Герман Занадворов - Дневник расстрелянного

Они прокрались к хате Яремчуков, когда стемнело. Накануне они узнали, в какое окно и сколько раз надо постучать, чтобы им открыли без промедления и опаски, как и партизанам, которые в последние недели часто наведывались в этот дом.

Их стук не насторожил Германа Занадворова. Он обрадовался, что опять пришли  с в о и, и сам открыл им, хоть и двигаться было трудно: разболелись его ревматические ноги — сказывалось начало весны.

Но едва они выросли в черноте дверного проема — дула автоматов ему в грудь, — он понял, что это чужие. Мариша, жена Германа, тоже поняла, что в доме враги: они держали оружие наготове и раздраженно подгоняли Германа, чтобы он скорей одевался. Они сказали, что забирают Германа в какую-то народную армию. А когда Герман спросил у них, за что воюет их армия, и они вместо ответа заломили и связали ему руки, то и Мария стала собираться. Герман пытался остановить жену — пусть погибнет только он, а она останется жить: такие сильные, доблестные, нежные, как Мариша, люди очень нужны на земле. Она не послушалась его. Ей тоже связали руки. Потом выгрузили из сундука в мешок вещи и, пригрозив отцу и матери, если они задумают выйти и позвать на помощь, убить их, а дом сжечь, вывели Германа и Маришу во двор.

В ту же ночь Германа Занадворова и Маришу Яремчук расстреляли.

О том, что произошло в хате Яремчуков в эту ночь, узнали от Маришиных родителей — Лукьяна Андреевича и Марины Владимировны.

Нашли Германа и Маришу в снегах лога, что между селами Вильховой и Колодистым. По пути в лог Герман оказывал сопротивление бандитам: когда он был откопан, голова и лицо его были в кровоподтеках и ранах.

Пока мы не знаем, по чьей указке  у б р а л и  Германа: по указке гитлеровцев или жандармов, добровольцев немецкой армии или националистов. Ясно главное: он был ненавистен и страшен предателям и врагам советской власти, поэтому был убит мартовской ночью 1944 года, за несколько дней до освобождения Вильховой частями Красной Армии.

О Германе Занадворове я впервые услыхал два года тому назад от его сестры Татьяны Леонидовны. На вечере московской поэтессы Дины Терещенко в Магнитогорском педагогическом институте встретился с Татьяной Леонидовной. Она преподаватель института. Мы были знакомы раньше. Я знал, что она сестра известного уральского поэта Владислава Занадворова, героически погибшего в 1942 году в борьбе с фашистскими захватчиками.

Разговорились о творчестве Владислава. И вдруг Татьяна Леонидовна сказала:

— А у меня был другой брат. Герман. Тоже писатель. Вы о нем навряд ли слыхали. Он тяжело страдал ревмокардитом и еще задолго до войны переехал на Украину. Так что у нас на Урале мало кто помнит о нем. В основном он занимался журналистикой. Работал в челябинской железнодорожной газете «На стальных путях». А в свободное время писал стихи и рассказы.

Я взял у Татьяны Леонидовны рассказы Германа «Была весна», «Дума о Калашникове», «Колыбельная» и главы не названного им романа, прочитал в тот же вечер и понял, что познакомился с настоящим писателем, в стиле которого счастливо слилась и языковая простота, и задушевная мелодичность, и страстность борца, и патриотическая убежденность, что дается только тому, кто истинно любит Родину, чтит ее героическое прошлое и готов отдать жизнь ради того, чтобы осуществились ее великие стремления.

За каждый рассказ, попади он в руки фашистов, Германа бы расстреляли.

Я полюбил этого человечного, мужественного, умного писателя. Я сознавал: он не может не служить людям, потому что достоин их внимания и как личность и как один из самых глубоких и строгих летописцев времени Великой Отечественной войны. Возник интерес ко всему: как он рос, формировался, чем жил, и что еще сохранилось из написанного им. И вот я там, где много могу узнать о нем: у его матери Екатерины Павловны и сестры Татьяны Леонидовны.

Екатерина Павловна седа, сгорблена годами и горем (двух таких сыновей потерять в войну!), но ее занадворовские глаза — чуть выпуклые, лучистые, открытые — по-молодому ясны и выразительны. Она рассказывает о детстве и юности Германа. Потом вспоминает о поездке на его могилу. Было это в 1947 году. Она еще застала в живых Яремчука Лукьяна Андреевича. От него она много узнала о Герыше. Так называли Германа в Вильховой близкие и друзья. Именно Лукьян Андреевич выкопал из навоза рукописи Германа, предусмотрительно зарытые автором незадолго до ночи расстрела. Рукописи находились в ящике, отсырели, Лукьян Андреевич высушил их и свято хранил. Он передал рукописи Екатерине Павловне. Она заехала в Киев с тем, чтобы вручить их поэту Борису Палийчуку, которого Герман высоко ставил и считал своим самым добрым другом.

Екатерина Павловна зашла на квартиру Бориса Палийчука. Самого не оказалось дома. Екатерина Павловна объяснила жене Палийчука, почему зашла, и попросила передать мужу: пусть, дескать, зайдет по такому-то адресу, где она остановилась. На следующий день Екатерина Павловна отправилась снова к Палийчукам: Борис не явился по указанному адресу. И опять не застала его. Тогда она сказала жене Палийчука, что уезжает вечером, назвала поезд и номер вагона, но так и не смогла выполнить завещание сына: должно быть, сверхважные дела помешали лучшему другу Германа приехать на вокзал, и Екатерина Павловна увезла архив сына в Пермь.

В тот же вечер, когда она вспомнила о поездке на Украину, я узнал от Татьяны Леонидовны о существовании дневника Германа. Я попросил показать дневник, Екатерина Павловна принесла высокую стопу разрозненных и пожелтевших листочков бумаги, находящуюся между двух дощечек. Меж этими дощечками Герман положил дневник, укладывая его в ящик. По листочкам, вытащенным наугад и с трудом прочитанным, я понял, что дневник представляет не только литературную, но и общественную ценность потому, что является неопровержимым, гневным, выстраданным документом, разоблачающим фашизм и милитаризм.

Месяца четыре «расшифровывали» дневник. Этим занималась вся семья Татьяны Леонидовны, а также студентки пединститута. Позже я сам долго сидел над дневником, сверяя машинописный текст с подлинным. Часто приходилось пользоваться лупой: Герман писал микроскопически мелко на обороте желтоватых колхозных накладных.

Второе творческое рождение Германа Занадворова ознаменовалось публикацией его рассказа «Была весна» в газете «Магнитогорский рабочий». Потом челябинское радио передало «Думу о Калашникове». Чуть позже «Уральский следопыт» напечатал его довоенные новеллы «Петля» и «Тимофеев камень», а «Урал» — «Дневник расстрелянного». А в апреле 1963 года в журнале «Огонек» увидел свет его замечательный рассказ «Увертюра».

Родился Герман Леонидович Занадворов первого октября 1910 года в Перми. Его отец, Леонид Петрович, был путейцем, инженером-строителем.

За несколько лет до поступления в школу Герман научился, по словам его матери Екатерины Павловны, с а м  с л и в а т ь  б у к в ы. Лет пяти он построил из картона театр, нарисовал декорации, вырезал и раскрасил героев для спектакля «Царевна-лягушка» и с помощью этих картонных персонажей давал представления.

В дошкольные годы с увлечением мастерил корабли. Однажды построил паровой корабль; спиртовым огнем нагревалась вода, налитая в колбу. Струя пара, бившая из колбы через стеклянную трубку, приводила в движение лопаточное колесо. Татьяне Леонидовне запомнилось, как Герман, Владислав и она пускали на Нижнетагильском пруду парусный бриг «Виктория».

Герман был на три года старше Владислава. Братья любили друг друга. Склонности старшего повторялись в младшем. Оба, увлекаясь краеведением, ходили в походы. Близ станции Шарташ, что под Свердловском, они нашли обломок бивня мамонта; эту археологическую находку они передали в музей Нижнего Тагила. Оба увлекались историей. Герман придумал интересную игру. Смысл ее вот в чем: каждый из них выбирал себе какую-нибудь страну в определенные годы ее истории, исходя из ее взаимоотношений с другой страной в тот период; каждый проводил от имени «своей» страны определенную международную политику. Сначала Герман выбрал себе Францию начала девятнадцатого века, а Владиславу «дал» Англию тех же лет, потом он отказался от Франции в пользу Владислава, а себе «взял» Англию. К этой игре каждый готовился: читал разного рода книги, а после, представляя «свои» страны, они вели переговоры, дипломатическую переписку, засылали друг другу разведчиков. Однажды они играли в битву при Ватерлоо, где, как известно, Наполеон Бонапарт попал в плен к англичанам. Сразу после «битвы» Герман, ненавидевший Наполеона, заявил Владиславу, что «корсиканское чудовище» будет расстреляно. Владислав возмутился, стал доказывать брату, что нарушать историю нельзя. «Все равно будет казнен!» — стоял на своем непреклонный Герман. Тогда Владислав с плачем кинулся к родителям, пожаловался им, что вместо того, чтобы сослать Наполеона на остров Святой Елены, Герман собирается его расстрелять.