«Я должен обеспечить штат Джексону», — говорит мистер Ван Бюрен. «Обязательно должен», — говорит полковник Бэрр. «Но теперь старый губернатор Клинтон умер, нет никого, кто победит в этом году», — говорит мистер Ван Бюрен. «Есть вы», — говорит полковник. «Но меня только что снова избрали в сенат», — говорит мистер Ван Бюрен. «Да, — говорит полковник Бэрр, — и вы станете губернатором, и вы сделаете генерала Джексона президентом, и вы в будущем году будете государственным секретарем». И они спорят о том, что делать, но к тому времени, когда мы приезжаем в Олбани, мистер Ван Бюрен говорит, что полковник прав и он сделает то, что тот говорит, и он делает. Очень affreuse [76] — этот Олбани и голландские девочки уродливы. Вы не голландец случайно?
— Нет-нет. Ирландец.
Я изо всех сил старался выведать, известно ли Колумбу, кто настоящий отец Ван Бюрена, но нет, он ничего не знал, или он более скрытный, чем кажется.
Кое-что я все же уточнил. За несколько месяцев до поездки по реке Ван Бюрен произнес в сенате речь о сохранении половины жалованья всем оставшимся в живых офицерам Революции.
— «Лучшей речи я никогда для вас не писал, Мэтти», — говорит полковник. «Но еще напишете», — говорит мистер Ван Бюрен.
Я пересказал этот разговор Леггету, и тот пришел в восторг.
— Для начала более чем достаточно.
Он вынул несколько памфлетов из письменного стола.
— Вот тебе несколько пасквилей, для знакомства.
Как бывает в таких случаях, первый был о собственном его кандидате Ричарде М. Джонсоне. По всей видимости, сенатор из Джорджии только что лишился наложницы-мулатки, некой Джулии Чинн, у которой от него было две дочери. И хотя девушки высокообразованны, ему не удалось ввести их в общество. Он снова купил девушку-мулатку и уложил ее в свою постель. Я прочитал вслух один из самых пикантных отрывков.
Леггет испуганно машет в сторону кабинета мистера Брайанта.
— Ш-ш! Он и так чересчур подозрителен.
Я умолкаю.
— Мне писать в таком же стиле?
— Да. Вставь даже несколько моих фраз, если хочешь.
Я рассказал ему о встрече с Гауэром, но не упомянул о гонораре, который должен получить. Леггет задумался.
— Лучше быть поосторожней с Мэттом Дэвисом.
— У него с тобой общие цели.
— Возможно. — Леггет удивленно покачал головой. — Я понятия не имел, что Ван Бюрен с Бэрром так близки, что совсем недавно занимались совместной юридической практикой — а когда?
— Шесть лет назад. И вчера сорок минут беседовали в гостинице «Сити».
— Остается только догадываться о чем.
— Может, нам написать, что они обсуждали вопрос восстановления рабства в штате Нью-Йорк?
Меня уже раздражает мое задание.
— Говори все, что взбредет в голову, но только разумно, правдоподобно. Анониму многое позволено.
— Но зачем же лгать? Особенно о человеке, которым восхищаешься.
— Бэрром ты восхищаешься? Или Ван Бюреном?
— Угадай! — Я почувствовал неприязнь к Леггету, а сам себе стал просто противен.
— Ты не повредишь своему другу полковнику. Он привык к клевете. К тому же, если ты будешь исправно выполнять свою работу, он ничего не заподозрит. Исправно выполняй свою работу, и мы водворим Джонсона в Белый дом.
— Заманчивая перспектива. А тебе-то что за выгода? Станешь инспектором порта или послом в Англии?
— Добродетель, Чарли! Я буду добродетельным, и это положит начало новому миру без рабства, без… — И он произнес небольшую речь.
Полковник пребывает в отличном настроении. Готовясь к сегодняшней диктовке, он высказался по поводу недавней смерти Женэ.
— В последнем нашем разговоре он сказал, что это Джефферсон его убедил непосредственно обращаться к народу, открыто критиковать Гамильтона и Вашингтона. Интересно, правда ли Джефферсон дал ему такой дурной совет?
Полковник пожевал сигару. Перед ним на зеленом столе, как обычно, лежали вырезки из газет, отчеты об избирательных кампаниях, письма.
Итак, мы подходим к вице-президентству полковника. Я снабжен карандашом, блокнотом — и мозолью на указательном пальце. Я слишком сильно сжимаю карандаш. Настоящий профессионал держит его легко, жалеет себя.
— Как мистер Ван Бюрен? — Я осмелел. Так или иначе, пора кончать с этим делом.
Бэрр заморгал, откусил сигару, вдохнул дым.
— Я же говорил Мэтти, что место чересчур на виду, а у него времени не было куда-то еще ехать. До чего умен! Я не перестаю восхищаться, с какой ловкостью он всего добивается. Умей он еще и писать, знай грамматику, избавься он от нелепого голландского акцента — о, тогда бы! Твой друг Леггет будет его поддерживать, верно? — Полковник в общих чертах разгадал наш замысел. Надеюсь, лишь в общих.
— Как вам сказать? Он считает позицию мистера Ван Бюрена в вопросе о рабстве слабой.
— В день выборов Мэтти будет безупречен и в этом вопросе. — Бэрр положил ноги на каминную решетку. — Мэтти бесстыдно мне льстит. Просит у меня юридических советов. Представь!
Вот и все, что я выведал о разговоре в гостинице «Сити». Надо, наверное, присочинить что-то зловещее? Должен сказать, мне не очень-то нравится этот жанр — политический памфлет. Ну да ладно, зато я разбогател и Элен Джуэт будет жить в доме за Вашингтонским рынком.
Вчера вечером она дала согласие. «Пусть хоть ненадолго. Но мадам Таунсенд лучше не посвящать. Я ей сказала, что жду ребенка и оставлю его тетке, которая хочет ребенка — вот странная тетка! — а мадам Таунсенд вроде поверила, говорит, возьмет меня обратно, когда я „поправлюсь“ — именно так она сказала».
Воспоминания Аарона Бэрра — XIII
Через шесть месяцев после нашего вступления в должность Джефферсон объединился с семьей Клинтонов, дабы удалить меня с политической арены не только страны, но — что еще хуже — штата Нью-Йорк.
Молодой Де Уитт Клинтон оказался страшным противником. Умный, злющий, пьяница, он ни перед чем не останавливался в достижении цели. Во-первых, он восстановил своего дядюшку в должности губернатора. Затем — холодно, посредством серии поправок к конституции штата — лишил губернатора всякой власти и передал ее совету, своему детищу. «Мальчишка очень умен, полковник. Очень умен. — Рот у губернатора Клинтона задергался, густые кустистые брови изогнулись дугой над маленькими глазками. — Когда он начинает задираться, он пугает меня до полусмерти».
Клинтон на самом деле был в ужасе от племянника, и не зря. В течение нескольких месяцев племянник полностью завладел штатом, устранив всех до единого федералистов с официальных постов. Он организовал шесть тысяч назначений, включая собственное, в сенат Соединенных Штатов. Я не припомню более ловкой победы, чем захват Нью-Йорка Де Уиттом Клинтоном. Вряд ли ему бы такое удалось, если
