друзьями тяжелые двери залы.
Часть 20
Друзья вернулись к себе.
Хуан увидел, что мешок с его реквизитом, стоит у порога комнаты, хотел осмотреть его, но, вдруг, тяжким грузом навалилась усталость и он, буквально, упал на кровать. Какой же чудесной была эта необыкновенная кровать, как же отличалась она от мешков с соломой, служивших им ложем, в доме увечных.
«Как дома», — подумалось. Глаза сомкнулись сами собой, и юный акробат в сновидениях опять ловил рыбу вместе с тятенькой, а матушка гладила по голове и все приговаривала: «маленький сладенький…»
Марта быстро умылась, переоделась в будничное платье, надела фартук и чистый чепец, уложила в корзинку все необходимое для лечения: травы, чистый холст, плошки для приготовления отваров и мазей, вышла в коридор, где ее уже ожидал дворецкий: «Прошу», — сказал он, — делая соответствующий жест рукой.
Дворецкий привёл Марту в кабинет маркиза.
— Сударыня, — сказал он после того, как Марта поприветствовала вельможного господина, — Его Светлость, — герцог Лерма упал с чрезвычайно строптивой лошади, падая, напоролся ногой на толстый сучок, ваша задача помочь герцогу, — Марта опять присела в реверансе, маркиз вышел из кабинета, дворецкий попросил Марту проследовать за ним.
В большой, богато убранной спальне, на кровати среди белоснежных подушек и одеяла лежал герцог Лерма. По выражению его лица было видно, что того мучают сильные боли.
— Приступайте, — скомандовал дон Кальдерон.
— Могу ли я осмотреть рану Его Светлости?
Маркиз вопросительно посмотрел на герцога и тот утвердительно махнул головой.
Марта перекрестилась, достала мокрое полотенце, протерла руки и сняла повязку с раны. Ее глазам пришлось увидеть чудовищную картину: внутри глубокой гнойной раны копошились черви, гниющая плоть источала жуткий запах.
— Надо убрать червей, — сказала Марта,
— Но лекарь Его Светлости рекомендует не трогать их, говорит, что они очищают рану от дурной плоти, — ответил маркиз.
Марта опустила глаза и замолчала.
— Делайте, что считаете нужным, — тихим голосом сказал герцог.
Марта поклонилась и приступила к очистке раны, завершив которую, тихо спросила:
— Могу ли я приготовить отвар и мазь?
— Что надо для этого?
— Печь.
— Пройдемте.
Маркиз сам пошёл с Мартой и внимательно наблюдал за приготовлением лекарства.
Вернувшись, Марта приступила, было к промыванию раны, но маркиз остановил ее: «Сперва себе» — Марта нанесла на руки отвар, убедившись, что он безопасен, герцог позволил его использовать.
Когда рана была полностью очищена и из неё пошла алая кровь, Марта отрезала от холста длинную ленту и попросила горячий утюг, прогладив отрезанный холст, достала мазь, помазала себе руку и, когда герцог одобрил, нанесла ее на рану и перевязала ее.
Потом достала бутыль с травяным отваром, налила немного и выпила, потом дала выпить герцогу, который попросил ещё и воды, чтобы запить горький отвар. Марта налила в стакан воды, предварительно сделав несколько глотков оставив бутыль на столе, сказала пить каждый час до самого сна, а завтра она опять может прийти, если сеньорам будет угодно.
Вернувшись к себе, заглянула к Хуану, увидев, что он крепко спит, улыбнулась и решила не беспокоить и Диего, пусть отдыхают… совсем ещё дети…
Но Диего не спал.
На душе у него было беспокойно: что скажет герцог, каким будет его вердикт? Он явственно видел недовольное лицо Эрнана, привязывающего его к позорному столбу.
Примерно часа через полтора в дверь его комнаты постучали, он открыл.
«Сеньор музыкант, соблаговолите пройти, вас желает видеть Его Сиятельство», — сказа посланец дона Кальдерона.
Диего поднялся и последовал вслед за слугой, благоразумно решив положиться на Волю Божию и Его Всеблагую Милость, как когда— то рекомендовал падре Мигель.
Часть 21
— Господин музыкант, хочу сказать, что ваше выступление и выступления ваших спутников произвели на Его Светлость благоприятное впечатление, — маркиз принял Диего в своей обширной библиотеке, такой же роскошной, как и все, что видел юный музыкант в этом замке, — надо заметить, — продолжил вельможа, — что кабальеро Эрнан Гомес затребовал за всех вас немалые деньги и Его Светлость хотел убедиться, что вы стОите этого.
Скоро господин Эрнан должен привезти ещё двух, ээээ, дам— бородатую женщину и танцовщицу с большими стопами, — Диего поклонился.
— Несмотря на то, что за вас заплачены деньги, вы, разумеется, не рабы, Ваше обязательное служение продолжится пять лет, потом вы будете вольны выбирать остаться или покинуть служение, разумеется, Вам назначат жалование, бесплатное питание.
Проживать вы будете в небольшом доме на территории усадьбы, вам предоставят слуг, стражу, цирюльника, при необходимости — пригласят врача, портного, на территории усадьбы есть Храм.
Разумеется, по первому зову вы должны быть готовы к выступлению,
да… жить вам придётся в Мадриде, в усадьбе Его Светлости, в город будете выходить по особому разрешению герцога в сопровождении стражи, готовьтесь к отъезду, как только Его Светлость почувствует себя лучше, вы отправитесь в Мадрид. Если у вас нет вопросов, не смею больше задерживать.
Вернувшись в свою комнату, Диего обнаружил небольшой накрытый стол, он постучал в комнату Марты и пригласил ее, потом — Хуана, который уже проснулся и занимался разбором своего реквизита.
Во время застолья Диего передал друзьям слова маркиза. Все вместе посетовали, что пять лет им придётся жить с подрезанными крыльями, но, одновременно, и воодушевились: Эрнан, с его домом увечных, теперь точно остались в прошлом, особенно их порадовало, что скоро прибудут Бенита и Хуанита — так звали бородатую женщину.
Часть 22
Эрнан вернулся домой в ужасном расположении духа.
Тот случай, когда чего — то жаждешь, а получив желаемое, испытываешь горечь разочарования.
Не давала покоя мысль о безвозвратной потери Марты. Он физически ощущал зияющую дыру в своей душе.
Пытался успокоить себя мыслью о немалой прибыли, но… тщетно— дыра в душе становилась все шире и глубже. Хотелось выть, выть, как воет раненный зверь.
«Пабло!» — позвал он, потом вспомнил, что того, по его же приказу, посадили в темницу, выругался, пошёл в подвал, — Пабло— вот виновник всех его бед, всех несчастий, свалившихся в одночасье.
Поскользнувшись на влажных ступенях, с трудом открыл тяжелую дверь, в темноте ничего не было видно, когда глаза привыкли, увидел в углу, на земляном полу, спящую фигуру Пабло: «Вот оно что, эта собака ещё и спит спокойно, а я, по милости этого шелудивого пса, должен страдать», — он со всей силы ударил ногой Пабло прямо в лицо, гнев поглотил все его сознание и он яростнее и яростнее стал избивать человека, который по его мнению, был виновником всех бед, придавивших своей тяжестью.
На крики прибежал Антонио, кое — как сумевший
