван прислушался к шорохам за дверью. — Кто мог нас здесь найти?
— Чего тебе? — громко спросил Терентий.
— Человек до вас прискакал. — Голос Исая дрожал и срывался.
— Пусть ждет до утра, — ответил Микулин. — Иди спать.
— Отворите, панове, — робко попросил корчмарь. — Он не хочет ждать.
— Предатель, — зло прошептал Павлин.
И тут же в дверь бухнули чем-то тяжелым. Доски затрещали, жалобно звякнула задвижка, но каким-то чудом удержалась в пазах. Кто-то громко выругался грубым голосом, и дверь снова задрожала от ударов.
— Я — в окно и на конюшню, а вы через дверь, — быстро принял решение Терентий. — Встретимся у придорожного креста!
— А тюки? — вскинулся Иван.
— Потом! Надо вырваться из корчмы.
Павлин поднял стоявшую у стены лавку и одним ударом высадил раму вместе со ставнями. Микулин схватил два заряженных пистолета, зажал в зубах саблю и вылез в окно прямо над крышей пристройки. Спрыгнув на нее, он побежал к сараю, чтобы по нему добраться до конюшни.
— Вот он! — заорали из темноты.
Терентий, не целясь, выстрелил. Кто-то завыл в голос: видно, пуля не пропала даром. Но разглядывать в кого, не оставалось времени. Микулин сунул разряженный пистолет за пояс, вспрыгнул на крышу сарая и пополз. На счастье, луна скрылась за облаками, и ночной мрак стал его верным союзником…
— Давай!
Павлин откинул щеколду и отскочил в сторону. Как только дверь распахнулась, Иван спустил курки обоих пистолетов. Горницу заволокло пороховым дымом. Павлин кинулся вперед, держа перед собой скамью, как таран, готовый снести все на своем пути.
— Мать вашу!.. — яростно взревел он, врезавшись в столпившихся за дверью врагов.
