Смешавшись от неожиданности, он бросил: «Нет!» — и резко двинулся вперед. Отойдя шагов на десять, обернулся и посмотрел на женщину, провожавшую его взглядом. «Это дочь оружейника Сюнсая, — подумал он. — Верно, замужем давно».
Самурай продолжил кружной путь по улицам. Через два часа он, выйдя на берег Нагары, сел на траву и залюбовался рекой, которая завораживала взгляд. Тростник шелестел под нежарким осенним солнцем.
— Господин самурай? — Кто-то хлопнул его по плечу.
Мицухидэ увидел троих воинов, похожих на дозорных клана Ода.
— Что вы здесь делаете? — подозрительно поинтересовался один из них.
Выражение их лиц не сулило страннику ничего хорошего.
— Присел немного отдохнуть, — спокойно отозвался самурай. — Вы из вассалов клана Ода? — обратился Мицухидэ к воинам, поднимаясь на ноги и стряхивая травинки с одежды.
— Да, — ответил один из воинов. — Скажите, откуда вы пришли и куда следуете.
— Я из провинции Этидзэн. Здесь в крепости живет родственник, хотелось бы известить о моем прибытии.
— Он состоит на службе у князя?
— Нет.
— Вы же сами сказали, что он живет в крепости.
— Это женщина. Она прислуживает по хозяйству.
— Как ее зовут?
— Хотелось бы не называть ее имени.
— Значит, вы не желаете представиться?
— Верно.
— Следуйте с нами в караул!
Его, несомненно, приняли за лазутчика, и один из стражников кликнул подмогу. Впереди по дороге проходил отряд из десяти воинов во главе с конным самураем.
— На это я и рассчитывал. Ведите меня!
Самурай быстро пошел со стражниками.
В Гифу, как и в других провинциях, заставы на речных переправах, на входе в крепостной город и на границах были очень строгими. Нобунага, недавно перебравшись в Гифу, начал на свой лад налаживать систему управления. Новые правила увеличили обязанности городской стражи. Многие сетовали на чересчур суровые порядки в городе, но ведь здесь оставалось немало сторонников поверженного клана Сайто, а враги Оды постоянно засылали лазутчиков в Гифу.
Мори Ёсинари получил почетную должность начальника городской стражи, но ему, как всякому воину, хотелось отличиться на поле брани. Возвращаясь домой со службы, он, тяжело вздыхая, показывал жене, как устал от дел государственной важности.
— Вам письмо от Ранмару.
Ёсинари улыбнулся, ведь новости из крепости от сына были для него одной из немногих радостей. Сына еще ребенком отправили на службу в крепость. Особыми способностями он не обладал, но был красивым мальчиком. Нобунага сделал его одним из личных оруженосцев. Теперь Ранмару доверяли серьезные поручения.
— Что пишет? — спросила у Ёсинари жена.
— Все по-прежнему. Князь Нобунага пребывает в спокойном расположении духа.
— Здоров ли сын?
— Не волнуйся, жив и здоров.
— Наш мальчик очень добрый, не хочет огорчать родителей неприятностями.
— Верно, — сказал Ёсинари. — Он ведь еще ребенок, и ему нелегко служить князю.
— Представляю, как он соскучился по дому и родительской ласке.
Разговор прервал самурай, известивший Ёсинари о том, что вскоре после его ухода со службы произошло нечто важное, о чем хотят рассказать его подчиненные, невзирая на поздний час. У входа Ёсинари ожидали трое начальников дозора.
— В чем дело? — спросил Ёсинари.
Старший доложил ему:
— Под вечер один из наших дозоров задержал на берегу Нагары подозрительного самурая.
— И что?
— Он без сопротивления согласился пройти в караул, однако отказался назвать свое имя и провинцию, из которой он родом, заявив, что станет разговаривать только с господином Ёсинари. Потом сказал, что не является лазутчиком и что его родственница, имени которой он тоже не назвал, служит по хозяйству в клане Ода еще с тех пор, когда князь Нобунага жил в Киёсу. И замолчал, повторив, что будет разговаривать лишь с начальником стражи. Очень упрямый тип!
— А сколько ему лет?
— Около сорока.
— Как выглядит?
— Внешность благородная, трудно поверить, что он простой странствующий самурай.
Через несколько минут задержанного в сопровождении пожилого самурая привели в заднюю комнату и предложили подушку для сидения.
— Господин Ёсинари сейчас придет, — сказал самурай и удалился.
Комнату наполнял аромат благовоний. Самурай в запыленной одежде подумал, что нелепо расточать дорогие курения для человека с невзыскательным вкусом. Он терпеливо дожидался хозяина дома.
Мерцающая лампа освещала лицо самурая, слишком бледное для того, чтобы дозор признал в нем странствующего воина, кожа которых дубеет от солнца и ветра. Взгляд его был слишком спокоен и кроток для человека, ни на минуту не расстающегося с мечом.
Раздвижная перегородка открылась, и женщина, явно не служанка, вошла с чашкой чая. Молча поставив ее перед гостем, женщина вышла, задвинув створку. Обычному гостю не оказали бы подобных знаков внимания.
Вскоре в комнате появился и сам хозяин дома, Ёсинари. Приветствуя гостя, он извинился, что заставил себя ждать.
Самурай соскользнул с подушки и официально поклонился Ёсинари:
— Имею ли я честь говорить с господином Ёсинари? Я доставил вашим подчиненным много хлопот своей вынужденной осторожностью. Я прибыл с секретным поручением от клана Асакура из провинции Этидзэн. Меня зовут Акэти Мицухидэ.
— Господин Акэти! Надеюсь, вы простите моих стражников за грубость. Я удивился, услышав о вашем приезде.
— Я не представился стражам, так как же вы узнали меня?
— Вы упомянули о родственнице, о племяннице, как я понимаю, которая давно состоит на службе у князя. Я сразу догадался, кто вы. А ваша племянница — госпожа Хагидзи, которая служит у супруги князя Нобунаги еще с тех пор, как они жили в Мино.
— Действительно! Я поражен вашей проницательностью.
— Знать все я обязан по службе. Мы обязательно наводим справки о родословной и ближайших родственниках всех, кто служит в крепости.
— Полезные сведения.
— Мы основательно изучили родственников госпожи Хагидзи. Когда погиб князь Досан, один из братьев ее отца бежал из Мино. Она с неизменной грустью рассказывала князю о Мицухидэ из крепости Акэти. Стоило стражникам описать вашу внешность и сказать, что вы целый день бесцельно блуждали по городу, я решил, что к нам пожаловал господин Мицухидэ.
— Вы очень проницательны, — улыбнулся Мицухидэ.
Ёсинари был доволен, что произвел впечатление на гостя.
— Какое дело привело вас в наши края? Путь из провинции Этидзэн не близкий.
Мицухидэ огляделся по сторонам и пристально посмотрел на раздвижную перегородку.
— В соседней комнате кто-нибудь есть? — тихо спросил он.
— Не беспокойтесь. Слуг я отослал. На страже стоит мой самый надежный соратник. Еще один человек караулит в коридоре. Посторонних нет.
— Мне оказана честь вручить князю Нобунаге два послания. Первое от сёгуна Ёсиаки, а второе от князя Хосокавы Фудзитаки.
— От самого сёгуна!
— Послания приказано сохранить в тайне от клана Асакура, поэтому можете себе представить, с каким трудом я сюда добрался.
Годом раньше сёгун Ёситэру пал от рук военного наместника Миёси Нагаёси и его вассала Мацунаги Хисахидэ. Миёси таким образом захватил власть в стране. У Ёситэру было два брата. Старшего, настоятеля буддийского храма, убили мятежники. Младший, Ёсиаки, монах монастыря в Наре, боясь расправы, решил бежать с помощью князя Хосокавы Фудзитаки. Некоторое время Ёсиаки скрывался в Оми, где сложил с себя монашеский обет и в возрасте двадцати шести лет принял титул четырнадцатого сёгуна.
«Странствующий сёгун» обратился за поддержкой к Ваде, к Сасаки и ко множеству других кланов. Он с самого начала решил не жить милостью других. Его замысел заключался в том, чтобы отомстить за смерть братьев и восстановить власть своего рода. Он обращался за помощью и к самым отдаленным кланам.
Этот грандиозный план затрагивал интересы всей страны, потому что Миёси и Мацунага захватили власть в столице. С династической точки зрения Ёсиаки был законным сёгуном, но фактически оставался нищим изгнанником, не имеющим ни денег, ни собственного войска. Народ относился к нему без симпатии.
Мицухидэ рассказал о пребывании Ёсиаки в провинции Этидзэн в крепости Ёсикагэ, принадлежащей клану Асакура. В это время клану Асакура служил обиженный судьбой человек, которого лишили многих прав, положенных вассалу. Это был Акэти Мицухидэ. В Ёсикагэ он впервые встретился с Хосокавой Фудзитакой.
Мицухидэ продолжил свой рассказ:
— Я рассказываю очень подробно, но прошу вас выслушать меня до конца, чтобы потом так же подробно пересказать все князю Нобунаге. Письмо сёгуна я, разумеется, должен передать Нобунаге сам.
