Те люди, на которых он рассчитывал, сдали свои позиции. И Врангель, и Деникин, и атаман Семенов. Последний хоть немного помог деньгами, расщедрился. Особенно Дутов ощущал эту поддержку, когда Семенов женихался с одной из племянниц Александра Ильича, но потом племянница читинскому правителю надоела, и Семенов охладел не только к ней, но и к самому Дутову.
Атаман откинулся на спинку стула, задумался. Говорят, Семенов сейчас также находится где-то в Китае… явно где-нибудь на побережье, в районе Порт-Артура или Дальнего, либо в Корее — в Посьете. Неплохо бы с ним связаться… Правда, сколько Дутов ни обращался на этот счет к самим китайцам, к властям, к военным чинам, регулярно появляющимся в Суйдуне, все лишь вежливо кланялись и лопотали на плохом русском языке:
— Обожди немного, генерала!
А чего, собственно, ждать-то? Когда рак на горе свистнет? Внутри у Дутова все клокотало от досады, от злости, но он сдерживал себя: ссориться с китайцами совсем не с руки.
— Я обожду, — глухо бормотал он, — главное, чтобы толк от этих жданок был.
Дутов помассировал пальцами затылок. Контузия заставляла реагировать на все изменения погоды, — то кости у атамана ломило, то жилы трещали, словно попав под электрическое напряжение, то по всему телу прокатывалась судорога. И что плохо: контузию никакие снадобья, микстуры с порошками не берут, ее не излечишь…
В дверь раздался тихий стук.
— Войдите, — отрываясь от своих мыслей, произнес Дутов, поморщился: стук хоть и негромкий был, а отозвался в затылке болью. — Входите же, ради Бога! — через мгновение добавил он. — Смелее!
На пороге возник молодой казах с широким плоским лицом. В руках он держал записку.
— Вот, — произнес казах, протягивая записку Дутову. — От Касымхана.
— А чего Касымхан сам не пришел?
— Дело у него спешное, господин генерал. Просил извиниться.
Казах стрельнул быстрым рысьим взором в атамана, наложил одну ладонь на другую, прикрыл половину, вторую половину оставил открытой. Этот жест Дутов знал, так поступают, когда хотят молчаливо выказать уважение к своему собеседнику. Дутов кивнул, протянул к казаху руку:
— Ладно, давай сюда записку. Жаль только, что Касымхан сам не сумел прийти.
Дутов взял записку, торопливо развернул, заметил, что пальцы противно подрагивают, будто у пьяницы. Мотнул головой протестующе — этого еще не хватало. Попробовал вчитаться в текст записки, но строчки, слова начали у него расползаться на отдельные буквы — ничего не понять. И Дутов, словно бы обжегшись, с шипеньем втянув в себя воздух, поднял глаза, будто бы кто-то специально толкнул его, предупредив об опасности. Прямо в лицо ему смотрел черный глазок пистолета.
Атаман, нутро которого опалил холод, хотел было закричать, но усилием воли сдержал себя, усмехнулся жестко, покосился на огонь большой сальной свечи, стоявшей на столе, и проговорил тихим усталым голосом:
— Хочешь убить меня? Напрасно. Моя смерть ничего не изменит…
В следующее мгновение тишину дома разорвал грохот.
Из взора Дутова исчезло все, что он только что видел: темная убогая стена кабинета, дверь с медной ручкой отполированной ладонями до блеска, подрагивающий в воздухе силуэт карандашницы, на которую падал неяркий свечной свет. По стене ходила, заваливаясь то в одну сторону, то в другую, будто живая, тень. На миг вспыхнуло в сознании лицо казаха, стрелявшего в него… Неприятное было это лицо.
Дутов ткнулся головой в стол, скребнув пальцами по листу бумаги, который всего несколько минут назад заполнял торопливыми строчками, вздохнул жалобно, прощаясь с этим жестоким миром, и тихо сполз на пол…
Через несколько часов представитель ВЧК в Туркестане Яков Христофорович Петерс [72] послал в Москву телеграмму, в которой извещал, что шестого февраля 1921 года в шесть часов вечера в китайской крепости Суйдун был застрелен атаман Оренбурского казачьего войска генерал-лейтенант Дутов.
Спустя пять дней в центр полетела новая шифровка, также подписанная Яковом Петерсом, сообщающая подробности:
«Руководящий операцией зашел в квартиру Дутова, подал ему письмо и, воспользовавшись моментом, двумя выстрелами убил Дутова, третьим — адъютанта. Двое оставшихся для прикрытия отступления убили двух казаков из личной охраны атамана, бросившихся на выстрелы в квартиру. Восьмого февраля трупы убитых отправлены в Кульджу. Наши сегодня благополучно вернулись в Джаркент».
Чанышева вызвали в Верный, выделили отдельную комнату, дали внушительную стопку бумаги, чернильницу, до краев заполненную фиолетовыми, остро попахивающими плохой химией чернилами, ручку со стальным пером «рондо» и велели:
— Опиши все, как было!
— Что было? — не понял Чанышев.
— Не придуривайся! Ты где находишься?
Находился Чанышев в «чрезвычайке» — конторе, за которой шла крутая слава. Он вздохнул, придвинул к себе бумагу, поскреб по ногтю острием пера и принялся за работу.
Из доклада Чанышева стали известны некоторые подробности операции, которые Касымхан поведал впервые. Сначала он познакомился в Кульдже с Ионой — через Мидовского, сбежавшего джаркентского городского голову, а через Аблайханова — друга детства, оказавшего переводчиком Дутова, уже был непосредственно приглашен атаманом. Всех их он уверил, что у него имеется 200 человек вооруженных милиционеров, с которыми он свободно может произвести восстание в Джаркентском уезде.
Неожиданный отъезд Касымхана домой, подорвавший было доверие атамана к нему, был вызван опасной проверкой Чанышева дутовским агентом Падариным в Кульдже. А недоверие чекистов — тем, что первоначальный план уничтожения атамана сорвался из-за Рождества, когда Дутов не выходил из дома, а последующее восстание Маньчжурского полка в Куре возможности не дало вообще проникнуть в крепость, где жил Дутов.
В роковой записке Дутову Касымхан отыгрался: «Господин Атаман. Хватит нам ждать, пора начинать, все сделано. Ждем только первого выстрела. Прощайте».
Сенька Кривоносов, уроженец станицы Остроленской, был застрелен в тот злополучный вечер шестого февраля 1921 года у дверей квартиры атамана. Бывшего сапожника, Георгиевского кавалера Удалова вместе с женой Александрой Афанасьевной Васильевой расстреляли в тридцать седьмом году. Следы Африкана Бембеева, — как, впрочем, и Еремея Еремеева, — затерялись на просторах великой России; если первого никто никогда уже не видел после побега из Суйдуна, то второй был либо арестован ночью чекистами и расстрелян тайно, как «пламенный дутовец», либо просто предпочел сбежать куда-нибудь на Алтай или же в Сибирь.
Про Касымхана Чанышева, непосредственного исполнителя террористической акции, говорили разное. Одни утверждали, что он удостоился повышения и покинул Семиречье, другие — что попал в беду и его вскоре не стало, третьи — что расстрелян в мрачном тридцать седьмом, четвертые еще что-то. Кому можно верить, а кому нельзя, трудно судить. Интересный факт: «В штабе Дутова был найден штабс-капитан, который за амнистию согласился организовать убийство Дутова. Исполнил акцию Чернышев, которому Дутов доверял. Штабс-капитан покончил с собой в одной из психиатрических лечебниц Ташкента» [73].
Возможно, англичане просто перепутали две фамилии «Чанышев» и «Чернышев», звучавшие для британского уха одинаково, а вот версия насчет штабс-капитана — это что-то новенькое. Может быть, штабс-капитан и Чанышев — одно и то же лицо? Однако история о том, что Чанышев после убийства Дутова попал в психиатрическую больницу и там покончил с собой, повесился — довольно известна.
Отец Иона также исчез куда-то — произошло это после того, как четверо убитых были отпеты восьмого февраля в Суйдуне, затем на санях отправлены в город Кульджу и там похоронены.
Что касается Дутова, то, по некоторым свидетельствам, могила атамана была вскрыта и тело извлечено наружу. Как знать — ни белые, ни чекисты, ни мародеры не были слишком разборчивы в средствах.
Романов — внук Николая I, дядя Николая II, генерал-адъютант, генерал от кавалерии, Верховный главнокомандующий (июль 1914 — август 1915), потом наместник Его Величества на Кавказе, главнокомандующий Кавказской армией, войсковой наказной атаман Кавказского войска. Интриговал против Николая II.
Федор Артурович Келлер (1857–1918) — в 1906–1910 гг. командир лейб-гвардии Драгунского полка, генерал от инфантерии, командир 3-го кавалерийского корпуса. В ноябре 1918 г. — главнокомандующий всеми вооруженными силами на территории Украины в гетманской армии. 21 декабря 1918 г. убит петлюровцами в Киеве.
