– Мне пора идти, – негромко промолвила Дарья, деликатно высвободив свою руку из пальцев юноши. – А то могу от княгини нагоняй получить. Прощай покуда.
Дарья шагнула к четырехугольному широкому лазу в деревянном полу башни.
– Мы еще увидимся с тобой? – окликнул ее Горяин.
– А ты этого хочешь? – оглянувшись, спросила Дарья с лукавой улыбкой.
– Конечно, хочу! – выпалил Горяин. – Ты такая красавица!
– Видел бы ты мою княгиню, – сказала Дарья. – Вот она-то истинная красавица! Не то, что я.
– Я буду ждать тебя сегодня вечером у дверей в эту башню, – проговорил Горяин, чуть подавшись к Дарье. – Придешь?
– Приду, – после краткой паузы ответила Дарья. – Токмо ты жди меня не у дверей, а на ступенях лестницы у первого поворота. Приходи, когда стемнеет совсем. Моя госпожа после ужина не сразу спать ложится, но любит почитать книгу перед сном. Вернее, это я ей книгу читаю.
– Так ты еще и грамотная! – искренне изумился Горяин, который лишь недавно выучил славянскую азбуку, но складывать буквы в слова пока еще не умел.
С Горяином чтением и письмом занимался тиун Архип, повинуясь воле Самовлада Гордеевича.
– Ну, разумеется, грамотная. – Дарья чуть вскинула свой точеный подбородок. – Я же боярская дочь как-никак! А ты разве грамоте не обучен?
– Обучен, – ответил Горяин, нагнав на себя серьезный вид. – Токмо в меня эту грамотность вбивали силой, поэтому я читаю плоховато и пишу с ошибками. Я же все-таки воин, а не писарь.
* * *
После первого вечернего свидания Горяин в последующие два дня вновь встречался с Дарьей на ступенях угловой башни в поздний час. Давыд Гордеевич как-то завел разговор с Горяином, мол, ему удалось заинтересовать кое-кого из здешних бояр, имеющих дочерей в самом соку, возможностью породниться с древним родом Самовлада Гордеевича.
– Тебе, племяш, надо будет повидаться с некоторыми из смоленских бояр, – молвил Давыд Гордеевич. – Так сказать, себя показать. Потом смотрины боярышень тебе устроим. То есть все будет так же, как в Дорогобуже. Однако с одним отличием: тебе непременно придется выбрать какую-то из боярышень себе в невесты. После этого состоится обряд помолвки.
– Ничего этого не нужно, дядюшка, – возразил Горяин. – Я уже нашел себе невесту. Ее зовут Дарья.
– Когда же ты успел, пострел? – удивился Давыд Гордеевич. – Кто такая эта Дарья? Где ты с ней познакомился? Выкладывай все начистоту, племяш! Это дело не шуточное.
Горяин охотно рассказал Давыду Гордеевичу все, что ему было известно о Дарье, о том, где и когда они впервые встретились, что она полюбилась ему с первого взгляда.
– Ты сам увидишь, какая она прелесть, дядюшка! – восторженно молвил Горяин. – Я завтра же сведу тебя с ней.
– А девушка-то любит ли тебя, увалень? – промолвил Давыд Гордеевич. – Ты ее об этом спрашивал?
– Не спрашивал, – ответил Горяин. – А зачем спрашивать, ежели и так все видно. Я знаю, что Дашутка всерьез увлечена мною.
Давыд Гордеевич спрятал в усах добродушную усмешку и потрепал племянника по густым вихрам.
Утром следующего дня Дарья, придя на свидание с Горяином, была удивлена тем, что он повел ее не на смотровую площадку угловой башни, а в одну из светлиц, отведенных для свиты дорогобужского князя. Увидев там Давыда Гордеевича, Дарья сильно смутилась и хотела было убежать, но Горяин удержал ее, коротко объяснив, в чем дело.
– Вот, милая моя, говорю тебе при дяде моем, что имею желание взять тебя в жены, – промолвил Горяин, глядя девушке в очи. – Скоро мне обратно в Дорогобуж возвращаться, поэтому и спешу объясниться с тобой, лада моя. Ежели и я люб тебе, тогда давай честь по чести объявим о нашей помолвке. Ежели ты не желаешь идти замуж за меня, то скажи об этом прямо и сейчас же.
Видя, что Дарья стоит, опустив глаза и храня молчание, Давыд Гордеевич пришел ей на помощь.
– Не тушуйся, милая, – сказал он. – Коль хочешь подумать, скажи, сколько времени тебе надобно для этого. Это я тороплю Горяина с поиском невесты, выполняя волю отца его. Я уже подыскал для племянника своего несколько боярышень на выданье здесь, в Смоленске. Но Горяин ни с одной из них не желает встречаться, о тебе он мечтает. Вот я и настоял, чтобы он свел меня с тобой, Дашенька. Лет-то тебе сколько?
– Семнадцать будет через три месяца, – не глядя на Давыда Гордеевича, негромко ответила девушка.
– Тебе, наверно, нужно сначала с отцом посоветоваться, прежде чем давать Горяину окончательный ответ, – проговорил Давыд Гордеевич. – Отец твой, может, уже другого молодца в мужья тебе прочит. Так ли, красавица?
– Из трубчевских бояричей ко мне многие сватаются, – промолвила Дарья, по-прежнему смущенная вниманием к ней Давыда Гордеевича. – Токмо никто из них мне не по сердцу, а отец меня не неволит. Горяин мне нравится, но ежели вести дело к помолвке, то ему непременно нужно в Трубчевск съездить к моему отцу.
– Не сомневайся, милая, – сказал Давыд Гордеевич. – Я сам свожу Горяина в Трубчевск, коль ты обнадежишь его своим согласием. Видишь, как он сохнет по тебе. Очаровала ты его, красавица.
Дарья бросила быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц сначала на Горяина, потом на Давыда Гордеевича.
– Горяин мне люб, – вымолвила, наконец, Дарья, зардевшись густым румянцем. – Я согласна выйти за него замуж.
– Вот и славно! – обрадовался Давыд Гордеевич. – Вот и умница! Ну, племяш, счастлива твоя судьба, коль такая красавица глаз на тебя положила! Рад за вас, дети мои.
Горяин, переполняемый радостным восторгом, подхватил Дарью на руки и закружился с нею по комнате. Девушка взвизгнула от неожиданности, ее длинная коса, свесившись почти до полу, в стремительном движении по кругу зацепляла своим концом то спинку стула, то край стола, то дверной косяк.
Глава шестая
КНЯГИНЯ СЕРАФИМА ИЗЯСЛАВНА
Для княгини Серафимы Изяславны Дарья была не просто служанкой, но скорее самой близкой подругой, поскольку они вместе росли и подружились еще в детстве. Княгиня Серафима была всего на полгода старше Дарьи. Никаких тайн между ними не было. Вот почему княгиня Серафима в тот же день узнала о намерении Дарьи выбрать себе в женихи одного из гридней дорогобужского князя. Княгиня Серафима пожелала сама взглянуть на Горяина.
Это случилось после полуденной трапезы опять же в светлице Давыда Гордеевича.
На этот раз сильнейшим волнением был объят Горяин, ожидая вместе с дядей появления княгини Серафимы. Ждать им пришлось недолго.
Серафима Изяславна пришла вместе с Дарьей. При виде супруги мстиславльского князя Горяин буквально лишился дара речи.
Юная княгиня блистала поистине неземной красотой. Ее мать была восточных кровей, отец же был русич. Поэтому в облике Серафимы Изяславны как бы смешались два типа красоты: восточный и славянский. Княгиня была довольно высокого роста, имела прекрасное сложение, это подчеркивалось ее длинным шелковым платьем нежно-голубого цвета с замысловатыми узорами у ворота и на рукавах. Темно-каштановые волосы княгини были заплетены в две косы, которые были уложены в красивую прическу, напоминающую корону. На ее гибкой белой шее поблескивали ожерелья из разноцветных драгоценных камней. Мелкие темно-красные рубины и сиреневые аметисты переливались гранями на заколках, скрытых в волосах Серафимы Изяславны.
Лицо княгини имело форму совершенного овала. Белизна ее довольно высокого лба подчеркивалась плавным изгибом черных бровей, длинные края которых чуть загибались ближе к вискам, напоминая крылья ласточки в размахе. Темные очи княгини имели ярко выраженный миндалевидный разрез. У нее были очень густые изогнутые ресницы, которые прекрасно контрастировали с ослепительно-белыми белками ее глаз. Небольшой прямой нос княгини не имел ни малейшего изъяна. Столь же прелестны были и ее алые красиво очерченные уста. Подбородок и щеки княгини имели мягкую прелестную округлость, как бы дополняя своими линиями дивное совершенство этих поистине божественных черт.
Глядя из-за плеча княгини на пребывающего в сильнейшем смущении Горяина, Дарья поглядывала на него с горделивой полуусмешкой на устах. Ее взгляд говорил юноше: мол, я же предупреждала тебя, что моя госпожа – красивейшая из женщин!
Давыд Гордеевич и Горяин отвесили княгине почтительный поклон.
– Мне небезразлична судьба Дарьи, которую я знаю с младых лет, – заговорила Серафима Изяславна, усевшись на стул. – Поэтому я здесь. Расскажи-ка мне про отца этого юноши, боярин. – Княгиня взглянула на Давыда Гордеевича, сидевшего у стола. – И о нем самом что-нибудь поведай. Ведь ты, кажется, его родной дядя.
– Истинно так, княгиня, – сказал Давыд Гордеевич, не меньше Горяина восхищенный внешней прелестью Серафимы Изяславны. Это восхищение несколько путало мысли в голове у Давыда Гордеевича.
По этой причине он начал свой рассказ чуть издалека, поведав сначала о своем отце и деде, а уж потом перешел на повествование о своем старшем брате и о своих родных племянниках.
