Изабелла тоже стремилась к продолжению ведения войны в любое время года. Но время весеннего сева не менялось. Сам успех в сборе такой огромной армии призывал остановить на время военные действия: пятьдесят тысяч солдат, в основном крестьяне, не могли оставить свои зимние хлопоты и весеннюю пахоту. А крупные землевладельцы, чьи земли они обрабатывали, также не могли этого позволить. Результатом мог стать голод. Даже при теперешнем положении гарнизоны покорённых городов, которые должны были остаться на территории мавров, ложились нелёгким бременем на сельское хозяйство Испании.
Фердинанд неохотно покинул поля сражений, где проявил так много доблести, и похоронил воспоминания, тревожившие его совесть. Он вернулся к королеве в Кордову. Он хотел, чтобы она придумала самый лучший и удачный способ захвата Лойи.
Он нашёл Изабеллу в её покоях. Она с интересом слушала рассказ моряка из Генуи, излагавшего теорию, которая, похоже, была основана на предположении, что нет разницы между западом и востоком.
Король Фердинанд был реалистом и гордился этим. Рождённый нацией мореплавателей, он определённо мог отличить восток от запада. Ему был знаком примитивный компас, с помощью которого китайские торговцы вели свои караваны по бездорожью степей Центральной Азии, так напоминавших море. Усовершенствованный компас теперь использовался на каждом корабле западных стран. Компас, не говоря уже о собственном здравом смысле, должен был служить неопровержимым доказательством того, что запад и восток диаметрально противоположны. Но моряк, находившийся у королевы, пытался убедить её в том, что это одно и то же, потому что, как он сказал, отправившись на запад, можно достичь востока. Это показалось королю Фердинанду не менее абсурдным, чем предложение ехать в Барселону через Лиссабон.
Однако он мысленно простил Изабеллу за интерес к этим бредням. Ока была всего лишь женщиной, выросшей в горных районах старой Кастилии, далеко от моря, кроме того, её нельзя было слишком уж винить за то, что она всегда была мечтательницей. Но его раздражаю то, что она, отказавшись помочь своему мужу в выступлении против французов, теперь была словно околдована этим авантюристом, к тому же иностранцем, и, похоже, была готова оказать ему помощь в организации более чем странного предприятия. Получив деньги, он, конечно же, сбежит, и никто никогда о нём больше не услышит (монархов постоянно одолевали подобные шарлатаны).
Впрочем, к удивлению Фердинанда, моряк сумел завоевать симпатии многих высокопоставленных людей, включая кардинала Мендосу и Беатрис де Бобадиллу. Можно было ожидать, что Беатрис, будучи романтической натурой, станет лёгкой добычей для любого авантюриста, но то, что кардинал Мендоса позволил себя увлечь подобными бреднями, было понять труднее. Но тут Фердинанд вспомнил, что во времена своей юности кардинал перевёл на испанский язык «Одиссею» Гомера с греческого и «Энеиду» Вергилия с латинского. Вероятно, остатки романтики до сих пор жили в душе сурового старого кардинала.
Несмотря на раздражение, у Фердинанда были свои причины для того, чтобы избегать любых размолвок с Изабеллой, особенно по такому ничтожному поводу. Он решил отделаться от бродяги итальянца, опорочив его в глазах Изабеллы, для чего поручил тщательно изучить его прошлое.
Имя моряка было Колом, как говорили некоторые, и Фердинанд сразу насторожился. Исповедовавший прежнюю веру еврейский еретик по имени Колом был не так давно сожжён на костре в Севилье. Правда, последующие сообщения утверждали, что этот Колом не еврейского происхождения. Его родители принадлежали к среднему классу Генуи, были истинными христианами в течение многих поколений, небогатыми и трудолюбивыми. Колом — это просто попытка на испанский лад произнести ею итальянское имя. Его также называли Коломо или Коломбо. Однако в своих письмах он имел дерзость латинизировать своё имя в Колумбуса, как будто представлял собой фигуру большого значения.
Он был так же высок, как и сам Фердинанд, с красивой головой, чистым подбородком, высоким лбом, глубоким приятным голосом и хорошими манерами, которые совершенно не соотносились с его изношенным плащом и залатанными туфлями. Его кастильская речь вызывала смех, но итальянский был хорош, лучше, чем у обычного моряка. Он говорил, что получил образование в университете. И выглядел моложе своих сорока лет.
С ним был шестилетний мальчик, которого он называл своим сыном. Фердинанд, естественно, постарался разобраться и в этом, но ничего подозрительного не нашёл. Колумб был вдовцом, ребёнок рождён в законном браке с португальской женщиной, не имевшей средств, но почтенного происхождения, Фелипой Монис Перейра. «По крайней мере его брак объясняет, откуда у него такие амбиции, — ворчал про себя Фердинанд, — хотя они и являются слишком завышенными». Умершая жена Колумба была дочерью морского капитана по имени Бартоломео Перейра, из команды принца Генриха Португальского, морехода, ставшего первым правителем вновь открытого острова Мадейра, далеко в Западном океане.
Мадейра находилась ближе, чем другие португальские владения — Азорские острова, за которыми, и это все знали, был край света: туманы, водовороты, морские чудовища и прочие ужасы.
Но казалось, что Колумб ничего не боялся. Он побывал на Азорских островах и обнаружил, что океан там ничем особенным не отличается. Он строил укрепления в Португальской Африке — океан там был такой же, как и везде. Он нашёл его неизменным и в западных водах, потому что плавал до греческого островка Чиос, откуда можно было видеть горы Турции в Азии. Он также говорил, что плавал в Англию, что Фердинанд считал весьма вероятным, поскольку Англия, хотя и располагалась очень далеко, была всем хорошо известна; и что совершил путешествие в Исландию, что было уже сомнительно. В Исландии, заявлял Колумб, он слышал легенды о древних викингах, которые обнаружили землю на западе на расстоянии нескольких дней плавания. Эта земля определённо должна быть Азией. То есть до Азии можно добраться, плывя на запад.
Находясь на суше, Колумб зарабатывал на жизнь изготовлением карт и навигационных таблиц для моряков. Фердинанд видел некоторые из них и был вынужден признать, что они точны — насколько он мог узнать обозначенные места — и прекрасно, даже артистически исполнены.
Люди Фердинанда раскопали ещё некоторые факты об этом итальянском моряке-мечтателе. Они обнаружили то, что Колумб пытался скрыть от Изабеллы. Изабелла и Фердинанд были не первыми монархами, к которым он обращался со своими планами. Прежде всего он обратился к королю Жоао Португальскому. Король Жоао отверг его, потому что его просьбы были такими же дерзкими, как и его мечты. Но, не ставя в известность Колумба, португальский король отправил корабль на запад, чтобы проверить его теорию. Это был тайный вояж, и если бы он удался, то Колумб не получил бы никакого вознаграждения. Но вояж не увенчался успехом. На небольшом расстоянии от Азорских островов океан стал чёрным и угрожающим; моряки отказались следовать дальше, и капитан, перепуганный так же, как и они, повернул назад и плыл на всех парусах, пока не достиг безопасных вод лиссабонской бухты. Из неё он направил письмо королю Жоао, что богатой Индии невозможно достичь, плывя на запад, гораздо лучше плыть вокруг Африки. По крайней мере это будет правильное направление. Король Жоао согласился с этим мнением, с ним был согласен и Фердинанд.
Вооружённый всеми этими фактами, Фердинанд рассказал Изабелле всё, что он узнал о Колумбе.
— Даже если это и так, почему бы тебе не выслушать его? — спросила она.
— Я не могу понять, моя сеньора, то, что ты хочешь дать ему деньги, после того как отказала мне и помощи.
— Он просит очень скромную сумму, Фердинанд.
— Нельзя отрывать деньги от наших военных потребностей в борьбе с маврами. Ты сама так заявляла.
— Да, мой дорогой. Но если он действительно сможет добраться до Индии, согласно своему плану, то восстановит торговлю, которую полностью перекрыли турки. Эти выгоды тысячу раз окупят расходы на сто путешествие.
— Твой призыв к моей коммерческой натуре хорошо рассчитан, — произнёс Фердинанд дружелюбно, — он искусен, но совершенно бесполезен. План Колумба уже был проверен и провалился.
— Мне кажется, что провалился португальский капитан. Он боялся и моря, и своей команды. Колумб же ничего не боится. Пожалуйста, выслушай его вместе со мной.
— Тебя просто увлёк этот мечтатель.
— Я в него верю.
— А как же Лойа?
— В тебя я тоже верю. Ты захватишь Лойу.
— Да, я захвачу этот город; но я хочу, чтобы ты меня поддерживала, а не тратила деньги и корабли на химеры — путешествия с целью новых открытий. Я признаю правильность твоей теории ведения войны, Изабелла; истощить силы врага, заставить его голодать, а потом — уничтожить! Эта теория оправдалась. Но более всего мне необходима твоя сила духа, чтобы ты полностью была на моей стороне, потому что ты так же околдовываешь меня, как и любого другого солдата.
