На мгновение Хидэёси, забыв, где находится, невольно залюбовался картиной мирной жизни. Женщина была совсем седой. Молодой человек отличался крепким телосложением, хотя на вид ему было лет семнадцать. Хидэёси не воспринимал этих людей как чужих, а уж тем более как врагов. Ему казалось, что он видит свою мать и самого себя, превратившегося в юношу.
— Матушка, что-то случилось. — Молодой человек настороженно поднял голову.
— Что такое, Москэ? — Мать приподнялась на циновке.
— Цикады почему-то перестали стрекотать.
— Зверек шарит около амбара, наверное.
— Нет! Он не подошел бы так близко к дому, когда горит свет.
Молодой человек, прихватив меч, выскользнул во двор.
— Кто здесь?
Хидэёси внезапно вышел из зарослей конопли.
Изумленный юноша уставился на него и не сразу смог заговорить.
— Что вы тут делаете? Я чувствовал, что тут кто-то есть. Вы — самурай из Касихары?
Хидэёси, ничего не ответив, обернулся и махнул рукой притаившимся спутникам.
— Окружайте хижину! Никого не выпускать, а кто выйдет, сразу же убивайте!
Воины мгновенно взяли хижину в кольцо.
— Стоит ли устраивать такое представление? — с усмешкой сказал Москэ. — Нас двое: моя мать и я. Зачем окружать наш дом? Что вы задумали, господин самурай?
Москэ стоял на пороге, на лице его не было ни растерянности, ни страха. Он держался хладнокровно, и, судя по его виду, ему не было жаль нежданных гостей.
Хидэёси сел на крыльцо и сказал:
— Нам нужно соблюдать осторожность, но мы не собираемся пугать или обижать тебя и твою матушку.
— Я вас не боюсь, а вот мать зря встревожили. Если вы хотите извиниться, то принесите извинения ей.
Юноша говорил смело и не походил на простого крестьянина. Хидэёси заглянул в хижину.
— Москэ, успокойся! Зачем ты грубишь самураю? — сказала старуха. Затем она обернулись к Хидэёси: — Не знаю, кто вы и почему пришли сюда, но мой сын далек от бурных мирских дел, он — деревенский парень и не умеет себя вести. Уж простите его, пожалуйста.
— А вы его мать?
— Да, господин.
— Вы говорите, что он простой деревенский парень, но по его речи и манерам трудно поверить в то, что вы обыкновенные крестьяне.
— Зимой мы промышляем охотой, а летом заготовляем уголь и продаем его в деревне.
— Но с каких пор? Уверен, что вы происходите из старинного рода. Я не вассал клана Сайто, мы с моими спутниками просто заблудились в горах. Мы не намерены ничем досаждать вам. Не соизволите ли вы назвать ваши имена?
— Господин самурай, вы говорите на наречии Овари. Вы действительно из Овари? — спросил Москэ, севший рядом с матерью.
— Да. Я родом из Накамуры.
— Из Накамуры? Мы с вами соседи, мы из Гокисо.
— Земляки, значит.
— Если вы подданный клана Ода, я все расскажу вам. Моего отца звали Хорио Таномо. Он служил князю Оде Нобукиё в крепости Когути.
— Странно! Если твой отец был вассалом князя Нобукиё, то и ты должен хранить верность князю Нобунаге!
«С этой встречей повезло», — обрадовался в душе Хидэёси.
Получив назначение на пост коменданта крепости Суномата, он повсюду искал одаренных людей, стремясь привлечь их на службу. Хидэёси не принимал опрометчивых решений, а внимательно присматривался к человеку, и если тот внушал ему доверие, то сразу же брал его на службу. А поручения давал ему лишь после того, как узнавал человека получше. Точно так же он действовал и выбирая себе жену. Хидэёси обладал даром отделять истинное от ложного.
— Неужели вы хотите, чтобы ваш сын потратил всю жизнь на охоту и торговлю углем? Доверьте Москэ мне. Понимаю, сын — единственное ваше богатство. Меня зовут Киносита Хидэёси. Мой ранг невысок, но я вассал князя Оды Нобунаги. Жалованье мое невелико — как говорят, с одним копьем против всего мира. Не хочешь ли ты поступить ко мне на службу, Москэ?
— Кто? Я? — Москэ широко раскрыл глаза.
Мать заплакала от радости.
— Если сын достоин служить клану Ода, то мой муж, павший на поле брани от руки презренного врага, был бы счастлив. Москэ! Соглашайся и восстанови честь отцовского имени.
Москэ без раздумий поклялся в верности клану Ода.
— Мы пытаемся проникнуть в крепость Инабаяма с тыла. У нас есть схема, но мы не нашли нужную тропу. Первое поручение не простое, но ты должен его выполнить. Я рассчитываю на тебя. — Хидэёси протянул Москэ карту.
Взглянув на нее, он вернул листок Хидэёси:
— Понятно. Вы не проголодались? Или у вас достаточно припасов?
Хидэёси и его спутники, не предполагая, что собьются с пути, взяли с собой немного еды.
— До крепости два с половиной ри, но лучше запасти еды побольше, чтобы на два раза хватило.
Москэ быстро приготовил рис с просом и маринованные сливы на десятерых. Взвалив котомку с припасами на плечо, он прикрепил к поясу отцовский меч.
— Матушка, я ухожу, — сказал он. — Сражение — прекрасное начало для самурайской службы, но, может, мы прощаемся с тобой навсегда. Если мне суждено пасть в бою, пожалуйста, не плачь по мне.
Пора было в путь, но матери с сыном, конечно, трудно расставаться. У Хидэёси заныло сердце при виде этого прощания. Он вышел из хижины и окинул взглядом кромешно-черные горы.
Москэ был уже во дворе, но тут мать окликнула его. Она протянула сыну флягу:
— Набери воды, путь долгий.
Хидэёси одобрительно кивнул, воды у них было мало, а родники в скалах попадались редко. Чем выше они поднимались, тем меньше находили источников воды.
Отряд подошел к утесу. Москэ закинул веревку на дерево, зацепил ее возле корней и первым взобрался наверх. За ним последовали и остальные.
— Тропа отсюда круто уходит вверх, — предупредил Москэ. — Около сторожевого домика у пещеры Акагава нас могут заметить часовые.
Теперь Хидэёси понял, почему Москэ едва скользнул взглядом по их карте. Он знал гораздо больше того, что сообщала она. В Москэ проглядывало что-то детское, но он был серьезным, что высоко ценил в людях Хидэёси.
Воду из фляги поделили на десятерых, и разгоряченные тела воинов покрылись потом.
— Мы так устали, что вряд ли в состоянии достойно сражаться. Не поспать ли нам немного? — сказал Москэ, вытирая лоб.
— Неплохо бы, — согласился Хидэёси и тут же спросил, далеко ли до крепости.
— Вот она, внизу. — Москэ указал рукой на открывшуюся перед ними долину.
Воины радостно зашумели, но Москэ утихомирил их взмахом руки:
— Тише! Ветер может донести голоса до крепости.
Хидэёси окинул взглядом долину, которая в обрамлении темных деревьев казалась зеленым озером. Вглядевшись повнимательней, Хидэёси различил очертания крепостных стен, сливающихся в единую оборонительную линию с утесами, бастионы и что-то вроде большого амбара за деревьями.
— Мы сели врагу прямо на голову. А теперь спать до рассвета!
Они улеглись на землю. Москэ обмотал полотенцем опустевшую флягу и положил ее под голову своему господину. На сон оставалось часа два, но Москэ бодрствовал на страже.
— Пора! — окликнул он Хидэёси.
— Что случилось? — поднял тот голову.
— Светает. — Москэ указал на восток.
Ночное небо понемногу окрашивалось белым. Облака затянули горные вершины, а долина за крепостью Инабаяма тонула во мраке.
— За дело! — сказал один из воинов.
Они проверяли оружие и подгоняли доспехи.
— Не торопитесь! Сначала позавтракаем, — сказал Хидэёси.
Когда солнце вышло из-за туч, они доедали приготовленную Москэ еду. Воды не было, но рис с просом в дубовых листьях был необыкновенно вкусным.
Туман в долине рассеялся, и воины увидели укрепления и подвесной мост через ров. Мост был увит виноградом, а крепостную стену покрывал густой зеленый мох.
— Где сигнальный факел? — спросил Хидэёси. — Дайте его Москэ и научите управляться с ним.
Хидэёси проверил, освоил ли Москэ факел, а затем сказал:
— Спустимся здесь, чтобы срезать дорогу. А ты оставайся тут. Как только услышишь крики, поджигай. Понял? Не зазевайся.
— Ясно.
Москэ встал рядом с факелом. Ему, конечно, не хотелось только наблюдать за тем, как его господин с отрядом спускается в долину. Хорошо бы с ними пойти. Небо затянули грозовые тучи, а туман в долине рассеялся. Сверху видны были просторы от Мино до Овари.
Стояла ранняя осень, но солнце припекало по-летнему. Москэ видел крепостной город Инабаяма, реку Нагара и даже перекрестки городских дорог. В городе не видно было ни души. Солнце поднималось все выше.
«Что случилось?» — тревожился Москэ, чувствуя, как бешено бьется сердце. И тут до него донеслись ружейные выстрелы. Он зажег факел, и дым высоко поднялся в голубое небо, словно заливая его тушью.
Хидэёси с отрядом крадучись вышел в тылы крепости. Они выбирали дорогу по лугу там, где трава была густой и высокой.
