Прошлой зимой Тифани и Жоко взяли ее с собой к Кристьену и сказали, чтобы она шла с ним. Тот отвел Эстель в шикарный дом рядом с Лувром, такой большой и прекрасный, каких она и представить себе не могла. Кристьен и какая-то женщина вымыли девочку, побрызгали ей волосы духами и одели ее в красивое синее платье – Эстель никогда в жизни не носила такого – с золотой звездой спереди. Они сказали, что это Вифлеемская звезда, а потом объяснили, что она должна играть в игру, изображая Марию Магдалину. Ля Росса слышала это имя, но не знала, что оно означает. Ей объяснили, что Магдалина была близким другом Иисуса. Потом ее отвели в огромную спальню. Там был мужчина в длинном белом балахоне и с короной из терновника на голове, хотя шипы на ней оказались ненастоящими и не могли его поранить. Он опустил ноги в серебряную чашу с водой, и ей сказали вымыть ему ноги волосами.
Эстель отказалась.
Остального она не помнила, хотя иногда ей снились сны, страшные сны. Она никому не рассказывала об этом. Тифани не спрашивала, что с ней случилось, но Эстель чувствовала, что мать знает. Гриманду она тоже ничего не говорила. Ее отвели к Пикару во второй раз, но девочка убежала от него и три дня жила с крысами.
– Когда я ушел, они все были живы, кроме турка, – услышала она голос Жоко. – Больше я ничего не знаю. Спросите Эстель, она осталась там.
От страха девочка не могла пошевелиться. Кристьен тем временем подошел к двери в комнату, где она находилась. В своем зеленом камзоле он был похож на лягушку, лицо у него было еще противнее, чем голос, а улыбка – и того хуже.
– Как поживает наша маленькая Магдалина? – спросил он, входя в комнату. – Прелестна, как всегда. Хотя ванна не помешала бы.
Эстель отступила в кухню. Рука ее скользнула к ножнам на поясе, но потом девочка вспомнила, что отдала нож Гриманду, чтобы не пораниться, спускаясь по дымоходу. Тогда она схватила со стола нож для разделки мяса. Его рукоятка была такой длинной, что ее пришлось держать обеими руками.
– Положи на место, – сказала Тифани. – Он просто хочет тебя расспросить о том, что было утром. Расскажешь, и я куплю нам обеим новые платья.
– Не нужно мне никакого платья! – огрызнулась Ля Росса.
– Она неравнодушна к Гриманду, – объяснила ее мать гостю.
– У меня только один вопрос, мой маленький дикобраз.
Кристьен пытался ее умаслить. Эстель почувствовала, как ее желудок выворачивается наизнанку.
– Я не стукачка, – заявила она.
– Рад это слышать, – улыбнулся Пикар. – Никто не любит стукачей. Они делают гадости друзьям, а я, наоборот, прошу тебя помочь. Жоко говорит, что в доме была благородная дама по имени Карла. Помнишь?
– Гриманд заставил Жоко есть дохлую собаку.
– Я не сомневаюсь, что ему это доставило удовольствие. Но что случилось с Карлой, когда Жоко ушел?
– Меня тоже прогнали, а это нечестно. Я была храброй. Даже Карла сказала, что я была храброй.
– Карла права, ты очень, очень храбрая. А где она была?
– Сидела на улице, на стуле. А потом я убежала от мальчишек.
Малыш Кристьен поджал губы. Он был явно разочарован.
– А зачем это вам? – спросила Эстель.
Пикар посмотрел на нее, и она крепче сжала нож.
– Карла – важная дама. Люди, которые ее любят, хотят знать, что с ней случилось. Они за нее волнуются, – объяснил он.
– Какие люди?
– Ну, в первую очередь муж. Понимаешь, он влиятельный и богатый господин. И заплатит много золота, чтобы ее найти. И еще больше, чтобы вернуть. Это называется выкуп.
Эстель заколебалась. Ей не нравилось, что Гриманд привел Карлу к себе. Может, этой даме лучше быть у себя дома, вместе с господином, который ее любит? Малыш Кристьен служит господам. А Гриманд любит золото. Вроде все правильно, только в животе все равно противно.
– И этот господин даст золото Гриманду? – уточнила девочка.
– Конечно. Много золота – если Гриманд знает, где она. Шевалье будет счастлив, Карла тоже будет счастлива, а Гриманд – больше всех.
– Карла с Гримандом, в Кокейне, у него в доме. У нее в животе ребенок, – ответила Ля Росса.
– Откуда ты знаешь?
– Я пошла за ними. Видела, как она входила в дом.
– И Гриманд не обижал ее?
– Нет. Он был с ней добрым. Сказал всем, что она их новая сестра.
– Что я вам говорил? – послышался из спальни дрожащий голос Жоко, за которым последовал стон. – Вот почему он от меня избавился! Инфант у нас влюбчивый. Она его очаровала.
– Не смеши меня. Он влюблялся только один раз, и это была я, – откликнулась Тифани.
– Попридержите свои грязные языки, – сказал им обоим Кристьен.
Потом он повернулся к Эстель и снова улыбнулся. У нее по спине побежали мурашки.
– Думаешь, Гриманду понравилась Карла? Он ее полюбил? – спросил Пикар.
Девочка ненавидела эти вопросы. Она не сомневалась, что Гриманд влюбился в Карлу.
– Разве ей можно верить? – Тифани пристально смотрела на дочь.
– Я сказал вам заткнуться! – рявкнул Малыш Кристьен. – Эстель! Ответь, Гриманду понравилась Карла?
– Не знаю. Наверное.
– Хорошая девочка, – улыбнулся Кристьен. – У тебя будет два платья.
– Не нужны мне никакие платья!
– Тогда все три достанутся мне, – заявила Тифани. – Я сама куплю, если не возражаете. – Она протянула гостю руку. – Сегодня нам не досталось ни су, и мы хотим свою долю, три доли за ночное дело и еще за сведения. В конце концов, это я тебя туда пристроила. – Мать посмотрела на Эстель. – Это была моя идея.
– Точно, – отозвалась ее дочь. – И посмотри, что из этого вышло.
Пикар вышел из кухни, а за ним и Тифани. Девочка бросилась к двери и успела увидеть, как Малыш Кристьен вручил ее матери золотой экю и прижал палец к губам, предупреждая протесты.
– Потом будет больше, – пообещал он. – Гораздо больше. Сидите дома, пока я не вернусь. Все.
Когда входная дверь за ним захлопнулась, Эстель почувствовала такое облегчение, что ноги у нее задрожали, и она свернулась калачиком на овчине возле холодного очага. Ей по-прежнему было не по себе, но она не могла понять причину этого. Теперь Гриманд получит золото, а Карла поедет домой к своему шевалье. Что тут не так? А сама Ля Росса снова будет летать с драконом. Уже засыпая, она слышала, как мать жалуется Жоко:
– Кем он себя воображает, этот маленький сукин сын? Вечно недоволен. То ему мальчики слишком маленькие, то девочки слишком большие. Он спросил, не знаю ли я сумасшедшего, который на это способен, и я сказала. А чего он ждал, черт возьми? Нанять сумасшедшего и думать, что не будет никаких неожиданностей?
Когда Эстель проснулась, небо за открытыми окнами было серым и шел сильный дождь. Она встала с овчины. Ей хотелось выйти на улицу, пока не кончился ливень, и побегать под прохладными каплями. Дождь охладит ее, смоет грязь. В соседней комнате разглагольствовала Тифани, но Эстель не прислушивалась. Мать была одной из причин улизнуть из дома.
Войдя в спальню, девочка обнаружила, что Малыш Кристьен вернулся.
– Он меня сразу убьет, – говорила ему Тифани. – Даже стража никогда не совалась во Дворы.
– Вот поэтому они нас и не ждут, – сказал Пикар. – Все займет не больше часа. Тебе абсолютно ничего не угрожает. Кроме того, речь идет о Воинах Христа и отряде швейцарской гвардии, а не о шайке трусливых сержантов.
Эстель увидела, что рядом с входной дверью стоят два сержанта. Они никак не отреагировали на это оскорбление. Одного из них она узнала – всем было известно, что этот человек по фамилии Баро не брал взяток. Второй сержант зевнул и костяшкой пальца потер единственный уцелевший во рту зуб.
– Если не хочешь, чтобы он тебя видел, приведешь нас туда и сразу уйдешь, – продолжал Кристьен.
– Кстати, о трусах, – заметила Тифани. – А вы сами пойдете?
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Но в любом случае это не важно.
– Я отведу вас туда, – подал голос Жоко, – если хорошо заплатите.
– Ты и до двери не можешь дойти, – оскалилась ее мать. – Нет, я не пропущу такое зрелище даже за золотой ночной горшок с изображением короля. Можете на меня рассчитывать.
Эстель опять стало дурно – как при виде Кристьена. Они собираются сделать Гриманду что-то плохое. И не дадут ему много золота за то, чтобы Карла вернулась домой. Прямо этого не говорилось, но Ля Росса чувствовала их злобу, чувствовала ложь и предательство. Злость исходила из сердца Тифани. Почему она ненавидит Гриманда? Злость была и в глазах Пикара. Он тоже ненавидел Гриманда.
Эстель должна была предупредить друга.
– Очень хорошо, – сказал Малыш Кристьен. – Идем со мной, и ты все увидишь сама.
– Я так не могу. Мне нужно переодеться, – возразила Тифани. Ее взгляд говорил о том, что спорить бесполезно. – Как раз ливень утихнет.
Девочка прокралась к двери. Два сержанта посмотрели на нее.
– Куда это вы собрались, мадам? – спросила ее мать.
– Хочу выйти на дождь. Мне жарко.
– Жарко будет твоей заднице, когда я ее обработаю. Вернись на кухню.
