Если солнце уже и взошло, понять это было невозможно из-за плотного облачного слоя. Наконец из ложемента напротив штандарта Великого магистра вылезла фигура. Вот она сделала несколько шагов вперед и, остановившись, вынула блеснувший драгоценными каменьями ятаган. Несмотря на промокшую одежду, было видно, что воин этот знатный: большущий тюрбан, богато украшенный нагрудник.
— Ого. Сам Мустафа-паша, — прищурясь сквозь дождь, проронил Ромегас.
Грудь османского военачальника как будто вздулась, и он пронзительно выкрикнул призыв, прорезавший шелест дождя. Из окопов незамедлительно хлынула лавина фигур, с ревом устремляясь по всей длине полуразрушенных укреплений Биргу. На мгновение в трепетном проблеске молнии лавина словно застыла. Тысячи злобных, яростно оскаленных лиц с дикарским воем неслись по безжизненному пространству, оскальзываясь и падая, в мрачной решимости смести упрямых иноверцев с лица земли.
— Приготовить арбалеты, — скомандовал ла Валетт.
Ромегас поднес ладони ко рту и выкрикнул команду громовым голосом, пересиливая шум дождя. Приказ повторами разнесся по всей стене, и арбалетчики, подняв оружие, нацелились.
Томас бросил взгляд вдоль линии укреплений. Провалов в стене было едва ли не больше, чем уцелевших участков, а сошедшие в ров каменные осыпи представляли собой вполне удобные насыпные дороги, подступами ведущие к защитникам. Была попытка возвести на месте брешей что-то вроде брустверов, но, разумеется, для врага это было не препятствие: дунь — и рассыплются. Он оглянулся на внутреннюю стену — не видать ли там Марии, — но намокшие фигуры на подмостке смотрелись все на одно лицо.
— Турок на подступах ждет неприятный сюрприз, — с холодным сарказмом заметил Ричард. — Арбалетов они никак не ждут.
Томас кивнул. Если бы не дождь, вражеский приступ, несомненно, предварила бы мощная канонада со стен вкупе с огнем из аркебуз, а так нападающая сторона вступала в бой без урона. Потому и прут без страха. Ну да ничего, это поправимо. Самые прыткие успели вырваться вперед, а главная сила катила сзади; по такой прорве не промахнешься. Ла Валетт поднял руку и ждал, когда дистанция сократится до сотни шагов.
— Пора, — дал он отмашку.
Еще пока Ромегас голосом доносил приказ, по стене раздалось клацанье, и арбалетные замки выпустили тяжелые короткие стрелы, неуловимо мелькнувшие сквозь дождь во врага. Секунда, и скопища османов стали озадаченно приостанавливаться. Кое-кто из сарацин опрокидывался и извивался в грязи, другие кулями валились навзничь; были и такие, что, пошатнувшись, пытались на ходу выдрать из себя колючие наконечники. Некоторых сразило наповал.
Арбалетчики не мешкая опускали оружие, вставляли ступню в торцевое стремя и снова натягивали тетиву, спеша вложить в желоб очередной болт. Самые сноровистые успели сделать второй выстрел, тоже безошибочный, и турки убыстрили бег, чтобы скорее добраться до стены, не став при этом жертвами устарелого оружия.
Поискав взглядом вражеского военачальника, тюрбан Мустафа-паши Томас различил в гуще его промокшего воинства. Спеша вперед, да так, что внушительный головной убор на нем колыхался, прославленный генерал султана то и дело призывно взмахивал ятаганом. Генерала окружала стайка телохранителей-янычаров, один из которых нес личный штандарт Сулеймана, покачивая им из стороны в сторону. В такт его движениям мотался из стороны в сторону набухший от влаги конский бунчук: вот они мы, с вами, о славные воины пророка Мухаммеда!
Вот первый турок добрался до рва сбоку от бастиона и полез по мокрой каменной кладке; намокшие одежды льнули к нему, словно складки морщинистой кожи. Один из арбалетчиков на стене прицелился и попал ему стрелой в основание шеи. Сарацин грянулся вниз лицом и задрыгался в агонии, а секунду спустя он уже скрылся под ногами прущих следом. Их одежда, доспехи, кожа, оружие — все было в дождевой измороси. Враги спешили через осыпи, десятками валясь под стрелами. В последний момент защищавшие брешь солдаты отбрасывали арбалеты и выхватывали кто меч, кто палицу или пику. Воздух вокруг бастиона наполнился стуком оружия о щиты, звоном и лязгом клинков, сдавленными криками и ругательствами. А надо всем этим взвивались вопли тех, кто получил ранение или увечье, — все это в звонком шуме дождя, неустанно сеющегося на шлемы, зерцала и пластины панцирей.
— Готовьсь! — скомандовал Ромегас бастиону.
Не прошло и секунды, как о парапет стукнула верхушка штурмовой лестницы. Томас с поднятым мечом оказался там в тот момент, как за ее верхнюю перекладину ухватилась пара смуглых рук и появился шипастый шлем. Меч рубанул лезущего по плечу, но, прорвав одежду, наткнулся на кольчугу. Тем не менее сила удара умяла турка вниз, а его рука онемела настолько, что выпустила перекладину. Хрюкнув, он свалился с лестницы и, недолго повисев на одной руке, отцепился и канул вниз. Однако следом, осторожно косясь на парапет, уже карабкался другой.
— Ричард! — позвал Томас. — Лестница! А ну, копьем! Быстрее, мальчик мой!
Защищая голову, турок поднял щит, а сам между тем продолжал взбираться. Рубящий удар отскочил без пользы, и следующий Томас решил сделать колющим. Но турок был не так-то прост и уверенно его отвел. Вот сарацин уже коснулся рукой парапета, норовя с лестницы перемахнуть на бастион. Тут подоспел Ричард. В вихре движения он поддел древком перекладину и налег со всей силой. Глаза сарацина тревожно расширились; он покачнулся. Ричард наддал, и лестница опрокинулась в ров, унося на себе нескольких воинов ислама.
По всей протяженности стены в жестоком поединке схлестнулись сотни людей. Но численность сторон разнилась настолько, что защитники неизбежно должны были отступить. Все больше лестниц утыкалось снизу в бастион; вот уже в бой ввязался и сам Великий магистр с офицерами и охраной. Надо было удержаться любой ценой. В тот момент как Ричард вгонял копье в какую-то оскаленную харю, Томас обернулся и увидел, что ла Валетт, держа прочный упор, наступает с пикой на янычара, который, взобравшись по лестнице, одной ногой уже ступил на парапет. Великий магистр выхлестнул пику вперед, но янычар своим широколезвенным ятаганом вовремя блокировал удар. Ла Валетт отдернул острие и заученным, как на плацу, движением невозмутимо повторил выпад. На этот раз он в последний миг поднырнул острием, так что ятаган махнул мимо, а пика вошла в живот.
Лицо османа мучительно исказилось; он выронил ятаган и ухватился обеими руками за древко, которое продолжало гладко в него входить. Затем он свалился вниз, а пика с такой же гладкостью из него вышла. Ромегас, оттеснив своего командира, ухватился за верхушку лестницы и с рычанием крутнул, сбросив ее в провал под тревожные крики тех, кто по ней лез.
С высоты бастиона было видно, что в нескольких местах защитников уже теснят от брустверов. Почуяв уязвимые места, турки с удвоенной яростью разбивали хлипкие препятствия и, наседая, рвались через руины вперед. Вблизи приткнулась еще одна лестница. Как только наверху появилась рука, Томас рассек ее чуть ли не вместе с перекладиной. Рука с воем исчезла, а Ричард своей пикой в очередной раз оттолкнул от стены лестницу, тоже под вой.
— Там! — рявкнул, указывая, Ромегас, и Томас, обернувшись, увидел, что один из старших рыцарей и двое сержантов сдерживают нескольких янычаров, которым удалось утвердиться на дальнем конце бастиона.
— Иди в помощь Ромегасу! — обернулся Томас к Ричарду. — Я здесь сам управлюсь.
В глазах у юноши мелькнуло беспокойство, но он с кивком, от которого с лица посеялись брызги, побежал через бастион на выручку Ромегасу. Снова стук дерева по камню, и снова рядом ткнулась лестница. По ней карабкался бородач в шипастом шлеме, обмотанном сверху тюрбаном. Турок злобно пучил глаза, а с густой бороды ему на панцирь стекала вода. Высунувшись над парапетом по пояс, янычар от удара рыцаря прикрылся щитом. Лезвие сшибло щит вниз, но при этом, увы, со звоном сломалось.
— Ха! — торжествующе рявкнул турок и, перебрасывая ногу на парапет, выхватил ятаган.
В руке у Томаса оставался лишь зазубренный обломок длиной с локоть. Маловато будет. Тем не менее он напустился на сарацина. Нога, как назло, поскользнулась, и удар получился хилым. Они сшиблись у парапета лицом к лицу. Турок напряженно скалился, силясь высвободить себе место для размаха ятаганом. Томас в свою очередь попытался левой рукой приткнуть противника к стене. Конечность словно ожгло, и она непроизвольно ослабила хватку, обвиснув вдоль туловища. Тогда он, согнув правую руку, нанес удар из-за кромки щита. Обрубок скрежетнул по нижним пластинам панциря, и тогда Томас, отдернув руку, примерился ниже и ударил еще раз, чувствуя, как на этот раз лезвие удачно входит в пах.
