сосредоточенного огня «Фуго», «Эндомптабля» и «Монарка», который срезает ему сначала грот-мачту, а потом и бизань. Однако из дыма уже показываются два других английских корабля, спешащих на помощь синему штандарту. Еще трое, кажется, почти отсекли разбитую «Санта-Ану», а паруса еще по меньшей мере десяти британцев, до сих пор по ту сторону линии, идут на сближение со следующими испанскими и французскими кораблями. Келеннеку, смотрящему во все глаза со стороны, вполне ясна тактика англичан: окружать каждый корабль противника несколькими своими и так двигаться от центра в конец линии, расправляясь с ними по одному. Пушечные залпы, град мушкетных выстрелов, стук бортов, когда начинается очередной абордаж. Захват Нельсона. В отличие от классических морских сражений, когда эскадры издали обстреливают друг друга из орудий, это с первого же мгновения рассыпалось на множество отдельных кровопролитных схваток: борт стучит о борт, ноки реев цепляются за реи противника. По-сухопутному это называется «сойтись грудь в грудь».
6. Белый штандарт
На корме «Антильи», опершись на подковообразный гакаборт, под большим фонарем, венчающим собой ее расписанные красным и желтым украшения, капитан первого ранга дон Карлос де ла Роча смотрит на юг – туда, откуда доносится приглушенный расстоянием грохот битвы. Его семидесятичетырехпушечный линейный корабль, второй в головной части строя, ловя ветер слева марселями и крюйселями, держится в кильватере за другим испанцем – «Нептуно», задний же его мателот – французский «Сипион». Здесь, в авангарде, все спокойно, если не считать одинокого английского паруса, приближающегося с норда (скорее всего, это разведчик, который не успел присоединиться к своим и вот теперь торопится назад).
«Антилья» чересчур далеко от места ожесточенного сражения, разыгравшегося почти на другом конце линии баталии – она сейчас приобрела, вполне во французском стиле, форму круассана, растянувшись на четыре-пять миль, – ее изгиб позволяет с головных кораблей более или менее различать, что происходит в арьергарде, тем более что легкий вест сносит в сторону дым. А там не происходит ничего хорошего. Капитанам английской колонны, возглавляемой трехпалубником под белым штандартом (это, вне всякого сомнения, флагман вице-адмирала Нельсона, и кое-кто из офицеров «Антильи» узнал в нем «Виктори», линейный корабль первого класса), похоже, не терпится проглотить круассан: эти сукины дети так и прут вперед, и, хотя не смеют обойти шефа, некоторые все же отклонились от его кильватера, и их носы почти уже поравнялись с его кормой. Однако, получив пару залпов от союзных кораблей, они разворачиваются штирбортом и нацеливаются точно в центр смешанной эскадры – туда, где находятся «Сантисима Тринидад» и «Бюсантор», флагман адмирала Вильнева, которые, как и остальные из их подразделения, уже с расстояния менее половины пушечного выстрела ведут яростный огонь по кораблю под белым штандартом.
– Здорово они обрабатывают этого англичанина, – замечает капитан-лейтенант Орокьета, передавая подзорную трубу командиру.
Это уж точно. Обрабатывают они его лучше некуда. Даже невооруженным глазом можно разглядеть, как пострадал английский трехпалубник, его батареи молчат, однако он бесстрашно и упорно продолжает идти к цели. Карлос де ла Роча раздвигает подзорную трубу, подносит ее к глазу и, подстроившись под колебания палубы так, чтобы не выпускать из прицела линзы английский корабль, пытается оценить урон, нанесенный ему франко-испанской артиллерией. Трехпалубник, решительно направлявшийся к «Тринидад», чтобы вклиниться между ее кормой и носом «Бюсантора», похоже, решил, что брешь чересчур мала: испанец, предвидя его маневр, чуть подобрал марсель и бизань, чтобы сбавить ход, сокращая тем самым дистанцию между собой и «Бюсантором», в то время как четыре батареи его бакборта вели ожесточенный огонь. Поэтому англичанин под белым штандартом, потрепанный, взял правее и теперь быстро приближается к корме «Бюсантора». Капитан де ла Роча с первого взгляда угадывает его намерение: задний мателот флагмана – французский «Нептюн», но его заметно снесло под ветер, так что между «Бюсантором» и идущим сзади «Редутаблем» образовалась соблазнительная брешь. Просто восторг, не хватает только плакатика со стрелочкой и надписью: резать здесь, please [88]. Однако на пути туда англичанин (разумеется, с Нельсоном на шканцах) получает свое. И получает крепко. Паруса у него все в дырах, и тут удачно посланное ядро разбивает ему фор-марса-рей. Жаль, думает де ла Роча, что ему не снесло всю фок-мачту. В отличие от английских комендоров, которые обычно целят в корпус, французы бьют по мачтам, чтобы лишить врага возможности маневрировать (а бедняги-испанцы палят, куда попадут). Де ла Роча с сомнением качает головой. Французская тактика сегодня кажется ему абсурдной: за то время, что понадобится французам и испанцам на один выстрел, великолепно натренированные британцы способны выстрелить трижды, и пока те стараются оставить противника без мачт, эти метут огнем вражеские палубы, вдребезги разнося пушки и превращая их прислугу в куски филе, разбросанные среди обломков дерева и металла. Ну что ж. Каждый таков, каков он есть.
– С флагмана еще сигналы, сеньор капитан.
Де ла Роча наводит подзорную трубу на реи «Бюсантора». Там среди дыма от орудийных залпов на фалах ползут наверх флаги, и такие же флаги поднимаются вдоль всей линии на фрегатах, находящихся с ее подветренной стороны. Гардемарин Ортис прилежно листает свод сигналов:
– Тем, кто невредим или пострадал меньше, оказывать поддержку тем, кто находится в более невыгодном положении.
– К кому это относится: к авангарду, к центру или к арьергарду?
– Ни к кому конкретно, сеньор капитан.
Командир «Антильи» сдерживает уже готовое слететь с языка проклятие. Идиот Вильнев. Этот сигнал только породил неразбериху. Может, он относится к кораблям, уже вступившим в бой, и рекомендует их капитанам действовать по своему разумению, поддерживая своих оказавшихся в наиболее тяжком положении товарищей (в конце концов, это в порядке вещей, и именно так полагается поступать всякому честному человеку и уважающему себя моряку); если же считать, что сигнал относится ко всем, то он может означать также, что адмирал отказывается руководить строем и предоставляет каждому кораблю возможность действовать на свое усмотрение. А сказать такое – не важно, словами или сигналами, – когда сражение только началось, – значит заранее признать, что все идет хуже некуда. Что командующий эскадрой считает поражение неизбежным и в самом скором времени каждой собаке придется самой лизать себе задницу.
– Этот француз – полная бездарь. Теперь нам всем конец.
Орокьета и юный Ортис смотрят
