Анатолий Брусникин - Беллона

- Но как же клятва? - недоверчиво спросил Лекс. - Я знаю, что такое клятвы. Я давал их себе много раз. И все сдержал.

Иноземцова слегка дернула плечом.

- Это потому что ты мужчина. Для вас такие условности важны. А я стану клятвопреступницей. Для тебя я стану кем угодно и чем угодно. Мы уедем отсюда, из этого проклятого места. Прямо сегодня… Мы уедем очень далеко, где совсем другая жизнь. И мы обо всем забудем. Мы начнем жить заново. Мы будем счастливы так, как никто и никогда счастлив не был…

Она осторожно притянула Лекса к себе, положила его голову себе на плечо, погладила по волосам.

- Да. Мы уедем, - глухо молвил он, обращаясь к ее теплому плечу. - Я ничего не забуду. Никогда. И никогда себя не прощу. Но мы будем вместе. И может быть, когда-нибудь, я снова начну понимать, что правильно и что неправильно, что нельзя и что можно, а главное - как я должен жить…

- Не надо, - перебила Иноземцова. - Лучше просто живи и ничего не понимай. А то я тебя потеряю…

На исходе дня, в который Александр Бланк перестал понимать, что в жизни правильно, они ехали вдвоем по Симферопольскому тракту, прочь от обреченного города. Навстречу шли свежие роты, солдаты с лихим свистом орали маршевые песни. Про то, что судьба Севастополя предрешена, никто из этих людей не знал.

Лекс и Агриппина покачивались в седлах бок о бок. Сзади вышагивала лошадь с поклажей. Ни в сборах, ни в укладке вещей Бланк участия не принимал - Агриппина не позволила, а он не возражал. Куда-то исчезла вся энергия, подталкивавшая бывшего волевого человека от одного деяния к другому.

В том же направлении, на восток, тянулась бесконечная вереница повозок с ранеными - урожай кровавой жатвы. Но Бланк не думал о том, что ее злые семена были посеяны в том числе и им. Он вообще ни о чем не думал. Его клонило в сон.

Лекс клевал носом, уздечку его лошади держала в руке Агриппина. Изредка он поворачивал к ней голову, и тогда Агриппина успокоительно ему улыбалась. Если б не толстый слой бинтов, стягивавших шею, Бланк смотрел бы на Агриппину гораздо чаще. Это было утешительно.

Вдруг - неподалеку от станции Дуванкой, где когдато, тысячу лет назад, Лекс выслушал рассказ нелюбимого мужа и сбил спесь с хама, - Иноземцова вскрикнула.

Он сразу очнулся, встревоженно заозирался, но понял, что возглас был не испуганный, а радостный.

Иноземцова встретила знакомых.

В двуколке, что двигалась с востока на запад, в сторону Севастополя, сидели двое: хорошенькая, совсем молоденькая барышня в наряде милосердной сестры и худой, бледный юноша в матроске и бескозырной фуражке с черно-оранжевой ленточкой. Видно было, что они тоже очень обрадованы нежданной встречей.

Лекс стал прислушиваться к оживленному разговору, но понять что-либо было трудно - все перебивали друг друга.

Барышня - ее звали Дианой - рассказывала, как долго и мучительно выздоравливал ее спутник. Кажется, он был тяжело контужен еще в самом начале осады. Агриппина про всё это, очевидно, знала: что матрос много недель лежал без сознания, что потом заново учился ходить и говорить. Однако увидеть своих друзей на пути в Севастополь она никак не ожидала.

- Я же писала вам про сюрприз! - с улыбкой сказала золотоволосая Диана. - Гера вернется на свой бастион, а я поступлю в госпиталь. Если б вы знали, сколькому я научилась! Профессор Гюббенет назвал меня самой лучшей сиделкой Российской империи!

- Погоди, погоди… - Иноземцова с испугом перевела взгляд с девушки на юношу. - Гера, ты же писал, что тебе обещано место в штурманской школе. Ты ведь так об этом мечтал!

Матрос кивнул:

- Ага. Обязательно выучусь. Довоюем вот только.

Агриппина беспомощно оглянулась на Лекса. Он нахмурился.

Диана следила за ними обоими с огромным любопытством, ее улыбка сделалась еще шире.

- Не пойму, чем сраженье на Черной кончилось. - Матрос говорил ломающимся баском. - Раненых спрашиваю - разное говорят. Вас, сударь, не там ранило?

- Там, - мрачно ответил Лекс.

Гера уважительно посмотрел на бинт.

- А чья все-таки взяла, ихняя или наша?

- Наша. - Бланк моргнул. - То есть… - Он взял себя в руки, сосредоточился. Взгляд Агриппины молил о помощи. - Вам не нужно туда ехать. Город со дня на день падет. Завтра начнется большая бомбардировка, потом будет штурм. Очень скоро. И тогда конец. Поворачивайте назад.

- Слушайте, что говорит Александр Денисович! - подхватила Иноземцова. - Он знает! Вы уже никому и ничему там не поможете! Умоляю вас, возвращайтесь!

Диана шумно вздохнула.

- Уж я ль его не упрашивала? Ведь сколько вытерпел, да и я с ним! Еле с того света вытащила! Не слушает. Что ж, видно, так надо.

Тогда Агриппина наклонилась к парню.

- Гера, поверь мне: всё это (она показала туда, откуда доносился глухой звук канонады) неважное! Важно - только то, что здесь. - Теперь она показала на свое сердце. - У вас любовь, а там смерть. Смерть - и больше ничего! О себе не думаешь - о Диане подумай!

Юноша застенчиво потупился, как бы конфузясь спорить.

- Так оно, конечно, так. Умирать кому ж охота? Но как иначе, Агриппина Львовна? Вы и сами б не уехали, кабы не раненого сопровождать. - Он убежденно сказал. - Надо ехать. Все наши там. И она, стерва несытая, зовет.

Все оглянулись - гул пушечных выстрелов стал громче. Должно быть, ветер подул со стороны Севастополя.

- Кто зовет? - не понял Лекс.

- Да Беллона, будь она неладна. Военная богиня. - Матрос тронул спутницу за локоть. - Поехали, Диан, а? Завечеряло уже. Пока доедем. Мне еще начальство искать. Докладываться, на довольствие вставать.

Он широко улыбнулся Иноземцовой и Бланку.

- Счастливого вам благополучия, Агриппина Львовна. А вам, сударь, беспременного выздоровления. Нно, милая!

И двуколка тронулась дальше по дороге - туда, где рокотала канонада.

Человек большой хитрости (англ.).

Человек большого ума (фр.).

Но послушайте (фр.)

«Рад, что с тобой все в порядке. Браво за блестящие результаты. Жаль, что вся слава достанется лягушатникам. Пускай. Что до выманивания Горчакова, работаю над этим, но трудно. Штурм невозможен ранее 3 или 4 недель. Постарайся замедлить работы на Малаховом. И не увлекайся борщом» (англ.).

От нем. Todt-Leben-Spiel, «игра в жизнь и смерть».

Мне сказали под большим секретом (фр.).

Ампутация правого предплечья (англ.).

Проникающее штыковое ранение брюшной полости (англ.).

Обращение на «ты» (фр.)

Обращение на «ты» (фр.)

Я английский офицер! (фр.).

Что вы себе…(фр.).

На помощь, друзья! На помощь! (фр.)

Прошу простить, господин доктор. Я слишком устала, чтоб вам помогать… (фр.).