Идеал Бен-Гуриона не осуществился: здесь не было создано образцовое общество, мы не стали «светочем для других народов». Такова, по-видимому, судьба идеалов: они осуществляются частично или не осуществляются вообще.
Вернусь, однако, к своим будням. Свою работу по переводу книг я не стала бы называть халтурой. Это название подходит для работ, выполняемых небрежно, бездушно, только ради денег. Верно, я зарабатывала на этих переводах; но верно и то, что я вкладывала в эту работу всю душу – и получала от нее еще больше, чем вкладывала. Каждая из этих книг открывала главу истории – образно, красочно, как не может рассказать никакая лекция.
По заказу издательства «Библиотека Алия», которое занималось публикацией произведений израильских писателей в русском переводе, я перевела несколько книг. Первой из них была книга Шломо Цемаха, одного из пионеров еврейского заселения Эрец Исраэль, под названием «Год первый». Имелся в виду 1904 год, когда Цемах, молодой и неопытный парень из Польши, прибыл к берегам неведомой страны.
Я могла бы прослушать лекции десяти профессоров об этом периоде, о героизме первопроходцев и пережитых ими трудностях – умом я поняла бы, но чувства не были бы затронуты. Недостающее чувственное восприятие дала мне эта книга. Я окунулась в атмосферу того времени, словно пережила это сама.
Все мы слышали о нелегальной алии, называемой также «Алия-Бет», в период британского мандата и политики «Белой книги», ограничивавшей до минимума въезд евреев в подмандатную Палестину. Одно только знание не позволяет почувствовать картину и оставляет слова висящими в воздухе. По-настоящему я почувствовала атмосферу того времени и узнала о людях, вынесших на своих плечах это колоссальное мероприятие, благодаря книге Ады Серени «Корабли без флагов», переведенной для издательства «Библиотека Алия».
В перечень переведенных мною книг входят три книги Ривки Губер, личности исключительной, из тех, о ком говорят «они больше самой жизни». Мы работали вместе длительное время, и мне выпала честь стать ее подругой, несмотря на разницу в возрасте.
Ривка Губер была известной писательницей и общественной деятельницей; Бен-Гурион назвал ее «матерью сыновей» в память ее сыновей Эфраима и Цви, погибших в войне за независимость. Это имя к ней пристало, такой ее знали все. Один из мошавов [12] , в числе основателей которого была и семья Губер, носит название Кфар Баним [13] в честь погибших братьев Губер. В этом селе, между прочим, родился нынешний начальник генштаба ЦАХАЛа [14] ; он упоминал о Ривке Губер в речи при вступлении на этот пост.
Когда усилился поток репатриантов из Советского Союза, Ривка Губер решила перевести свои книги на русский язык. В центре культуры Гистадрута ей рекомендовали меня. Так началась наша совместная работа и дружба, продолжавшаяся до конца ее жизни.
Первой была книга «Факелы Лахиша [15] », в которой рассказывается об абсорбции массовой алии из стран Востока в первые годы после основания государства. Ривка Губер прекрасно знала русский язык, и мы вместе редактировали переведенный текст.
После выхода книги в свет мы продолжали встречаться, и когда ее муж Мордехай, которого она называла «мой человек», получил инсульт и был госпитализирован в больницу для хронически больных «Бейт Левинштейн», я навестила ее там. Он был без сознания. Ривка была достаточно сильна, чтобы сказать то, что думают, но не смеют высказать многие в такой ситуации: «Поскорее бы он умер, зря мучается». Он действительно умер через несколько дней и был похоронен рядом с могилами погибших сыновей.
Памяти сыновей Ривка Губер посвятила книгу, носящую название «Книга братьев». Я перевела часть этой книги – воспоминания матери о сыновьях. Вторую часть составляли письма братьев и юношеская поэма, написанная 18-летним Цви. Эту часть перевел другой переводчик.
Две другие ее книги – «Наследие» и «Только тропинка» – я перевела в рамках своей работы в газете, где они печатались в продолжениях.
В заключение рассказа о переведенных мною книгах хочу сказать, что в такой же мере, как я делала русские варианты книг – эти книги сделали меня. Они сделали меня израильтянкой не по удостоверению личности, а по самой сути моего существа.
Будни моей жизни были очень тяжелы. Наряду с двумя постоянными работами всегда было много дел, не терпящих отсрочки – покупка продуктов, варка, соблюдение чистоты в квартире и личной гигиены. Как я ни старалась, всегда оставались дела, которые я не успела сделать. Раз в неделю я ездила к маме; там также было много неотложных дел. С годами мама сделалась совершенно равнодушной к делам по дому; большую часть времени она проводила на площади Дизенгофа, где болтала с подружками ее возраста. Я всякий раз заставала квартиру в состоянии крайней запущенности. На мои выговоры она отвечала, что это ее не интересует, «потому что все равно надо умирать».
Ее негативистское отношение ко всему усилилось с возрастом. Она категорически отказывалась нанять помощницу для уборки и купить стиральную машину. Мне нужно было менять ей постельное белье, сдавать его и полотенца в прачечную, а ее личные одежду и белье стирать вручную.
Как и в сибирской ссылке, мой распорядок дня определялся словами «я должна». Было понятно, что, как бы я ни старалась, мне не достигнуть уровня жизни средней израильской семьи. Приобретение автомашины я уже безнадежно упустила, потому что приехала без водительских прав; здесь у меня не было времени учиться вождению, а купить машину на особых условиях для репатриантов, то есть без налогов, могли только обладатели водительских прав. Если бы мама мне написала, что стоит приобрести права до отъезда! Со временем я поняла, что по израильским стандартам человек, у которого нет машины, считается жалким бедняком. Я оказалась в категории «неимущих, вынужденных пользоваться общественным транспортом» (ненавистное мне выражение, часто повторяемое в прессе).
Позднее я обнаружила, что отсутствие машины мешает моему профессиональному продвижению. Мне очень хотелось перейти в ивритскую газету; знакомые по союзу журналистов тоже советовали мне сделать это, так как мой уровень знания иврита казался им достаточным: «Ведь ты сама понимаешь, что ваша пресса на разных языках, большей частью переводная, это пресса второго сорта! Переходи в газету на иврите, ты можешь!» В тот период я уже писала комментарии в своей газете и неплохо разбиралась в хитросплетениях израильской политики. Беда в том, что в ивритской газете мне нужно было бы начать «с первого класса» – быть репортером. Репортер обязан быть «на колесах», чтобы быстро попасть в любое место происшествия. И не только репортер – каждый опытный израильский журналист достаточно мобилен, чтобы ездить на встречи и в районы важных происшествий. Я не была мобильна, поэтому застряла в русскоязычной газете, с зарплатой, ненамного превышающей зарплату-минимум. А поскольку я единственный работник в семье, это означает – бедность и бесконечный ряд дополнительных работ в попытке выбраться из нее.
Была у меня также мечта о замужестве. Я приехала в страну, будучи «свежей» разведенной, через четыре месяца после развода, и была уверена, что здесь, среди евреев, без труда найду доброго и порядочного человека, с которым создам новую семью.
Влюбиться в возрасте сорока с лишним лет? Так не бывает даже в сказках, где влюбленные всегда очень молоды. Я думала, что достаточно симпатии, дружеских чувств и взаимопонимания. Я записалась в известное бюро знакомств и начала встречаться с предлагаемыми мне партнерами. Сотрудникам бюро я поставила условие: не предлагать мне кандидатов – олим из СССР. Мне хотелось вырваться из сферы «русскости», русского языка и советского менталитета.
По наивности я думала, что окажусь «находкой» для мужчин моей возрастной группы: неплохо выгляжу, интеллигентная, образованная, умею зарабатывать, неплохая домашняя хозяйка. Но мужчины, с которыми я встречалась, вовсе не были от меня в восторге. Единичные встречи чаще всего не имели продолжения, и все оказалось пустой тратой времени.
Вскоре я поняла, что меня оценивают по другим критериям. Моя личность – красива ли я, интересная ли собеседница, дружелюбна ли, трудолюбива – все это второстепенно. Главное – мое социальное положение. С этой точки зрения у меня были только минусы: первое – новая репатриантка; второе – у меня есть дети; третье – я не вожу машину; четвертое – я не владею английским; пятое – я живу в не особенно престижном месте; шестое – я веду скромный образ жизни. Все эти «недостатки» заранее бракуют меня в глазах тех мужчин, которые прибегают к услугам бюро знакомств. В большинстве своем это люди разведенные, потерявшие свое имущество при разводе и платящие алименты; они надеются выйти из материальных трудностей путем женитьбы на состоятельной женщине.
