– Пираты! Подняли звездно-полосатый флаг!
В дальнейшем Соломон счел, что помощник, видимо, спас ему жизнь, вручив пистолет со словами:
– Отведи проклятых французов в трюм. На палубе им веры нет. Если кто дернется – пристрели на месте.
И вот он оказался под палубой, когда наверху затрещали выстрелы, а после ударила пушка, накрывшая корабль картечью. Последовала серия ударов, за ними – громкий стук в крышку люка и грубый голос, приказывающий открыть. Он нехотя подчинился и выбрался наверх.
Его взору предстала мрачная картина. Бо́льшая часть нью-йоркской команды погибла или была близка к смерти. У помощника залило кровью всю ногу, но он был жив. На борт перешел с десяток патриотов, включая рыжего крепыша с кнутом и парой пистолетов за поясом. Французы же, выйдя и увидев патриотов, разразились многословными приветствиями на родном языке. Рыжий капитан быстро отогнал их в сторону и послал двух парней проверить трюм. Двое чернокожих уже лежали мертвые, но еще один раб, служивший коком, был вскоре обнаружен и поднят наверх.
– Больше никого, кэп, – доложили они.
Капитан повернулся к раненому помощнику:
– Вы, стало быть, французов ограбили? – (Помощник кивнул.) – Сами из Нью-Йорка? – (Тот кивнул снова.) – А это, – он указал на французов, – французский экипаж?
– Точно, – сказал помощник.
– Гм… Ребята, эти французишки наши друзья! – крикнул своим людям капитан. – Будьте с ними полюбезнее. – Он переключился на кока. – Он раб? – (Помощник кивнул.) – Каков на камбузе?
– Готовит хорошо.
– Пригодится. А этот? – Он повернулся к Соломону.
– В команде. Хорош в деле, – ответил помощник. – Очень.
Рыжий капитан вперился в Соломона пронзительными синими глазами.
– Ты кто, парень? – спросил он. – Раб или вольный?
Соломону пришлось соображать быстро.
– Я раб, босс, – сказал он угодливо. – Я, сэр, принадлежу капитану Джеймсу Мастеру, он патриот и служит у генерала Вашингтона.
– Как это так?
– Меня послали сюда силком, сэр, чтобы я не сбежал к капитану Мастеру. Ежели спросите, он замолвит за меня слово.
Это был умный ход, и пират призадумался, но ненадолго.
– Капитан Джеймс Мастер… Не знаю такого. Но это все равно не важно. Если ты его раб, то не мог не сбежать к проклятым британцам и получить вольную. И стать нашим врагом, насколько я понимаю. А теперь, будь я проклят, ты снова раб, парень. Да еще лживый, коварный, которого надо выпороть. – Но прежде чем продолжить разбирательство с Соломоном, он оглядел палубу, показал на трупы и крикнул своим людям: – За борт их! – Затем приблизился к помощнику. – Ты скверно выглядишь, приятель.
– Я выживу, – сказал тот.
– Не думаю, – возразил капитан, вытянул из-за пояса пистолет и выстрелил помощнику в голову. – Его туда же, – скомандовал он.
Покончив с этим делом, он снова занялся Соломоном: встал напротив, широко расставив ноги, и принялся сверлить его взглядом, задумчиво ощупывая кнут.
– Да, порка тебе нужна. – Он помолчал, подумал, потом кивнул. – Но я, пожалуй, не буду тебя пороть. Нет, я вместо этого навру с три короба. Я скажу, что тебя никогда не пороли, потому что ты самый смирный, покорный, трудолюбивый, богобоязненный ниггер, какого видел свет. Вот что я скажу, – кивнул он. – А знаешь почему?
– Нет, босс.
– Потому что ты лживый лоялист и сукин сын, беглец, и я собираюсь тебя продать.
Мастер понял, что лишился добычи, только когда вернулся капитан, который рассчитывал увидеть французское судно в Нью-Йоркском порту. Пришлось сказать Гудзону, что его сын пропал.
– Не думаю, что наш французский корабль затонул, – объявил он домочадцам. – Скорее всего, его захватили. Соломон еще, может быть, обретается где-то, и мы не должны терять надежды.
Если корабль остался на плаву, то рано или поздно о нем сообщат.
Тем временем с Юга продолжали поступать новости о военных успехах британцев. Герои-патриоты – Рутледж, Пикенс и Мэрион, известный как Болотный Лис, – продолжали отчаянные попытки нанести урон красномундирникам и их сторонникам, но армия южных патриотов находилась не в лучшей форме. Конгресс направил в Южную Каролину генерала Гейтса, но Корнуоллис вскоре разбил его в сражении при Камдене.
Желая отвлечь домашних от тайных тревог, Мастер всем нашел дело. У них неоднократно отобедал вернувшийся в Нью-Йорк генерал Клинтон, и Рут с Абигейл пришлось постараться, чтобы обеды получились на славу. Из речей генерала и его офицеров Абигейл поняла, что война представляется им выигранной. Так же думал и ее отец.
– Я твердо уверен, что Клинтон что-то замышляет, – сказал он ей. – Но он помалкивает.
Особенным удовольствием для Абигейл стал обед, на который генерал Клинтон привел двух новых гостей. Одним был губернатор Уильям Франклин, изгнанный патриотами из Нью-Джерси и перебравшийся в город.
За сыном Бена Франклина было интересно понаблюдать вблизи. В его лице угадывались многие отцовские черты. Но если ухоженное лицо отца было веселым и круглым, то у сына оно оказалось более худым, аристократичным и несколько кислым. Что касалось его отношения к патриотам, то он высказался откровенно:
– Мисс Абигейл, я вправе сказать это в вашем доме, поскольку мой отец – патриот, как и ваш брат. Бесспорно, что на стороне патриотов есть люди принципа, но большинство я считаю бунтовщиками и разбойниками. В Нью-Джерси у меня сохранился приличный отряд, который за ними охотится. И лично я буду искренне рад вздернуть каждого, кто попадется.
Она сочла его неприятным.
Совсем другое дело – молодой майор Андре. Он был примерно одних лет с ее братом – швейцарский гугенот с легчайшим французским акцентом, который придавал его речи особый шарм. Но в полный восторг привело ее то, что он, служа в штабе Клинтона, хорошо знал Грея Альбиона. Они проговорили о нем весь вечер.
– Я должен признаться, мисс Абигейл, – сказал Андре, – что слышал о вас от Альбиона и он говорил с восхищением.
– Правда? – Она чуть зарделась от удовольствия и ничего не смогла с этим поделать.
Он любезно улыбнулся:
– Не хочу показаться нескромным, мисс Абигейл, но он отзывался о вас в крайне почтительных выражениях. Опять же не хочу дерзить, но у меня создалось впечатление, что и вы относитесь к нему хорошо.
– Это так, майор Андре, – признала она. – Очень хорошо.
– По моему мнению, это высшая похвала. – Он помедлил. – Еще он сказал, что был очень дружен с вашим братом Джеймсом…
– Надеюсь, что когда-нибудь эта дружба возобновится.
– Мы все на это уповаем, – согласился он.
– Ну как тебе, Эбби, понравился вечер? – спросил отец, когда гости разошлись.
– Он и правда был очень удачным, – ответила счастливая Абигейл.
Тем бо́льшим было потрясение, когда отец сообщил спустя десять дней:
– Майор Андре арестован и, видимо, будет повешен.
– Как? Где?
– В верховьях Гудзона. По пути в Вест-Пойнт.
На другой день Клинтон предоставил Мастеру полный отчет.
– Ну и дела! – сказал тот Абигейл. – Теперь я знаю, что замышлял Клинтон, хотя он и не мог просветить меня раньше. Он планировал это больше года, а молодой Андре выступал посредником.
– Что планировал, папа?
– Взять под контроль Вест-Пойнт. Потому что тот, кто владеет Вест-Пойнтом, владеет и Гудзоном. Заберите у Вашингтона Вест-Пойнт – и он получит смертельный удар. Это могло стать концом войны.
– Мы собирались захватить Вест-Пойнт?
– Нет. Купить. Фортом командовал Бенедикт Арнольд, один из лучших военачальников Вашингтона. Клинтон обрабатывал его больше года – в основном, как он говорит, обсуждали сумму. Арнольд намеревался передать форт нам.
– Предатель!
Отец пожал плечами:
– Человек не знает, кому служить. Недоволен приказами патриотов, разочарован их обращением к французам. Захотел денег для семьи. Но да, предатель.
– По отношению к Вашингтону. Генералу Клинтону он, наверное, мил.
– Вообще-то, Клинтон его презирает. Но он признался, что заплатил бы и дьяволу, только бы заполучить Вест-Пойнт.
– И что же стряслось?
– Наш друг Андре поехал обсудить окончательные условия. Потом его схватили, и патриоты раскрыли план. Так что Вашингтон по-прежнему владеет Вест-Пойнтом, а Арнольд переметнулся к нам.
– А Андре?
– У него дела плохи. Он как дурак снял форму и был причислен к шпионам. По законам военного времени Вашингтон и его люди должны такого повесить. Но им не хочется, – похоже, он им нравится, и они пытаются заключить сделку.
– Интересно, знаком ли он с Джеймсом.
– Может быть. Я не удивлюсь.
Через несколько дней Мастер сообщил о развязке:
– Боюсь, Андре повешен. Клинтон чуть не плакал. Сказал, что его хотели обменять на Арнольда, но он не согласился – иначе впредь к нему не перейдет ни один патриот. Вот его бедного Андре и повесили…
На миг она задалась мыслью, присутствовал ли на казни Джеймс, но решила не думать об этом.
