— Там стражники за тобою, Айер, пришли, рекут, сам градоначальник тебя видеть желает. Я дверь им пока не отворяю, мол, занемог хозяин, отдыхает, нет, упёрлись, как ослы хорезмские.
— Уходите с мальцом, быстро, — молвил Айер, — вам в Ростов-град с особой вестью попасть надобно.
— Нет, Айер, — упрямо возразил Сила, — я шибко приметен, далеко не уйду, а вот задержать да на себя отвлечь тех стражников смогу. Уходи ты с мальцом! — вдруг решительно воскликнул всегда покорный Сила и быстро вышел из горницы. У входа послышался его весёлый и беззаботный говор, а потом что-то сильно стукнуло, громко треснуло, и кто-то закричал. Айер схватил мальца за руку и быстро повлёк его в глубь дома. По пути он сбросил одежду, подхватил в кладовой ветхий халат, стоптанные ичиги, а на голову напялил грязный тюрбан. Он открыл толстую деревянную ляду в подпол, спустил туда мальца, а потом влез сам. Едва оказавшись в подполе, изо всех сил потянул вервь, продетую в щель между толстыми досками, и на вход с шумом обрушился ряд полок, завалив весь пол небольшой кладовой.
— Сюда, Ероха, — позвал из темноты голос Айера, — тут для такого случая мы с Силой прокопали ход.
Проползли на четвереньках в полной темноте и осторожно поднялись по деревянным перекладинам. Оказались внутри ветхой полуразрушенной постройки, видимо, когда-то бывшей овчарней или коровником. Вышли на пустынную улицу и побрели, грязные и жалкие, слепой старик и оборванный худой отрок с нечёсаными волосами. Мимо пронеслись, едва не сбив их, конные стражники.
— На пристань, кажется, поскакали, — тихо промолвил поводырь по-славянски.
— Реки только булгарской речью, я дедушка Муса, ты снова Еркинбей, они перекрывают пристань, значит, нам туда нельзя.
— Я знаю, куда нам идти, — прошептал Еркин, — только ведь надо подождать Силу.
— Нет, брат, богатыря нашего мы вряд ли дождёмся, — сжав плечо поводыря, тихо и печально промолвил старик. — Если он жив, то биться станет до последнего, чтоб нам дать время уйти.
Они сторожко побрели тёмными извилистыми улочками вниз, в сторону от сходящихся у града рек Идель и Кара-Идель. Наконец становились у ветхого домишки с прилепившейся к нему пристройкой из жердей, обмазанной глиной и коровьим навозом. Старое это жилище находилось почти на самой окраине. Путники немного постояли в тени раскидистой сосны и осторожно вошли в запущенный двор с полуразрушенной ветхой изгородью. Еркин мягко, как учили изведыватели, проскользнул на невысокое крыльцо, ступая по краям ступеней, чтобы не скрипели.
— Дядя Ильгиз, — позвал он, — дядя Ильгиз!
Айер сунул руку за полу халата, нащупав нож на верёвочной петле. Наконец раздались шаркающие шаги и кашель.
— Кто здесь? — спросил старческий голос. Свет сального светильника вырвал из темноты худощавую тень.
— Это я, Еркинбей, — как можно тише промолвил отрок.
— Еркинбей, мальчик, откуда? Ты же… — Старик обнял отрока и, роняя слёзы, что-то не то шептал про себя, не то причитал.
— Я не один, дядя Ильгиз, — прервал невнятный шепот старика малец, — нам нужна твоя помощь.
— Заходите, скорее!
— Как я счастлив, мальчик, что вижу тебя живым и на свободе, слава великому Тенгри! — наливая козье молоко в выщербленные глиняные пиалы, суетился старик. — Когда твоего отца и мать убили, а самого отдали в рабство, я чуть не умер от горя, я ведь знаю, что не зря отец дал тебе имя Еркин, что значит «свободный», «вольный». Ты никогда не сможешь жить в неволе. Я завёл коз и овец и стал копить деньги, чтобы выкупить тебя из рабства, но вскоре узнал, что тебя увезли в Идель.
— А я почти каждый день вспоминал тебя, дядя Ильгиз, как ты учил меня ездить на лошади.
— Я старался научить тебя любить и понимать это красивое животное, мой мальчик.
— Нам нужно незаметно выйти из города, почтенный Ильгиз, — прервал говорливого старика Айер, прихлёбывая молоко и отламывая кусочек пресной лепёшки.
— Ты мусульманин, чужестранец? — косо взглянул на тюрбан изведывателя старик.
— Точно такой же, как и ты, брат Ильгиз, — подмигнул незнакомец, — особенно тогда, когда поминаешь Великого Тенгри.
— Этот человек спас мне жизнь, дядя Ильгиз.
Старик задумался.
— Когда сегодня я гнал своё небольшое стадо домой, ко мне подъезжали стражники и спрашивали, не встречал ли я кого из чужеземцев. Особенно их интересовал какой-то пожилой купец из урусов.
— Они искали только купца или… — изведыватель на миг запнулся, — мальчика и батыра с голубыми очами? — спросил Айер.
— Ни про мальчика, ни про батыра они не спрашивали, похоже, им нужен только купец.
— Послушай, хозяин, мы с тобой почти одного роста, давай поменяемся одеждой.
Старик усмехнулся.
— Зачем тебе моя рвань? Я найду для гостя что-нибудь получше. — Ильгиз встал.
— Почтенный Ильгиз, мне нужна как раз эта одежда.
Сила, прикидываясь верным слугой своего господина, не отворял ворота. Вначале он говорил, что купец отдыхает, потом, что никак не может его разбудить. Но длилось сие недолго, и часть стражников, к коим подоспела подмога, полезла через дувал, а вторая стала ломиться в ворота, выбивая их чем-то тяжёлым. Сила рычал, как медведь, на которого навалились собаки, и раскидывал стражников, перебрасывая некоторых обратно через дувал. Стрелки в горячке схватки несколько раз натягивали свои луки, но всякий раз грозный окрик сотника заставлял опустить оружие.
— Батыра взять живым! Быстрее арканы и сети сюда! — повелел он разгорячённым воинам. — Такой удивительный батыр много денег стоит, очень много! — говорил сам себе сотник, с горящими очами наблюдая необычную схватку. Но Сила вовремя заметил опасность. Раскидав пятерых дюжих воинов, он рванулся внутрь дома. Стражники радостно закричали и бросились вслед за батыром. Сила стал спиной к столбу, на который опирались перекладины большого полукруглого помещения, и в разорванной рубахе продолжал, будто снопы на гумне, укладывать своих противников. Когда же их скопилось много, и они с верёвками, сетками и арканами окружили Силу плотным кольцом, он совершил неожиданное: двумя руками ухватившись за толстый столб, одним движением вырвал его…
Мало кто из стражников успел выскочить в открытую дверь. Грохот, треск, туча рыжей пыли, и потолок рухнул вместе с крышей и всем скарбом, что скопился за многие лета под крышей, придавив с десяток стражников.
Когда градоначальнику сообщили, что воины тайной стражи так и не смогли взять ни старого купца Аурайя, ни его замечательного помощника, он злорадно усмехнулся.
— Так этим гордецам и выскочкам из тайной стражи и надо, а то несут себя выше градоначальника. Видите ли, они подчиняются самому хану!
— Сотник тайной стражи просит дать людей, чтобы поскорей разобрать завал, там ведь половину их воинов придавило, может, кто ещё жив… хотя вряд ли, — с сомнением покачал головой начальник городской стражи, — а у меня лишних людей нет.
— Собери всех бродяг и должников, чтобы до захода солнца всё было разобрано, а погибшие, как положено по новой вере, преданы земле, кстати, извести об этом муллу, — распорядился градоначальник.
Встревоженная, быстрой походкой, от которой птичьими крыльями разлетались полы её расшитой накидки, Лайпи вошла в покои мужа.
— Дорогой, по городу идёт слух, что стража убила батыра Силу, это правда? Зачем ты приказал это сделать?
— Я тут ни при чём, это тайная стража. Они решили, что купец Аурайя вражеский лазутчик и хотели взять его, но ничего не получилось. Батыр отбивался от них, а потом разрушил дом и все, в том числе и большинство этих идиотов из тайной стражи, погибли под обломками жилища. Теперь их сотник требует от меня людей, чтобы разобрать завал.
Женщина заметалась по помещению будто вольное животное по клетке. Она заламывала руки, словно пыталась что-то сказать.
— Успокойся, Лайпи, мне тоже жаль этого батыра, он мне здорово помогал, когда приезжали большие люди и их нужно было развлечь и удивить. Да и не верю я, что почтенный купец Аурайя лазутчик, скорее на него наговорили те купцы, что давно здесь торгуют мехами.
— А что, тайная стража верит всем доносам подряд? — возмутилась жена градоначальника.
— Верят? Да они набрасываются на такие доносы, как собаки на кости, чтобы показать своё радение о безопасности хана и государства. — Градоначальник задумчиво прищурил очи, глядя куда-то перед собой. — Представляю, как этот урус раскидывал стражников, я бы многое дал за то, чтобы увидеть эту схватку! Но что поделаешь…
— Господин! — возник на пороге слуга. — Там посыльный от начальника городской стражи.
— Что случилось? — вышел к нему градоначальник.
— Господин, — доложил посыльный, — всё сделано, раскопали тринадцать тел и… одного живого.
— Кто?
