— Ты в порядке, приятель?
— Бывало получше. — Макрон потер голову и поморщился. — Вот дерьмо! Больно.
— Неудивительно. Женщина у тебя еще та.
— О, это да!
— Можешь считать, она спасла твою шкуру. И того парня тоже.
— Катон!
Макрон повернулся к оптиону, который, приподнявшись на локте, тряс головой.
— Ты как, жив?
— Не уверен, командир. Такое впечатление, будто на меня обрушился дом.
— Ты недалек от истины! — хохотнул вышибала. — У этого Празутага рука тяжеленная.
Катон поднял глаза.
— Это чистая правда.
Галл помог юноше встать, отряхнул солому с его туники.
— А теперь, если вы, ребята, не против, я бы хотел, чтобы вы оба покинули заведение.
— Это еще почему? — хмуро спросил Макрон.
— Да потому, что вы меня уже достали, — вскипел вышибала, но тут же смягчился: — Задирать местных последнее дело, особенно если те под хмельком. Мне даже думать не хочется, что станется с этим заведением, если Празутаг вернется сюда с парой-тройкой приятелей и увидит, что вы еще здесь.
— Ты думаешь, он вернется? — нервно оглядываясь на Дверь, спросил Катон.
— Как только сообразит, что те две девицы и вы были знакомы и раньше. Так что уж лучше топайте себе, ладно?
— В общем, все верно. Пошли, Катон. Мы еще найдем, где нам выпить.
Плотно закутавшись в свои плащи, Макрон и Катон, пригнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, вышли на улицу, и дверь за ними тут же закрылась, вмиг погасив оранжевое световое пятно. Празутага и девушек уже нигде не было видно, по снегу в темноту переулка уходили следы.
— И что теперь? — спросил Катон.
— Я знаю тут еще одно место. Правда, не такое славненькое, как это. Но, на худой конец, сойдет и оно.
— Не такое славненькое?
— Ты хочешь выпить или не хочешь?
— Хочу, командир.
— Тогда заткнись и следуй за мной.
Стоило римской армии где-то остановиться, и рядом с ней, как по волшебству, появлялось все, на что у солдат этой армии мог возникнуть спрос. Вот и сейчас в самом мрачном квартале Камулодунума финикийские сводники уже развернули свои передвижные бордели. Скупленные по дешевке ветхие амбары и развалюхи, наскоро подлатанные и аляповато расписанные, украсились вывесками, дававшими легионерам понять, какие там оказывают услуги и по какой (иногда очень сходной) цене. Самые оборотистые дельцы предлагали не только любовные утехи, но и выпивку, за которую, правда, драли втридорога, что неминуемо привело к росту количества кабаков и борделей. Все они, чтобы привлечь посетителей, рьяно соперничали между собой. Вокруг этих заведений роились во множестве всякого рода знахари, маги и выдающие себя за них шарлатаны, гарантировавшие чуть ли не моментальное исцеление любых недугов — от сифилиса до мужского бессилия, а также уличные лоточники с неограниченным выбором «заговоренных» товаров. Там были мечи, которые никогда не тупились, амулеты, защищающие от стрел, игральные кости, всегда падающие «шестерками» вверх, и тому подобные вещи. Правда, Катону все это было далеко не в новинку: в римских трущобах такая торговля тоже велась денно и нощно, только имела куда больший размах.
Макрон привел Катона к приземистой, неприглядной хибаре, ютившейся в плохо освещенном проулке, прямо посередине которого, промыв в снегу темную дорожку, текла струйка мочи. Внутри заведения витал приторный дух дешевеньких благовоний, призванный, видимо, перебить еще более неприятные ароматы. Римляне через узкую дверь с трудом протиснулись в дымное помещение с щелястым полом, несколькими беспорядочно расставленными столами и стойкой, представлявшей собой доску, покоившуюся на двух бочках. Хозяин заведения и две тощие шлюхи сидели возле нее с тоскливыми, скучающими выражениями на лицах, никак не вязавшимися с настенной росписью, где развеселые мужчины и женщины весьма изощренными способами тешили свою похоть.
В зале были заняты лишь два стола: за ближним к стойке гуляли рядовые легионеры, видимо только сменившиеся с дежурства и прямо в доспехах закатившиеся в кабак. В дальнем углу расположилась группа центурионов Второго. Катон узнал пару лиц. Один из сидящих посмотрел на вошедших, и по его широченной физиономии тут же расплылась радостная улыбка.
— Макрон, дружище! — взревел он так громко, что даже шлюхи подпрыгнули на своей лавке и изумленно воззрились на крикуна. — Греби-ка с твоим приятелем к нам, выпьем вместе.
Когда все сидевшие за столом потеснились, впуская вновь прибывших в свой сплоченный кружок, Макрон провел церемонию представления.
— Парни, это мой оптион, его имя Катон. Катон, могу тебя заверить, что эти пропитанные вином обормоты представляют собой цвет и гордость нашего доблестного легиона. Будь здесь света побольше, ты и сам бы смекнул, что к чему. Пожалуйста, познакомься с Квинтом, Бальбом, Сципионом, Фабием и Парнезием.
Римляне, по большей части уже основательно нагрузившиеся, подняли затуманенные глаза и приветственно покивали.
— Славная компания, — сердечным тоном продолжил Макрон. — Я тянул с ними солдатскую лямку еще до того, как они — один за другим — были представлены к повышению. А нынче, гляди, все мы, и я в том числе, вышли в центурионы. Уверен, что в один прекрасный день к нам присоединишься и ты. Если, конечно, доживешь. Я прав, парни?
Парни дружным ревом выразили согласие, и Катон, чтобы поменьше робеть в столь крутом обществе, поспешил угоститься вином. Оно оказалось сущей кислятиной, видимо не нашедшей в Галлии сбыта, и юноша невольно поморщился, сделав первый глоток.
— Пробирает? — ухмыльнулся Бальб. — Самое то, когда собираешься подвалить к шлюхе.
Катон согласно кивнул, хотя он, собственно, ни о чем этаком вовсе не думал. Шлюхи как таковые, особенно второсортные, подобные тем, что дремали у стойки, никогда его не привлекали, да и тоска по Лавинии была еще очень сильна. Но вот для того, чтобы заглушить эту тоску, требовалось, конечно, напиться.
После нескольких кружек кислого, но, похоже, и впрямь забористого напитка у него перед глазами все поплыло, а когда он закрыл их, стало лишь хуже. Нужно было на чем-то сосредоточиться, и взгляд юноши метнулся к столу, где гуляли простые легионеры. Только простые ли? Ведь на каждом из них красовались новехонькие пластинчатые доспехи.
Катон поскреб пальцем тунику Макрона.
— Есть ли прок в этих штуковинах, командир?
— Штуковинах? Каких еще штуковинах?
— Ну, железяках, которые понавешаны на тех вон парнях. Вместо кольчужных колец.
— Это, сынок, доспехи нового образца. Скоро у всех солдат будут такие.
Парнезий приподнял голову, покоившуюся на столе, и меланхолически пробубнил:
— Пластинчатые доспехи — мечта каждого легионера. Надеваешь их, на… я имею в виду, на себя, и ты в полном дерьме!
— Не обращай на него внимания, — прошептал Макрон Катону.
— Он у нас, чтоб ты знал, интендант.
— Я так и понял.
— Эй! Парни! — крикнул Макрон через зал. — Кто-нибудь… подойдите-ка к нам. Нашему оптиону охота полюбоваться, что вы там на себя нацепили.
Легионеры переглянулись. Тон приглашения, по их мнению, был грубоват. Наконец один солдат недовольно ответил:
— Нечего тут командовать. Кабак не казарма, а мы сейчас не на службе.
— О, вот те раз, ни с того ни с сего пошла вонь! А ну, оторвали от лавок свои ленивые задницы и живо сюда! Я к кому обращаюсь?
Легионеры, один за другим, неохотно поднялись со своих мест и подошли к оживившимся командирам. Мысль устроить маленький смотр явно взбодрила уже осовевших от выпитого вояк.
— Как все это носится? — спросил Макрон, выбираясь из-за стола и скептически озирая необычное снаряжение.
— Неплохо, командир, — ответил легионер, который первым подчинился приказу. — Эти доспехи легче кольчужных. И попрочней, ведь пластины сплошные.
— А с виду полное барахло. Двигаться эта хрень не мешает?
— Панцирь гибкий, командир. Приспосабливается к движениям.
— Да ну?
Макрон подергал одну из пластин, потом зашел со спины, задрал плащ.
— Крепится с помощью этих пряжек, как я понимаю?
— Так и есть, командир.
— А легко ли их одевать?
— Ничего сложного, командир.
— Они дорогие?
— Дешевле кольчужных.
— А как же так вышло, что вы, пареньки из Двадцатого, получили их первыми? Вроде бы в настоящие битвы-то вас еще не совали.
Центурионы засмеялись, тогда как легионер покраснел от обиды.
— Не могу знать, командир. Я всего лишь солдат.
— Перестань называть его командиром, — прошипел самый рослый из рядовых.
— Сейчас это вовсе не обязательно.
— Но он ведь и впрямь командир.
— Да, но не твой. И ты не в строю. Мы сейчас не на службе, и центурионы других легионов нам не указ.
