Оседлавший стык этих дорог военачальник мог в кратчайшие сроки перебросить своих солдат в основные населенные пункты провинции. Не будучи опытным стратегом, Иуда это прекрасно понимал. Знал он и то, что в Диокесарии, как называли эллины столицу Галилеи, помимо римских театров, школ, бань, ристалища, храмов и восемнадцати иудейских синагог, располагаются посты таможенников и сборщиков налогов, хранилища царской казны и продовольствия, оружейные склады. Золото и серебро, клинки и копья, съестные припасы и вино, контроль галилейских дорог – вот что сулит захват этого города.
Гарнизон Диокесарии насчитывал когорту царских наемников – германцев, что вожак повстанцев считал для себя особой милостью Господней. Благодаря своему учителю воинского ремесла – германцу Панд ере – он мог изъясняться по-германски, к месту вставлять в разговор отборные языческие ругательства, немало знал о гарнизонной службе, тактике боя, слабых и сильных сторонах вспомогательных войск Рима. Иуда даже несколько раз спасал себе жизнь, прикрываясь именем Панде-ры, когда приходилось скрываться от шпионов Ирода, рыскавших по земле обетованной в поисках зелотов. Тех, кто служил римлянам, тем паче иностранных вояк, сикофанты узурпатора ни в чем не подозревали.
Семена былых трудов дали бесценные всходы спустя много лет. Старая дружба с язычником, которой Иуда в глубине души стыдился, знания чужеземных обычаев и языков (он никогда не сомневался в их полезности) пригодились в суровый час.
В первых стычках с карателями, присланными новым царем Архелаем при получении известия о волнениях в Галилее, повстанцы набрали немало трофейного воинского обмундирования и оружия. Нарядив в доспехи воинов союзнических римских отрядов три десятка наиболее надежных и опытных в бранном деле «ганна'им», Иуда переодел сотню остальных солдат в рваные лохмотья, связал им руки (так, что они легко могли освободиться от пут, но постороннему взгляду это было незаметно) и ускоренным маршем повел свой необычный отряд к Сепфорису. Оружие для мнимых «пленников» (как бы взятое в бою) везли на нескольких повозках. Еще тысяча Ревностных следовали за ними на расстоянии часа пути, стараясь не отставать и не приближаться.
Воинская хитрость была единственной возможностью захватить вражеский город. Хотя германцев насчитывалось всего четыреста, на их стороне были выучка, опыт и невысокие, но крепкие стены Диокесарии.
Столицы провинции зелоты намеренно достигли как раз к тому моменту, когда верхушки крепостных башен еще краснели от последних лучей солнца, быстро проваливающегося за горизонт.
Гавлонит не хотел, чтобы караульщики подвергли инспекции его подозрительный отряд (многим Ревностным доспехи с чужого плеча шли, как волку хитон) при свете дня. Расчеты новоявленного полководца несли с собой определенную долю риска, ибо дежурные стражи могли попросту отказаться открыть ворота в темноте. Тогда пришлось бы ночевать под стенами до рассвета и уж потом прорываться в крепость либо отчаяться на безумный ночной штурм.
Иуда подошел к бревенчатым створкам огромных ворот и заколотил в них тупым концом копья.
– Кого это демоны ночи прислали к нам? – послышались сверху греческие слова. Их произнес гнусавый тягучий голос из бойницы привратной башни.
– Я, центурион Пандера, командир отряда фугитивариев, веду пойманных бунтовщиков. Имею с собой срочное письмо к вашему наместнику, – закричал Иуда тоже на койне. – Впустите нас именем великого принцепса Августа!
– Вы прибыли слишком поздно, ночью мы не открываем ворота никому. Нарушать устав я из-за вас не намерен. Придется подождать до рассвета. Письмо можете перебросить через стену, мы тотчас доставим его. – В речи караульного слышалась явная издевка.
Гарнизонные служаки завидовали представителям давно появившейся в Риме и успевшей прижиться в Иудее профессии фугитивариев – «ловцов беглых».
Настоящие мужи охраняют горожан, тянут повседневную солдатскую лямку за горстку монет, всего-то три с половиной тяжелых или пять легких римских асов в месяц. Всякие же привилегированные бездельники бродят туда-сюда на свежем воздухе, наслаждаются жизнью вдали от придирчивого начальства – а главное, всегда имеют возможность хорошо заработать, так как получают и награды от хозяев пойманных беглецов, и обычное жалованье.
– Послушай, ты! – Иуда заговорил по-германски, окрасив свой голос в злобные тона. – В нескольких стадиях за нами большой отряд мятежников. Если они настигнут нас под стенами, то перебьют, пока вы успеете вызвать подмогу. Послание не отдам, мне приказано вручить его лично секретарю наместника, да я надеюсь и получить награду за добрые вести, как это принято. Устав разрешает в подобных случаях открывать ворота и ночью, так что ты мне не ври! Если с моим отрядом или письмом что-либо случится, твой командир, благородный Думнориг из племени убиев, лишит тебя головы. И после этого не надейся попасть в Вальгаллу, в обитель мертвых героев Тивас[10] никогда не допустит глупца и труса! Если даже мы отобьемся от взбесившейся черни или иудеи вообще побоятся напасть на нас, словом, если даже все окончится благополучно, все равно я тебя не прощу за то, что ты, да откусит Мировой Волк твой увядший член по самый корень, лишишь своих братьев по оружию заслуженной пирушки в кабаке и ночлега в теплой казарме! А может, ты – тайный пособник этой вот еврейской нечисти, кою мы привели сюда в цепях?! Эй, стражники, узнайте новость! Ваш начальник не хочет, чтобы беглые рабы очутились в здешнем эргастуле[11]! Ну, послушай же меня! Ты такой же, как я, старый служака. Окажись я на твоем месте, я бы ради земляка оторвал свою задницу от насиженной скамьи в караульной. Отклей от деревяшки и ты свои ягодицы! А не то, клянусь Воданом-странником[12], твою прямую кишку, как затычка, закупорит сучок Мирового Древа-Ясеня! А забьет его туда сам Донар[13] громовым молотом!
Обозленный, обеспокоенный не на шутку тем, что задуманная им хитрость не срабатывает, Иуда продолжал лить на упрямого собеседника поток грязных германских ругательств и оскорблений. Услышь их Пандера, большой умелец в таких речах, он бы прищелкнул языком в восхищении от красноречия своего бывшего ученика. Но старый наемник уже давно отправился на заслуженный отдых к себе на родину[14], а потому не мог высказать похвалы.
Начальника стражи не смутил явный еврейский акцент центуриона-сквернослова. За долгие годы службы в различных уголках огромной республики (римским союзникам и наемникам не разрешалось воевать поблизости от дома) германцы, галлы, самниты, фракийцы, иберы и прочие народы, исправно поставлявшие боеспособных мужчин в армию италиков, забывали родную «мову».
А многие из них и рождались-то на чужбине, от солдатских подруг-иностранок, и говорили на наречиях матерей лучше, чем на языках отцов. Родным для них становился койне – в таком варианте, который заставлял настоящих уроженцев Эллады корчиться от смеха.
Выглядели гневный фугитиварий и его подопечные, насколько позволял рассмотреть сверху, с высоты семи локтей, колеблющийся свет факелов, вполне обычно. Таких отрядов проходило в город по нескольку в месяц. Кроме того, столь виртуозно ругаться мог только подлинный воин-германец благородных кровей, никакому имитатору такое деяние не под силу, кишка тонка!
Поэтому начальник стражи, поворчав и поломавшись для приличия, приказал отодвинуть засов. Он не обижался на сквернословие: согласно обычаю, новоприбывший, дабы искупить свою грубость и отблагодарить караульных за лишние хлопоты, сегодня же утром[15] после окончания смены пригласит стражников в таверну и поставит им выпивку и угощение за свой счет.
Человек предполагает, боги располагают. Ожидания германского десятника не оправдались.
Как только сандалии и босые ноги новоприбывших всколыхнули пыль на обычной для восточных поселений площади у ворот, повстанцы по команде вожака обнажили мечи, прикончили доверчивых стражников, быстро развязали «пленников», раздали им оружие и, отбиваясь от набежавших германцев, удержали доступ в город открытым до прибытия остального войска Ревностных.
Зелоты и примкнувшие к ним местные жители-евреи быстро и радостно расправились с вражескими наемниками, а заодно и с латино-эллинским населением Диокесарии, проявив торопливость и кровожадность хорьков, дорвавшихся до курятника.
Именно так завещал Элохим!
«Если услышишь о каком-либо из городов твоих, которые Господь, Бог твой, дает тебе для жительства.
Что появились в нем нечестивые люди из среды тебя и соблазнили жителей города их, говоря: «пойдем и будем служить богам иным, которых вы не знали».
Порази жителей того города острием меча, предай заклятию его и все, что в нем, и скот его порази острием меча.
