Исследовать остров Кларенс и Южные Оркнейские острова невозможно; все время уходит на маневрирование, чтобы избежать столкновения с ледяными глыбами.
20 января в полдень корабли находятся на 62°3' южной широты и 49°56' западной долготы. Недалеко оттуда к востоку Поуэлл встретил сплошные «ледяные поля». Вскоре показывается огромный айсберг длиной в два километра, вышиной в шестьдесят шесть метров, почти вертикально выступающий из воды; при определенном освещении его легко можно было принять за землю. Бесчисленные киты и пингвины плавают вокруг кораблей, над которыми все время кружат белые буревестники. 21-го наблюдения показывают 62?53' южной широты, и д'Юр- виль рассчитывает в ближайшее время достигнуть 65-й параллели, как вдруг в три часа ночи ему сообщают, что путь прегражден сплошным льдом, сквозь который пробиться, по-видимому, невозможно. Немедленно меняют галс и берут курс на восток, подвигаясь очень медленно, так как ветер стих.
«Поэтому, – говорится в отчете, – у нас было достаточно времени, чтобы в полной мере насладиться чудесным зрелищем, представшим пред нашими глазами. Суровое и непередаваемо грандиозное, превосходящее всякую фантазию, оно невольно наполняло сердце каким-то чувством страха; нигде человек так живо не ощущает сознания своего бессилия… Это какой-то новый мир, раскрывающийся перед его взором, но мир неподвижный, мрачный и молчаливый, в котором все угрожает уничтожением его власти. Здесь, если бы человек, на свое несчастье, оказался в одиночестве, предоставленный самому себе, никакая помощь, никакое утешение, никакой проблеск надежды не смогли бы облегчить ему последние минуты. При этой мысли невольно вспоминается знаменитая надпись на вратах Дантова ада:
«Laschiate ogni speranza, vo? ch'entrate» («Оставьте всякую надежду, входящие сюда» (итал.))
Тогда д'Юрвиль приступает к очень интересней работе, которая при сопоставлении с другими исследованиями такого же рода могла бы оказаться крайне полезной. Он отдает приказ произвести точную съемку границ сплошного льда. Если бы все мореплаватели один за другим проделали то же самое, мы имели бы ценные сведения о скорости и направлении движения южных льдов, о чем до сих пор еще так мало известно.
22-го, обогнув один из выступов, д'Юрвиль убеждается, что сплошной лед тянется на юго-юго-запад, затем на запад. В этих местах мореплаватели видят какую-то высокую, бугристую землю. Дюмулен приступает к съемке, д'Юрвиль полагает, что перед ними Новая Южная Гренландия Морреля, как вдруг земля начинает менять свои очертания и таять на горизонте.
24-го оба корвета проходят полосу плавающих льдин и достигают открытой воды, где лед растаял. Но вскоре проход суживается, льдины становятся многочисленнее, и приходится сделать поворот, чтобы не оказаться затертыми.
Однако все указывает на то, что кромка сплошного льда начала разрушаться; от айсбергов с ужасающим грохотом отрываются глыбы, лед тает, и по нему текут небольшие струйки воды; море очищается от льда; значит, время еще не упущено, и Феннинг прав, утверждая, что в эти широты не следует забираться раньше февраля.
Тогда д'Юрвиль решает взять курс на север и попытаться достичь Южных Оркнейских островов, карта которых была далеко не полной и не точной. Командир хотел заняться съемкой этого архипелага и провести там несколько дней, прежде чем снова повернуть на юг, чтобы очутиться в приполярных широтах в то же время года, что и Уэдделл.
В течение трех дней д'Юрвиль шел вдоль северных берегов архипелага, не имея возможности к ним пристать; затем до 4 февраля он снова двигался на юг и на 62°20' южной широты и 39 28' восточной долготы опять очутился у границы сплошного льда.
За несколько минут до полудня было обнаружено что-то вроде прохода, и оба корабля наудачу устремились в него. Этот смелый маневр оказался успешным, и, несмотря на сильный снегопад, они смогли добраться до своеобразного маленького водоема, шириной едва в две мили, окруженного со всех сторон высокой стеной льда.
Пришлось пришвартоваться к льдине. Когда был отдан приказ приготовиться к отдаче якоря, один юный матрос с «Зеле» наивно воскликнул:
«Разве здесь поблизости есть какая-нибудь гавань? Я не думал, что среди льдов имеются жители!»
Впрочем, в этот момент на борту обоих кораблей все были в восторженном и веселом настроении. Молодые офицеры с «Зеле» явились на «Астролябию», чтобы осушить чашу пунша с товарищами. Лежа на койке, командир слышал, как они шумновыражали свое удовольствие. Но ему создавшееся положение не представлялось особенно радостным. Он считал свой поступок очень неблагоразумным. Запертые в тупике, они могли выйти из него только тем же путем, каким воспользовались для входа, а сделать это удастся лишь в том случае, если ветер будет дуть с кормы.
Действительно, в одиннадцать часов д'Юрвиля разбудили сильные удары и какие-то скрежещущие звуки, словно корвет задел за подводные скалы. Командир поднялся на палубу и увидел, что «Астролябия», увлекаемая течением, очутилась среди льдин и подвергалась ударам со стороны тех ледяных глыб, которые двигались быстрее, чем она.
Когда наступил день, моряки обнаружили, что они окружены льдами. Лишь к северу небольшая темно-синяя полоска указывала свободное море. Командир приказал двигаться в этом направлении, но густой туман немедленно окутал оба корвета. Как только туман рассеялся, перед ними оказался сплошной ледяной барьер, за которым до самого горизонта простиралось совершенно чистое море.
Д'Юрвиль тотчас же решил пробить себе путь; он отдал необходимые распоряжения, и «Астролябия» со всей скоростью, на какую была способна, устремилась на препятствие. Корвет пробился сквозь лед на две – три длины своего корпуса, затем остановился. Тогда матросы спустились на льдины; вооруженные кайлами, ломами, пешнями[155] и пилами, они весело принялись прокладывать себе дорогу.
Они уже почти пробили эту часть ледяного поля, когда ветер переменился, почувствовалось волнение открытого моря, и, по совету всех офицеров, «Астролябию» пришлось снова провести на старое место среди льдов, так как можно было опасаться, что при усилении ветра ее прижмет к ледяной кромке и разобьет волнами и плавучими льдинами.
Оба корвета прошли двенадцать – пятнадцать миль, что не принесло им никакой пользы, как вдруг взобравшийся на ванты офицер заметил на востоко-северо-востоке разводье. Корабли немедленно двинулись в ту сторону; но и на этот раз пробиться оказалось невозможным и с наступлением ночи пришлось пристать к большой льдине. Ужасный треск, не дававший прошлой ночью спать командиру, возобновился с такой силой, что, казалось, корвет не продержится до утра.
После совещания с капитаном «Зеле» д'Юрвиль все же взял курс на север; но прошел еще один день, не внеся никакого изменения в положение кораблей; назавтра повалил густой мокрый снег и волнение так усилилось, что ледяные поля, в которых были затерты суда, пришли в движение.
Требовалось внимательней, чем когда-либо, следить за льдинами, так как разыгравшиеся волны швыряли их на большое расстояние; вокруг руля устроили что-то вроде деревянной клетки, чтобы предохранить его от ударов льдин.
Если не считать нескольких случаев воспаления глаз, вызванных ослепительным блеском снега, состояние здоровья команды оставалось удовлетворительным, и это приносило немалое облегчение командиру, который должен был постоянно находиться начеку. Лишь 9 февраля оба корвета с помощью сильного ветра смогли освободиться из ледового плена и очутились, наконец, в совершенно чистом море. Они прошли вдоль края антарктических льдов двести двадцать пять миль.
По счастливой случайности, оба корабля не получили никаких повреждений, если не считать мелких поломок рангоута и потери значительной части медной обшивки; впрочем, воды в их трюмах от этого не прибавилось.
На следующий день проглянуло солнце и дало возможность произвести наблюдения, которые показали 62°9' южной широты и 39°22' западной долготы.
В течение трех следующих дней снегопад не прекращался, было холодно и дул сильный ветер. Стойкая непогода, а также увеличившаяся продолжительность ночей заставили д'Юрвиля отказаться от новых попыток проникнуть дальше на юг. Поэтому, как только он очутился на 62° южной широты и 33°11' западной долготы, в том месте, где Уэдделл в 1823 году мог свободно двигаться, а он встретил лишь непроходимые льды, оба корвета взяли курс на Южные Оркнейские острова.
К тому же целый месяц, проведенный среди льдов и туманов Антарктического океана, отразился на здоровье команды, а дальнейшее продолжение плавания не принесло бы никакой пользы науке.
20-го мореплаватели увидели архипелаг; и на этот раз льды вынудили д'Юрвиля двигаться вдоль его северных берегов; но ему удалось послать на остров Уэдделл две шлюпки, которые привезли богатую геологическую коллекцию, несколько образцов лишайников, штук двадцать пингвинов и белых ржанок.[156]
