В итоге царь-реформатор осуществил радикальные преобразования и в области нефтяной промышленности, подписав 1 февраля 1872 года «Правила о нефтяном промысле». По новым правилам учреждались так называемые «свободные казенные земли» – территории, где предполагалось наличие нефти. На «свободных казенных землях» право поиска и добычи нефти получили «лица всех состояний, пользующиеся гражданской правоспособностью», как подданные Российской империи, так и иностранцы. Отныне любой желающий мог искать и добывать нефть, уплачивая государству фиксированную аренду по 10 рублей с десятины земли. Подписанные царём «Правила о нефтяном промысле» специально предусматривали, что арендная плата не будет меняться в течение 24 лет.
Помимо свободного поиска новых месторождений нефти, государство «приватизировало» и уже существовавшие. В том же феврале 1872 года император Александр II подписал «Правила об отдаче в частные руки казенных нефтяных источников, находящихся в Кавказском и Закавказском крае». Принадлежащие государству источники в Баку были выставлены на торги в декабре того же года – 46 нефтеносных участков, первоначально оценённых в 552 тысячи рублей, были выкуплены частными коммерсантами за 2 980 307 рублей.
Возможность бессрочной аренды нефтеносных участков по низким ценам, учитывая растущий спрос на керосин, тут же породила настоящий бум инвестиций. За следующий год количество нефтеперегонных заводов в районе Баку увеличится на треть. Вскоре император отменит и акциз на керосин, что еще более ускорит рост добычи и переработки «чёрного золота». Начиная с 1872 года вокруг Баку начинается настоящая «нефтяная лихорадка» – ближайшее десятилетие даст рост добычи в 33 раза!
Спустя всего три года после царской «приватизации» производство российского керосина впервые превысит импорт из США, а через десятилетие американский керосин окончательно исчезнет с российского рынка, не выдержав конкуренции с внутренним производителем. Розничная цена керосина снизится в пять раз, и этот продукт нефтепереработки, широко распространившись по всей стране, станет доступен даже самым бедным слоям населения.
Глава 16. Столичный керосин – как нефтепродукты освещали Москву и Петербург
Если в наши дни нефть это, прежде всего, бензин для моторов, то в XIX столетии нефть главным образом превращали в керосин для освещения домов и городских улиц. В тот год, когда в России отменили крепостное право, население Москвы уже превышало 450 тысяч человек, а население Санкт-Петербурга достигло 540 тысяч. По меркам той эпохи «старая» и «новая» столицы – это настоящие мегаполисы, требовавшие развитого уличного освещения.
Со времён Петра I для освещения в уличных фонарях Москвы и Петербурга применялись конопляное масло, либо сальные свечи. Но с ростом населения эти средневековые технологии безнадёжно устарели. К тому же они требовали значительных расходов – только Петербург тратил на свои 7 тысяч фонарей более 100 тыс. руб. в год, не считая жалования двум сотням «фонарщиков». И к середине XIX века столичные власти озаботились поиском новых технологий уличного освещения.
Сначала попытались экспериментировать с газовыми фонарями, но они оказались в пять раз дороже прежних. Опыты освещения улиц при помощи смести «хлебного спирта» и скипидара тоже не обрадовали – цена в полтора раза превысила стоимость освещения растительным маслом. К тому же питьевой спирт имел ещё одно неприятное свойство – его норовили выпить и, как писал один из исследователей городского хозяйства, «по понятным причинам смесь становилась всё более скипидарною и всё менее спиртовой».
В 1862 году в городской думе Петербурга развернулись настоящие баталии по поводу уличных фонарей. Спасение для столичного бюджета пришло из Америки в лице гражданина США венгерского происхождения Ласло Шандора (Lasslo Philip Chandor или, как его именовали в царской России, «господин Чандор»). Он владел небольшой фирмой «Общество минерального масла» по продаже керосина и имел несколько патентов на изобретения, связанные с улучшением топлива для освещения. Американский коммерсант умело вышел на петербургские власти через российского генерального консула в Нью-Йорке барона Роберта Остен-Сакена, предложив для освещения столичных улиц керосин из пенсильванской нефти.
Проведённые в Петербурге опыты показали, что уличный керосиновый фонарь даёт освещение как 12 стеариновых свечей и один час его горения стоит 19,5 копеек. Чтобы дать свет той же яркости требовалось два спиртовых фонаря со стоимостью часа горения 44 копейки. И в техническом, и в финансовом смысле освещение продуктами нефтепереработки оказалось перспективным.
В Петербурге тут же объявили конкурс «на устройство нового вида освещения». Помимо коммерсанта из США в нём приняли участие петербургский купец Христиан Бергман, имевший в городе химический завод, и пока ещё небольшой торговый дом «Нобель и К°». Городская Дума распорядилась поставить на разных улицах Петербурга по 10 фонарей от каждой заинтересованной стороны. Наблюдение за их работой велось пять месяцев – до 1 мая 1863 года.
Конкурс выиграл американский коммерсант, оставив позади и столичного купца Бергмана, и фирму будущих нефтяных магнатов Нобелей. Петербург подписал с Ласло Шандором контракт сроком на 21 месяц, заплатив американцу 231 658 рублей 50 копеек. Уже в августе 1863 года улицы города освещало 7020 керосиновых фонарей.
В том же году по примеру «северной столицы» поиском подрядчиков для керосинового освещения озаботилась Московская городская управа. Торги на установку 2200 керосиновых фонарей выиграл французский коммерсант Фредерик Боаталь, начавший установку новинок с Тверского бульвара. Уже с 1 мая 1865 года Москва освещалась исключительно керосином. Спустя ещё год в городе насчитывалось более девяти тысяч фонарей, в которых американский керосин заменили аналогом из бакинской нефти.
Хозяин петербургских фонарей Ласло Шандор тоже не собирался ограничиваться лишь американским керосином. Вместе с русскими купцами он стал пионером поиска нефти на Таманском полуострове и в Поволжье. Именно он в 1874 году пробурил первую скважину на берегах Волги, предсказав, что здесь тоже есть нефть. Но промышленные запасы «чёрного золота» в Поволжье найдут лишь в XX столетии, а поиски «господина Чандора» дали лишь небольшое количество заветной жидкости. Тогда в нефтеносные перспективы Поволжья не поверил даже Менделеев, высказавшийся по поводу прогнозов Шандора так: «Разведки и попытки на Волге будут стоить денег больших. Уже лучше те деньги вложить в бакинские дела…»
Глава 17. Первые акционеры российской нефти – как царь и каменщик привлекали капитал в нефтяную отрасль
18 января 1874 года царь Александр II лично утвердил Устав нового акционерного объединения. Подписанный монархом документ гласил: «Для добывания нефти и нефтагиля, выделки из оных осветительных и других продуктов и торговли ими, учреждается акционерное общество…» Новая фирма получила название «Бакинское нефтяное общество» и стала первым акционерным объединением в нефтяной промышленности Российской империи.
Предполагалось, что 30 тысяч акций по 250 рублей каждая позволят собрать и направить на добычу нефти ранее невиданный в этой отрасли многомилионный капитал. Ведь отечественной нефтедобычей всё еще занимались в основном мелкие фирмы и отдельные предприниматели.
Официальными учредителями «Бакинского нефтяного общества» стали два московских купца – Пётр Губонин и Василий Кокорев. Оба к тому времени были миллионерами, прославленными купеческим разгулом и эксцентрическими замашками. Оба, вышли из низов общества – Кокорев начинал карьеру предпринимателя с торговли солью и водкой, а Губонин когда-то был простым каменщиком и сделал капиталы на железнодорожном строительстве. «Представлял собою толстопуза, русского простого мужика с большим здравым смыслом, но почти без всякого образования», – так знаменитый министр финансов Сергей Витте в мемуарах описывает купца Губонина.
