Амвросий привычным движением скрестил жилистые руки на груди. Слушал едва дыша. Всеми красками рисовало воображение великую битву. Оглушительно били аварские барабаны. Стучали копыта тысяч коней. Грохотали удары. Лились рекой боевые кличи, умирая в стонах.
– Понадеялся Даврит на конное войско. В теснинах биться не стал. Забыл, что степное колдовство в поле великую силу имеет. Пока рубили наши воины венедов, гепидов да хорватов, маги кагана сотворили великое зло. Конные полчища железных людей, так что и кони в латах, возникли за спинами отважных склавин. Ударили подло, в спины! Взяли в кольцо!
Идарий вздрогнул и посмотрел на Амвросия широко раскрытыми очами. От волнения юный римлянин покусывал средний палец. Ноздри мальчика раздувались. Низкие брови приподнялись. Без единого звука слушали молодые бойцы рассказ бывалого воина. Вторяк в ужасе закрыл опухшие глаза ладонью. Наклонил печальную голову: ярость сменялась в ней ужасом и горем. Беляв напряженно глядел на старика. Дубыня съежился, пряча остриженную голову в плечи.
– Говорят весь день не смолкали аварские барабаны. Приказал так поганый Баян, чтобы мы навсегда запомнили эту битву, – негромко добавил Стоян.
– Страшные это были звуки! – продолжил Вепрь, перейдя на полушепот. – Прежде никогда не стучали авары в тяжелые барабаны весь день, а лишь перед битвой. Ужас хотели посеять в рядах склавин! Перун дал силы нашим воинам. До темноты рубились они в кольце врагов. Остатки войска отошли в табор. Там и была конечная сеча. Всю ночь она шла. Много добычи взяли авары. Большой пир устроили они в честь своей удачи. Щедро наградил каган подлых колдунов, принесших ему победу. Одному дал золотую маску и двадцать жен, другому – пять серебряных кувшинов полных византийских монет.
– Сколько же пало склавин и кто выжил? – спросил Светлан.
– Много… Очень много отважных сынов полегло… До ночи гнали авары остатки союзного войска. Немало еще порубили. Большое число взяли в плен. Мало кто схоронился в лесах. А лучшие воины почитай все пали. Спаслись сотник дружины Даврита Избыгнев да гот Эрманрих с немногими соплеменниками и гуннами. Князь ливичей Любим попал в плен. Тяжка его доля!
– Как!? – воскликнул Беляв.
– Скрутили его авары веревкам. Не смог он вырваться, да и мало кто из дружинников его спасся. Все почитай пали! Лучников колдовские железные конники первыми смели, а начальника их Божидара живым захватили. Всего, пленили авары несколько тысяч. Не скажу сколько наших воинов полегло! Все поле усеяно телами. Вот воронью то пища! Тризну не справляли… Некому… Только Всегорд справил… Горькая то была тризна, горше обычного…
– Каковы же потери аваров? – поинтересовался юный римлянин.
– Велики и они! – вздохнул седой рассказчик.
Стоян удивленно посмотрел на паренька так необычно задавшего вопрос. Размышлял недолго. Сразу все понял. Протянул улыбаясь:
– Ты и есть римский мальчик? Верно? Сам вижу. Твой отец вместе со Всегордом? Добрый он воин и в седле держится крепко. В городище Магуры они теперь. От аваров отбиваться решили.
Амвросий просиял. «Значит и мне туда нужно!» – сказал он себе.
– Мысль у воеводы такая: крепости наши родовые и княжеские камнями на дороге аваров встанут, а малые отряды шипами в тело врага войдут. Каган давно дани требует. Давно нас подвластными объявил. Но тому не бывать. Как пришел он, так и уйдет! А уж мы крови аварской попить сумеем. Из лесов и болот, во тьме и при огне встанем да покоя степнякам нигде не дадим. На то воля Перуна.
– Что же нам делать? – спросил Беляв.
– При нас оставайтесь, а после домой вернетесь. Каждого в свое племя отпущу, едва авары сгинут. Если сородичей встретите с ними пойдете. Но пока безопасней вам с нами будет. Все же сообща легче.
– Подумать надо, – рассудительно сказал Идарий.
– Неволит вас не станем, – кивнул Вепрь.
Вечером ребята собрались на совет. Только Вторяк, Амвросий и Идарий решили дальше идти к городищу Магуры. Остальные мальчики постановили присоединиться к отряду Стояна, уходившему на запад. Долго спорил и убеждал Идарий. Все было зря. Большинство не хотело рисковать впустую, пробираясь по краю засеянному аварскими шайками. Юный римлянин твердо решил не оставлять друга. Вторяк колебался. Он то загоралсь желанием биться с захватчиками, то терялся не зная, стоит ли рисковать. Лишь доводы кровной мести, приведенные сыном кузнеца, убедили его.
– С вами иду! Отомщу за дядю, – грозно кивнул Вторяк.
Утром трое мальчиков покинули стоянку древовичей.
Позавтракали путники высохшей дикой вишней и хлебом. Набрали воды в ручье под ивами. В сочной траве пробежала лиса вынюхивая мелкую живность. Проскочив к высокому тополю она с опаской посмотрела на ребят. Взвалив на плечи скарб и оружие они неспешно побрели дальше. Лес вскоре принял их в родные объятья. Под зеленой защитой Лешего было не так опасно как на открытом месте.
– Волков бы поостеречься надо, – пропыхтел Вторяк. Утер пот: – Раньше нас больше было, теперь… Вместе держаться будем.
– Верно, – поддержал Амвросий.
– И костер всегда нужен…
– Да, – сухо согласился Идарий.
Стучал дятел. Перекрикивались множеством голосов птицы. От скрюченного дерева тропа повела мальчиков дальше. Пробивавшееся сквозь ветви солнце подсказывало направление. Воздух был свеж и лёгок. Мелькали рыжими стрелами белки. Они то пролетали по земле, то взметались по стволам деревьев. Шелестела под ногами прошлогодняя дубовая листва. Копошились в серых горках жилищ муравьи.
Остановились передохнуть. Амвросий облизнул соломинку и сунул ее в муравейник. Товарищи последовали его примеру.
– Кусайте, кусайте… – приговаривал Вторяк.
– Хорошо! – причмокнул Идарий.
Приятно было почувствовать на стебельках травы кисловатый вкус оставленный муравьиными атаками. «Италийские лимоны должно быть такого же вкуса. О них столько рассказывал Валент. Вот бы попробовать и их! Не даром Эмилиан Сицилийский пишет в своем романе, что они защищают от многих ядов», – подумал юный римлянин, мечтательно улыбнувшись. Вновь сунул соломинку в муравейник.
Заночевать мальчики решили возле болота. С наслаждением обобрали они несколько черемух. Наелись сладковатых, немного терпких и вяжущих ягод. Дразнясь как маленькие показывали друг другу синие языки. Смеялись почерневшими от сока зубами. В животе подстреленной Идариеим серой цапли нашли пару мелких рыбин. Чудом одна из них оказалась еще жива. Вторяк отпустил ее в мутную воду.
– Дар богам, – уточнил он. Прошептал молитву: – Водяной, духи воды и болота, оберегите нас. Будьте терпеливы и не гневайтесь, а мы не нарушим ваших законов и покоя.
«Уж это поможет», – скептически заметил Амвросий про себя. Он больше не верил в русалок и не боялся водных духов. Выше всех стоял для него отныне громоносный Перун. Что значили в сравнении с его силой пугающие звуки болот? Какая стихия могла сравниться с ударами его молний? Но превыше этого была сила духа, что давал своим сынам Громовержец. Без нее нельзя было победить, без нее человек не мог встать вровень с богами – так учили волхвы.
Идарий опустился на песок. Достал нож. Принялся обдирать птицу. Остальные набрали веток и разожгли огонь. Добычу запекли на углях. Ловили голодными носами манящий запах. Глотали слюну. Разделили поровну готовое мясо, суховатое и жесткое. Амвросий рвал зубами горячие куски. С наслаждением обглодал он длинную шею птицы. Вторяк шмыгал носом и пыхтел от удовольствия.
– Хорошо! – вздохнул он закончив. Похлопал себя по раздувшемуся животу. Рыгнул. Повторил довольно: – Хорошо! Славный был день. Пусть боги пошлют нам добрую пищу в дороге.
Юный римлянин кивнул остриженной головой.
– Это как выйдет… – замялся Идарий.
– Ты о чем это? – наморщился племянник Даврита.
– Завтра быстрее пойдем. Время не ждет. Болото обогнем и сразу напрямик через лес. Торопиться нам надо.
«Пусть так», – сказал себе равнодушно Амвросий. Не хотелось больше ни о чем думать.
Солнце спряталось за горизонтом. Над камышами и кочками встал желтый полумесяц луны. Загорелись бесконечные звезды. Ночь выдалась прохладной. Бросили побольше веток в огонь. Спали крепко, прижавшись друг к другу, не слыша назойливых комаров и голосистых жаб. Только оружие не выпускали из рук.
Поднялись путники рано. Смололи на камнях корни камыша. Испекли побольше лепешек. Затушили костер. Сквозь отступающий туман побрели дальше. Вторяк на минуту отлучился по нужде в заросли и натолкнулся на жирного гуся. Птица зашипела и попыталась взлететь, но мальчик пробил ей крыло копьем и отсек голову. С ликующим криком выбежал племянник князя на берег, где поджидали товарищи. Еды должно было хватить на два дня.
К вечеру болото превратилось в озеро. Заночевали у воды подле рябин. Снова пекли мясо, слушая бравое хвастовство круглощекого охотника. Амвросий прошелся по берегу но ничего не отыскал. Решили опять приготовить лепешек из кореньев. Ночь провели плохо: голос волка напугал ребят. Сменялись поочередно у огня. Пока двое спали, третий оставался на страже.
