— Матушка великая княгиня, осмелюсь поведать: враг подошел к городу несметной ордой. Нас же малая толика. Повелевай, матушка. Мы готовы драться и умереть, дабы не узреть срама.
Посвист еще говорил о том, как город готовится к обороне, а княгиня Ольга внимательно смотрела на сидящих перед нею старейшин, на тех, кто должен был дать ей совет, как быть пред лицом врага. Она отметила: ничто не изменилось в их лицах после слов молодого воеводы. Они смотрели на свою княгиню спокойно и отрешенно. Их даже сама смерть уже не пугала. Княгиню сие не устраивало. Она ждала от них действий, мудрых советов и верных слов. Но что они могли ей сказать, ежели сама Ольга была мудрее их и прозорливей? Она знала, что печенеги пришли не случайно — их кто‑то позвал. Знала, что у врагов есть много времени для осады города, и они покорят его, разорят, разрушат, ежели горожане не встанут на защиту. В том и видела Ольга свой долг, чтобы вдохнуть в русичей страсть и мужество сопротивления. Еще поняла Ольга, что печенеги пришли за легкой добычей. Они знали, что князь Святослав с большой дружиной где‑то далеко. Но забыли, что на четыре стороны от стольного града раскинулась свободная Русь, коя не оставит свою княгиню в беде. Нет, Киев голыми руками не возьмешь, решила Ольга и повернулась к отцу Григорию. Она надеялась, что в нем, всегда мужественном и стойком, есть та сила, которая вдохнет в горожан дух сопротивления печенегам. В отличие от отрешенных старцев, собравшихся в зале. Что ж, Ольга не ошиблась: отец Григорий был уверен, что Господь Бог не оставит киевлян в беде, ежели и сами они порадеют за свои животы и животы ближних. Главное, думал он, это сплотить язычников и христиан. Не будет среди горожан распрей — и они выстоят. Тому пример Искоростень. Ведь на крепостные стены поднимутся не триста воинов, но тысячи защитников. Еще было важно, не мешкая ни дня, суметь послать во все ближние к Киеву города гонцов, дабы они протянули руку помощи осажденному Киеву.
— Что скажешь ты, мой духовный отец? — услышал Григорий вопрос княгини. — На тебя уповаю я в горестный час.
— Уповай на Всевышнего, матушка княгиня. Он не оставит нас в беде, и воинство Его встанет с нами. Теперь же соберись с духом и поднимись со мною на крепостную стену. Нам в сей грозный час важнее быть среди защитников и пред лицом врага.
— Я готова. Веди меня, преподобный. — И княгиня Ольга подала отцу Григорию руку. А увидев за спиной Григория воеводу Посвиста, спросила того: — Где сотник Дамор?
— На стенах, вместе с воинами, — ответил Посвист.
— Ладно, там я с ним и поговорю.
Гридница в сей миг загудела от множества голосов. И Ольга вспомнила, что ни слова не сказала старейшинам, подняла руку:
— Слушайте все: я жду от вас дела. Ищите его во благо стольного града. Вот и весь мой сказ.
С тем княгиня Ольга и покинула гридницу. Она велела подать открытую повозку и поехала в дальний конец города, в ту сторону, откуда пришла орда. На крепостную стену княгиня поднялась с помощью воеводы Посвиста. Воины при ее появлении не приветствовали свою княгиню, смотрели хмуро и даже виновато, будто заранее признавались в своем бессилии. И стоило Ольге посмотреть за городскую стену, как она поняла, откуда у ее отроков и гридней чувство вины и обреченности. Там, в степи, все пространство до окоема заполонило вражеское становище. И уже был поставлен шатер князя Кури. И кибитки выстроились в оборонительные заслоны, и многие тысячи коней паслись в степи, а печенеги, словно муравьи, суетились по всему становищу многие вязали из тростника щиты, дабы укрываться за ними в час нового штурма города, готовились лестницы. Страх сковал Ольгу, к сердцу прихлынул холод, руки и ноги не двигались. Отчаяние исказило черты ее лица, заставило вскрикнуть, чего не следовало бы ей делать:
— Милостивый Боже, зачем послал столь жестокое испытание? В чем провинились русичи пред Тобой?
— Не богохульствуй, матушка княгиня, — остановил ее Григорий, — Сие испытание во славу великой Руси.
Однако же княгине Ольге было отчего дрогнуть. Она впервые видела такое скопище кочевников. В какую сторону ни посмотри, всюду печенеги, всюду костры, кибитки, шатры. Над становищем воздух дрожал от гула голосов, ржания коней, лязга железа. Было очевидно, что орда готовилась идти на приступ. Там и тут в воздухе летали стрелы с огненными хвостами. Ольга вспомнила пылающий Искоростень, и новая волна страха сжала ей горло. Она втянула голову в плечи и стала совсем маленькой, беспомощной старушкой. Руки ее легли крестом на грудь, глаза наполнились слезами.
Отец Григорий не спускал взора с княгини, понял ее состояние и, опасаясь за самое страшное, за то, что ее вдруг охватит панический ужас, нашел в себе силы разрушить отделяющую его от Ольги стену, кою воздвигли уставы поведения между великими князьями и их приближенными, он взял княгиню под руку и сказал:
— Прекраса, опомнись! За тобой — Русь, сила непоборимая. Помни об этом, и ты поймешь, что тебе нечего бояться жалких степных кочевников. Пусть они устрашатся русичей. Идем же к воинам, они хотят тебя видеть прежней великой княгиней всея Руси! И выше голову! И княжеский взгляд!
Ольга еще попыталась воспротивиться, освободить руку. Но Григорий удержал ее, подчинил себе.
— Выше голову, Прекраса! Вознесись над бренной плотью!
И Ольга подчинилась воле отца Григория и подняла голову. Ей стало легче дышать. Она сурово сжала губы, и в глазах у нее вспыхнул гнев к тем, кто нарушил покой мирного города, кто грозил горожанам рабством и смертью. И те воины, которые увидели, как беспомощная старушка вновь обернулась сильной и мужественной великой княгиней, сперва негромко, а потом все сильнее повторяли: «Княгиня с нами! Княгиня идет в битву! Не посрамим мечей! Не посрамим!» Воины смотрели на княгиню с верой и надеждой в то, что она вдохновит их словом и делом, позовет их на подвиг.
Все это поняла великая княгиня. И выпрямился ее стан, она еще выше подняла голову, и взор ее засверкал огнем. Так загорался дух великого князя Игоря, когда он перед битвой с печенегами взывал к воинам: «Князь пошел! Дружина за мной!»
Ольга еще не произнесла этих магических слов, она найдет другие, тоже сильные слова, но все воины, мимо которых она проходила, уже ощутили силу боевого клича, уже воспрянули духом и повторяли: «Не посрамим мечей! Не посрамим!» И они без страха посмотрели за крепостную стену, туда, где тысячи кочевников строились в боевые порядки и двигались на приступ.
В сей опасный миг отец Григорий снял с груди большой золотой крест и вложил его в руки княгини, и она вскинула его над головой, да так и шла вдоль стены, благословляя воинов на битву.
И когда кочевники подошли к стенам, когда взгромоздили штурмовые лестницы и с ужасными криками, с воплями ринулись вверх, княгиня Ольга прокричала:
— Русичи, не посрамим земли нашей!
Она придвинулась к краю стены и встала на виду у вражеской орды, и поднятый крест в ее руке сиял под лучами солнца, ослепляя врагов. И вся она являла собой бесстрашие, без содрогания стояла под тучей стрел, летящих из вражеского стана.
Но вид княгини — Ольги не устрашил печенегов, они упорно поднимались на стены и были близки к тому, чтобы вступить в рукопашный бой с защитниками.
Однако защитники крепости знали, как бороться с врагом, штурмующим стены с помощью лестниц. Пренебрегая разящими стрелами, они опускали вниз вдоль стены жерди, подцепляли лестницы и отталкивали их от стены вместе с висящими на них печенегами. Те с криками ужаса падали в ров, там разбивались и тонули в воде. Лестницы подхватывали другие кочевники, вновь ставили их к стене и карабкались по ним. Но все попытки оканчивались для врагов новой неудачей. Ров все больше заполнялся убитыми и покалеченными печенегами. Тех же, кому удавалось добраться до верха стены, киевляне встречали оружием: кто‑то был пронзен копьем, кому‑то сносили голову мечом. А кому‑то доставалось жердью или камнем по голове. На стены поднялись сотни горожан и вместе с воинами отбивались от врагов. Одни лили на головы печенегов смолу, другие сбрасывали тяжелые камни и бревна. Одно двухсаженное бревно сразу сметало с лестниц десятки юрких степняков.
Княгиня Ольга и отец Григорий по — прежнему шли вдоль стены. Они не таились от врага, не кланялись стрелам кочевников и каждый раз останавливались там, где схватка была более острой.
— Русичи, бейте ворогов! — кричала княгиня и благословляла крестом как христиан, так и язычников.
Она осенила крестом воеводу Посвиста, рьяного идолянина. В другое время он бы взбунтовался, потому как счел бы действо княгини обидным. На сей раз он лишь бросил на княгиню Ольгу быстрый взгляд горящих отвагою глаз и тут же пронзил мечом печенега, который возник над стеной.
Солнце поднялось уже высоко, а битва все продолжалась. На смену убитым и раненым печенегам подходили новые сотни, пуская стрелы, бежали к стенам и, невзирая на град камней, на летящие бревна, с упорством диких зверей лезли на стены.
