Николай Гейнце - Генералиссимус Суворов

Годы шли.

В конце апреля 1800 года к жившей в доме своего мужа Варваре Ивановне явилась послушница из Никитского монастыря с просьбой пожаловать к матушке-игуменье.

— Зачем? — спросила графиня Суворова.

— Приезжая сестра из Киева гостит у матушки, разболелась опасно… Кажись, до завтра не выживет… Так пожелала вас видеть перед смертью.

— Кто она такая?

— Мать Досифея.

Это монашеское имя ничего не сказало уму и памяти Варвары Ивановны.

— Хорошо, я буду.

— Поспешите, ваше сиятельство, матушка-игуменья очень наказывала.

— Хорошо, хорошо, сейчас! Поедем со мной…

Через какие-нибудь полчаса Варвара Ивановна входила в настоятельскую келью игуменьи Никитского монастыря матери Валентины. Та рассказала ей то же, что ее посланная, провела в комнату, где лежала больная, и, отворив дверь, впустила графиню одну.

На постели лежала исхудалая до неузнаваемости, с горячечным огнем горевшими глазами княжна Александра Яковлевна Баратова, в схиме мать Досифея. Графиня Суворова узнала ее по глазам.

Более часа провела она с глазу на глаз с княжной Баратовой и вышла, шатаясь, с красными от слез глазами. В руке она судорожно сжимала несколько листов мелко исписанной бумаги. Это был дневник покойной Капочки.

Графиня уехала, а через два часа мать Досифея тихо скончалась после церковного напутствия.

Весть об этой смерти графиня Суворова получила тотчас же, в то время, когда она чуть ли не десятый раз читала и перечитывала дневник несчастной Капочки.

Исповедь княжны Баратовой и этот дневник открыли глаза Варваре Ивановне — она поняла, что ее жизнь была «торжество змия».

Первою мыслью ее явилось ехать в Петербург к мужу, о болезни которого она знала, и на коленях вымолить у него прощение за нанесенные ею ему обиды. Без этого прощения ее остальная жизнь представлялась ей адом.

Но в первую минуту ей сделалось страшно. Как она взглянет ему в глаза теперь, когда ей нет оправдания в измене ему для убийцы, для отравителя.

Под этими впечатлениями она все откладывала свой отъезд. Вдруг ее, как громом, поразило известие о его смерти.

«Скорей, скорей!.. — решила она. — Я вымолю это прощение у его тела».

Она поехала, но, как мы видим, опоздала.

У свежей могилы, над холодной плитой рыдала и мысленно каялась несчастная женщина, с надеждой взирая на холодный камень, покрывший прах так безжалостно оскорбленного ею мужа.

Но камень был нем…

Варвара Ивановна Суворова не решилась даже посмотреть на своих детей и в тот же день уехала обратно в Москву, Могильный камень ее мужа лежал у ней на душе.

Ад начинался…

Какое несчастье! Какое несчастье!..

Плачьте, моя крошка, плачьте… Это лучшее, что вы можете делать при таких обстоятельствах.

Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов. Т.

Записки Энгельгардта, 1876.

Булгарин Ф.В. Суворов.

Пыляев М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга.

Стромилов Н.К. Цесаревна Елизавета Петровна в Александровской слободе.

Пыляев М.И. Старый Петербург.

Пыляв М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга.

Петрушевский Л. Генералиссимус князь Суворов. Т. I.

Петрушевский Л. Генералиссимус князь Суворов. Т. I.

Петрушевский Л. Генералиссимус князь Суворов. Т. I.

Булгарин Ф. В. Суворов.

Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов.

Пешрушевский А. Генералиссимус князь Суворов.

Фурман П.Р. Князь А. В. Суворов-Рымникский.

Фурман К.Р. Князь А. В. Суворов-Рымникский.

Готово. Да, да. Это хорошо! (нем.)

Фурман П.Р. Князь А. В. Суворов-Рымникский.

Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов.