Сегодня утром, когда Китайский лев утром пришел к Аидзаве, в доме никого, кроме хозяина, не было. Не слышно было и разговоров о том, что в последнее время у него появилась какая-нибудь новая пассия… К тому же сам Аидзава на прощанье сказал, чтобы он, Тогуро, разжег в доме огонь. Странно. Не иначе, в дом забрались воры и теперь там шуруют… Однако ж при этом зажгли фонарь… Может быть, все-таки должна была зайти какая-нибудь новая красотка?
Тогуро пребывал в сомнениях и колебаниях. Едва ли вполне благонадежная личность могла заявиться сюда среди ночи, отпереть двери, войти как к себе домой, отодвинуть ставни и зажечь фонарь.
Заглянув поверх живой изгороди, он увидел, что в комнате натянута москитная сетка и фонарь стоит прямо перед ней, а кто находится под сеткой, рассмотреть было невозможно. Впрочем, кто-то там точно лежал — видно было, как двигается туда-сюда веер, смутно белея в полутьме.
Поскольку у него было на то указание от самого хозяина, Тогуро решил все-таки в дом зайти. Нарочито шумно отодвинув решетчатую перегородку, он громко возгласил: «Добрый вечер!» — после чего, высунувшись из-за фусума, заглянул в комнату.
Человек, лежавший под москитной сеткой, заслышав шум, приподнялся на ложе и, должно быть, порядком удивился при виде малосимпатичной физиономии Китайского льва, украшенной рядом золотых зубов.
— Кто таков? — послышался из-под сетки грубый низкий голос.
На сей раз пришел черед дивиться самому Тогуро, который изрядно струхнул и даже подумал, уж не ошибся ли он адресом.
Из-под москитной сетки высунулась голова немолодого самурая с лицом, перекошенным в свирепой гримасе.
— Ты кто такой?
— Я-то? — переспросил Тогуро, оглядывая комнату и убеждаясь, что дом он все же не перепутал, — да я вот тут пришел по поручению хозяина. А звать меня Тогуро.
Самурай кивнул, но при этом снова грозно уставился на пришельца.
— А куда подевался сам Аидзава?
— Да с минуты на минуту должен прийти. Мы с ним только недавно расстались, я просто немного раньше пришел…
— Вот как? Интересно, где же это вы на ночь глядя шляетесь? Я его с самого вечера здесь дожидаюсь. Комаров здесь полно — пришлось сетку натянуть и под нее забраться.
— А вы, позвольте спросить, кто будете? — поинтересовался Тогуро.
Самурай выполз из-под москитной сетки и внушительно ответил:
— Я ему дядей прихожусь.
— А-а…
Тогуро приуныл. Столь внезапно объявившийся родственник Аидзавы был сейчас совсем не ко двору, тем более, что самурай был, по всему видать, грозного нрава и сурового обхождения.
— Так ты, значит, с ним якшаешься? — продолжал расспросы дядюшка. — И что же, часто ты сам так загуливаешь?
— Да в общем-то нередко.
— То-то и оно! Доходили до меня слухи, что Аидзава тут связался с дурной компанией. Ну, я и решил сам проверить — для того нынче вечером сюда и пришел. Вижу, молва не соврала, все как есть правда — надо же, за полночь где-то шляется, щенок! Его уж, видать, никакими уговорами не исправишь. Остается только его заставить сделать харакири, чтобы не позорил наш род, поганец! А оставить его в живых — так ведь натворит чего-нибудь и непременно запятнает наше доброе имя!
Тогуро пробрала дрожь. Самурай меж тем, не переставая возмущаться, вытащил устрашающего вида здоровенную старомодную трубку.
— Не видишь, огня у меня нет?! А ну, зажги-ка!
Тогуро совсем пал духом. Бросившись на кухню разжигать огонь, он уже подумывал о том, как бы отсюда убраться подобру-поздорову, хотя, конечно, по отношению к Аидзаве такое бегство будет предательством… А ведь Аидзава ничего не знает и скоро должен вернуться домой! Не знает, что ему тут готовят харакири… Ох, и принесла же нелегкая этого дядьку!
Он высек огонь, раздул веером и понес в комнату. Дядюшка Аидзавы, раздобыв где-то пинцет, сидел и ощипывал бороду. Занятие это, особенно посреди ночи, выглядело более чем странно.
Во дворе послышались шаги — должно быть, хозяин вернулся.
Тогуро, все еще раздувая веером угольки, подумывал, не обратиться ли ему в бегство, но тут загремела отодвинутая решетка, и Аидзава вошел в дом. Китайский лев невольно затаил дыхание.
— Кто к нам пожаловал! — удивленно воскликнул Аидзава при виде нежданного посетителя. — Вот уж редкий гость!
— Заставляешь себя ждать. И где же ты гуляешь? — беззлобно пробурчал дядька, и Аидзава встретил его слова с радостным оживлением. — Я с вечера три раза приходил, а тебя все не было. Ну вот, решил, что вернешься нескоро, зашел, понимаешь ли, не спросясь, расположился здесь и решил тебя ждать.
— Что-нибудь очень срочное?
— Ну да. Непременно надо было с тобой сегодня ночью поговорить. Хорошо, что ты наконец вернулся. Я уж волновался — думал, может, больше и вовсе встретиться не доведется.
— Что так? — удивился Аидзава, приготовившись слушать, но дядюшка, используя глаза, а также подбородок, из которого только что выщипывал пинцетом волосы, выразительно дал понять, что в присутствии Тогуро, обосновавшегося на кухне, он говорить не может. Дело, судя по всему, было строго конфиденциальное. Аидзава понимающе кивнул и направился на кухню.
— Молодец, хорошо потрудился! — громко сказал он, но при этом, подойдя к Тогуро поближе, прошептал:
— Некстати ко мне гость заявился. Я-то думал, мы сегодня вместе выпьем, но уж не обессудь, давай перенесем на завтра.
С этими словами Аидзава вручил Тогуро горсть мелочи.
— Да, но ведь… — заикнулся тот.
— Все разговоры завтра! — остановил его Аидзава.
— А этот тип и вправду ваш дядюшка?
— Что? Какой еще дядюшка? — Аидзава, казалось, был весьма изумлен подобным предположением. — Вовсе нет.
— Но он ведь так назвался…
— Ха-ха-ха-ха, — разразился хохотом Аидзава, оглядываясь на гостя. — Эй, Ивасэ, ты чего тут наплел моему приятелю?
— Ну да, сказал, что, мол, водишься ты с дурной компанией, с беспутными шалопаями, потому и сам до смерти не исправишься. Как я ему сказал, что тебе дядей довожусь, так он сразу аж в лице переменился, — со смехом отвечал гость.
— Да, Китайский лев, облапошили тебя! Ладно, иди пока восвояси, а завтра приходи с утра пораньше.
— Есть же такие нехорошие люди на свете! — вздохнул Тогуро.
— Сам виноват. Уши-то развесил — принял все за чистую монету. Да он просто хотел обо мне у тебя повыспросить.
— Не совсем… Но давайте вы об этом поговорите завтра, когда твой Китайский лев снова к тебе придет, — сказал Ивасэ примирительным тоном, состроив при этом по привычке страшную гримасу.
С Тогуро было довольно. Под конец он еще раз сказал, что зайдет завтра, и на том смиренно откланялся.
— Потеха, да и только! — заметил Аидзава, усаживаясь перед гостем на подушку.
— Да уж… Кстати, ты тут хотел было с ним встретиться завтра, а ведь мы с тобой завтра рано поутру должны отправляться в путь.
— Вот как? Куда же это?
— В Киото, в Ямасину. Нынче днем от господина нашего, Янагисавы, приходил человек. Привет передавал от хозяина и извинения, что, мол, давно не объявлялся. Сказал, что дело срочное. Там, в Ямасине, сейчас проживает некто Кураноскэ Оиси. Да ты, наверное, знаешь — командор тех самых ронинов из Ако, что, по слухам, замыслили отомстить за своего князя. Так вот, нам поручено уточнить, правду говорит молва или врет. Поручение, как я понимаю, очень важное.
— Хм-м… — протянул Аидзава, сразу посерьезнев. — Привет от господина, говоришь?
— Да, а если мы выясним, что и вправду они замыслили месть, то, скорее всего, Кураноскэ придется убрать. Вот такое, значит, задание.
— Так… — сказал Аидзава и задумался, но вдруг резко обернулся и посмотрел в сторону кухни. Ему почудилось, что там кто-то есть.
— Ты, Тогуро? — окликнул он, поднимаясь с циновки.
Выхватив меч, Аидзава бросился на кухню, а оттуда на улицу. Тем временем «дядюшка», Кагэю Ивасэ, обшаривал все в доме вплоть до щелей в потолке.
Сразу за домом находился крутой склон холма, верхняя часть которого сейчас была ярко освещена луной. Аидзава выбежал на тропинку, по которой днем сновали вверх и вниз по своим делам торговцы, но ни Китайского льва, ни кого иного в окрестностях видно не было. Город спал, объятый ночным мраком, слегка подсвеченный лунными бликами. И все же Аидзава не мог отделаться от ощущения, будто кто-то за ним следит…
— Ну, был там кто-нибудь? — спросил Ивасэ, когда хозяин наконец вынырнул из темноты.
— Нет. Померещилось, наверное… — ответил Аидзава, но тут же вдруг пригнулся к самому полу, будто всматриваясь во что-то.
Видимо, он обнаружил то, что искал, и подобрал находку.
— Что там еще? — поинтересовался Ивасэ.
— Так я и знал! Были, были гости!
— Кто же?
Аидзава, задумавшись, показал свою находку. Это была коралловая заколка для волос с длинной серебряной иглой.
